— Илуитсуг?
Абориген ткнул в размытые очертания ската на экране.
— Эти. Эти хуже всего… кроме змей, раз ты так говоришь. Но змей я сам не видел. И в «Питиксе» не видели.
Одна из самок, насупившись, выдвинулась вперёд.
— Ты спросил о льде, который не тает? У залива — нет. Это на островах. Там такого много.
— Есть люди на острове, лагерь «Саллиит» — вмешался ещё один абориген-ликвидатор. — На Шуглиаке. Давно с ними не говорили. Мы их спросим. Там есть нетающий лёд. Если кого видели — скажут.
…Часть «угощения» Гитуку прихватил с собой и засел в лаборатории на пару часов. Остальные ликвидаторы проверяли оборудование. Хродмар связался с городом и теперь угрюмо щурился.
— В Бейкер-Лейк хотят, чтобы мы обшарили весь залив. Мол, инуиты без денег пальцем не шевельнут — а если денег и мяса вдоволь, как тут, вообще на связь не выходят. А в снежных тварях мяса нет. Так что «древнейшие» тут бьют оленей, а мы облетаем залив — вдруг да что попадётся. И это озеро Гарри… если горы — могут быть мелкие ледники. Правда, они от Бейкер-Лейк сильно к западу, но и к северу — тоже…
— А откуда был налёт — никто до сих пор не знает, — пробормотал другой ликвидатор.
— Как минимум одна стая тут прошлась — от залива на запад и оттуда к югу, — сказал Хродмар. — Осталось найти, откуда она вылезла. И проверить, нет ли у озера Гарри ещё одной.
— Слетать к второму лагерю недолго, — сказал Гедимин. — Тут по карте выходит — куда быстрее, чем обшаривать залив. Я бы вообще начал с нетающего ледника… как там тот остров?
— Саутгемптон, — буркнул Хродмар. — Гедимин, ты за дозиметром следи. Нигде не фонит свежим порталом? Ну вот и не…
— А ни разу не оленей они тут бьют, — пробормотал чуть громче обычного Гитуку, отрываясь от микросканера. — Морская ксенофауна. Выдранная из панциря, ферментированная в кислой почве… практически в торфянике.
Хродмар, ошалело мигнув, подошёл к лабораторной выгородке.
— Они ксенофауну жрут⁈
— После ферментации — вполне себе, — Гитуку пожал плечами. — Полсотни грамм и сармат переварит без последствий. Вкус у неё, правда…
— А где тут торфяники? — вмешался другой ликвидатор. — Я мерзлоту от болота отличу!
Гитуку снова пожал плечами.
— Факт, что вот это месяца три вылёживалось в торфе. Вон, даже сфагнум прилип. Съездили на юг, наверное. Ящики у входа все видели? У них там погреб, пищехранилище… такая себе квасильня. Торф — в ящик, фауну — в торф… Да, попробовать никто не хочет?
Все отступили на пару шагов.
— Нам залив обшаривать, а не загаживать поручено, — буркнул Хродмар. — Так! У местных ничего не есть, ни куска! Морская фауна, мать их пробирка… ферментация в торфе… Кто такое придумал-то⁈
…Ферментированная морская тварь отправилась в утилизатор. Хродмар попрощался с командиром «Иннерка». Инуиты освоились — им уже не лень было одеться и выйти наружу. Один, сморщенный, долго и пристально смотрел на Гедимина, потом странно задвигал руками. Ближайшая женщина повернулась к нему, зашевелила пальцами в ответ. Что это язык жестов, Гедимин понял, у сарматов было такое, — вот только знакомых среди них не увидел.
— Нанук о тебе говорит, — женщина обратилась к нему; старик пристально смотрел на сармата, но почему-то не пытался заговорить на понятном языке сам. — У тебя тут больше всего духов, самых сильных. Но ты их с собой не позвал, а отсюда не докричишься. Найдёшь, что искал — сам не лезь, зови подмогу с неба!
Она повернулась к Нануку, что-то жестами сказала ему; он, уже не такой хмурый, кивнул Гедимину и двинулся к лагерю. Сармат мигнул. «Подмогу с неба? Авиацию, что ли? Нет, ну если там змеи или стая этих… илуитсугов…»
— А чего Нанук сам не говорит? — спросил Гедимин. Женщина тронула наушник капюшона.
— Глухой. Таким родился. Бывает. Сейчас город делает операции, были бы деньги. Тогда не делали, а теперь он не хочет. Ты его слушай, Нанук просто так ни к кому не подходит. Его при чужаках обычно не вытащишь. А тут сам вышел. Странное дело!
Люди, обступившие её, выглядели очень удивлёнными — и всем, кажется, не терпелось о чём-то поговорить на непонятном сармату языке. Хродмар жестом позвал ликвидаторов к машине.
— На борт! Нам ещё залив обшаривать. Хорошо, если за три дня управимся. К восемнадцатому местные ждут бурана…
14 января 00 года. Земля, Северный Атлантис, залив Вейджер
Многометровая туша в складчатом льду мелководья была заметна издалека. У неё были толстые рёбра, три пары ласт и куцый хвост. Нижняя челюсть с длинными изогнутыми зубами ещё держалась и странно подёргивалась. Едва на неё упала тень глайдера, из пасти твари, перевёрнутой на спину, выскочил песец со свисающим из зубов ошмётком чего-то лилового. Ещё стайка мелких хищников шныряла между рёбрами, пыталась что-то выгрызть из-под шкуры короткого хвоста, — возможно, там был небольшой запас жира.
— Свежатина, — определил Гитуку. — Похоже, дышало воздухом. Иначе бы не всплыло прямо в пасть хасену.
Гедимин мигнул. Он уже видел, как странно лежит голова, — будто зверя схватили за неё и дёргали во все стороны, пока не раздробили всю шею. Видел и следы присосок — дыры в толстой шкуре, — хасен выволок добычу на берег, выгрыз изнутри, выдрал щупальцами крупные куски мяса и так бросил. Под складчатым, сбитым на мелководье течениями льдом скользили тени, тоже пытающиеся поживиться. Мясо ещё не промёрзло, несмотря на минус двадцать за бортом…
— По мне, так что-то одно, — сказал один из ликвидаторов. — Или тут кишат илуитсуги — или хасены жрут, кого хотят. В одном небе им будет тесно.
Командир хмыкнул.
— Может, хасену та белая тряпка — на один укус?
15 января 00 года. Земля, Северный Атлантис, залив Вейджер
В утренних сумерках внизу мелькнули очертания «Иннерка» — и остатки разделанных длинных туш на берегу. Ни рыбой, ни тюленем или китообразным это явно не было.
— Пищевые пристрастия мар… людей… — Гитуку со вздохом покачал головой. — Если сеть не врёт, они с этой ферментацией чего ни попадя маются которую тысячу лет. Но сейчас-то Би-плазма есть…
— Может, у них нет чана. Не продают, как спирт, — предположил Гедимин. Гитуку хмыкнул.
— Видел я их чан. Субстрат из той же ксенодряни… но на выходе всё равно будет Би-плазма — так чего её не есть⁈
…К северу от залива что-то огромное, ажурное, отполированное до блеска валялось на снегу. Кривая интенсивности излучения метнулась вверх.
— Хасен!
Разделывать гиганта, похоже, начали прямо в небе, — кости странной формы разметало на пару километров. Сбросив по периметру тепловые ловушки, глайдер взлетел, оставив внизу троих ликвидаторов. Гедимин с плазмомётом наготове держался ближе к ловушкам, ещё двое радостно рылись в костях. Включили передатчики, громкую связь, — Гитуку глядел на останки, не выходя из лаборатории.
— Он на скатов или они на него — но рвать начали с пасти. Может, проглотил одного сдуру. Вот эти вмятины на костях видите? Там, где трещин больше всего? Это атаковали с боков. А щупальца… вон там пучок мороженых, вон там… снежники погрызли, как могли. И кости облизали. Метров тридцать в нём было, так что летающие нескоро проголодались.
Гедимин вспомнил, когда сарматам начали попадаться перекушенные пополам туши, и задумчиво кивнул.
— Порвать хасена… Сколько тут их было-то, этих скатов⁈ Я думаю, не обошлось без змеи, — сказал один из ликвидаторов. — Вот тут кость будто резали…
Гедимин пригляделся и хмыкнул.
— Её правда резали. Механический резак. А тут — ломиком помогли. Не знаю, зачем оно «Иннерку». Тоже ферментировать?
— Sata! — сармат развернулся к тепловой ловушке. К ней под шумок пытался присосаться зеркальник. Дозиметр Гедимина ловил расходящиеся призывные волны.
— Heta! — крикнул Хродмар, увидев, что сармат кладёт руку на плазморез. — Пусть зовёт, а вы ждите. Мы сверху прикроем!
Сарматы, встав спиной к спине, следили, не шевельнётся ли поодаль снег. Иситок всё пытался вонзить хоботок в фальшивую крысу. Среди костей что-то шелохнулось, Гедимин выстрелил, — тварь, порванная на куски взрывом плазмы, ещё несколько секунд трепыхалась.
— Засадник! Этим-то зимой что не спится⁈
…Через пятнадцать минут иситок начал уходить в лёд — тут его и пристрелили. Снежники так и не пришли на зов. Откликнулся ли засадник на него или просто пробегал мимо — Гедимин не знал.
— Тут чисто, — сделал вывод Хродмар. — На пятнадцать минут воплей кто-нибудь да вылез бы. А в округе даже ничего не дёрнулось.
— Всё-таки хасенам с криофилами в одном небе тесно, — заключил другой ликвидатор. — Зря мы время теряем у этого залива. А потом — ещё сутки на грёбаную бурю…
17 января 00 года. Земля, Северный Атлантис, залив Вейджер
Ветер с залива усиливался с каждой минутой; быстро теплело, и за мелкой снежной крупой вскоре полетели слипшиеся хлопья. Бойницы пришлось закрыть, теперь только сигма-сканеры нащупывали дорогу сквозь пургу.
— Глядите в оба! — предупредил Хродмар; он и сам вёл глайдер сквозь усиливающийся буран по приборам, не поднимаясь высоко от земли. — Как раз с бураном может что-нибудь прилететь!
Как ни вглядывался Гедимин в показания сканера, вокруг был только снег, закрученный вихревыми потоками, — в тундре, без преград, им было где разгуляться.
— «Иннерк»!
…Короткий обмен сигналами — и глайдер на снижении развернулся кормой к «бронепоезду» инуитов. Ещё пара секунд — и машины состыковались. Теперь люк сарматского глайдера, накрытого защитным полем, открывался прямо в «погреб» «Иннерка», а узкий просвет на стыке со всех сторон прикрыли выдвижные щиты.
— Ага, теперь, когда не трясёт, можно и поработать, — пробормотал довольный Гитуку, направляя микросканер на холодильник с пробами. Кернов осталось немного — большую часть он проверил на стоянках и отправил в утилизатор: ничего, кроме следовых количеств ирренциевой пыли — да и то не в каждом образце — там не было.