…Глайдеры, идущие к «Полярной Звезде», отходили от Грузового аэродрома, и на их платформах не было свободного места — сарматам, чтобы не выпасть за борт, приходилось держаться друг за друга, а филки вообще не рисковали садиться на первые транспорты и ждали в стороне, пока «верзилы» уедут, и станет свободнее. Гедимин не боялся давки, но и он замер в изумлении, когда увидел погрузку.
— Не ожидал? — пробегающий мимо Линкен хлопнул его по плечу. — Там у вас собирается весь Ураниум.
— Ты едешь? — спросил Гедимин, высматривая ближайший глайдер.
— Насчёт меня у охраны особые указания, — качнул головой взрывник. — Можно делать ядерное топливо, нельзя войти на атомную станцию. Ну, макакам виднее!
…У въезда на станцию стояли четверо патрульных со станнерами; экзоскелетчиков нигде видно не было, и Гедимин довольно ухмыльнулся — его предположения не разошлись с реальностью. За первым постом охраны дежурили сарматы в белых комбинезонах. Заметив ремонтника, некоторые помахали ему. Один из них был низкорослым и худощавым, рядом с ним стоял широкоплечий ссутуленный сармат со странно вытянутой головой, — очертания медвежьей морды угадывались даже под шлемом. «Бьорк прикрывает Айзека?» — усмехнулся про себя Гедимин и помахал в ответ.
«Разойдёмся,» — жестом сказал он Хольгеру, когда они, ненадолго слившись с толпой, проходили мимо запасного генератора. «Через час у ангара,» — ответил химик, сворачивая направо. Гедимин обогнул генератор и вышел к главному корпусу.
Нечего было и думать проникнуть туда незаметно — это сармат понял сразу же, как только увидел рой круглых летающих дронов вокруг здания. Камеры повисли вдоль стен, снимая площадь. За ними присматривали люди — их пустили на крышу и выдали каждому бронежилет и белый комбинезон, изготовленный по размерам филка. Многим даже эта одежда была велика настолько, что под её складками броня едва угадывалась. Заметив пристальный взгляд Гедимина, ближайший журналист толкнул летающую камеру в его сторону. Сармат отступил в сторону и сделал вид, что разглядывает предупреждающие таблички. Сегодня он был в личной одежде — о том, что он атомщик, не напоминало ничего.
«Хоть в трубопровод лезь,» — мрачно думал сармат, обходя главный корпус вместе с группой рабочих с сольвентного поля. Он надеялся, что они приблизятся к зданию, и можно будет незаметно подобраться к одному из боковых входов, но сарматы держались на почтительном расстоянии от стен, а когда приблизились к реакторам, отошли ещё дальше. На некоторое время их задержала табличка, запрещающая купаться в градирнях, и Гедимин отделился от группы, подошёл к стене и сделал вид, что осматривается. Камеры висели над его головой, но «смотрели» вперёд, на посмеивающихся сарматов; ремонтник довольно ухмыльнулся и шагнул к двери.
— Мсьё Гедимин?
Сармат так и не понял, как «Рузвельт» с полным вооружением мог подобраться к нему неслышно. Экзоскелетчика не было у двери пять секунд назад; теперь он стоял там и загораживал проход широкой спиной.
— Фюльбер, — Гедимин сердито сощурился.
— Ожидаемая встреча, мсьё инженер, — продолжал «менеджер по персоналу», небрежным движением руки отгоняя от себя дрон-камеру. — Но я рассчитывал увидеть вас среди организаторов. В том году, как я слышал, вы показывали весьма интересный опыт для тех, кто интересуется ядерной физикой…
— Опыты покажут без меня, — отозвался Гедимин. — Я просто гуляю.
— Разумеется, мсьё инженер, — серьёзно ответил Фюльбер. — Главный корпус — отличное место для прогулок. Жаль, что не все сарматы с вами согласны.
Он обвёл стальной «клешнёй» пустое пространство между зданием и сарматами, обходящими его по широкой дуге. Никто, кроме Гедимина, не подходил вплотную.
Сармат огляделся — ни патрульных, ни охраны «Вестингауза» вокруг не было. Конечно, не стоило и пытаться пройти мимо Фюльбера без его согласия…
— Ты пропустишь меня в зал управления? — тихо спросил он. — На одну минуту. Я ничего не трону.
— Мсьё Гедимин… — протянул Фюльбер, задумчиво глядя на него с монитора.
— Если бы я хотел что-то сделать со станцией, я бы сделал, пока она строилась, — напомнил сармат.
— Резонно, — согласился человек. — Да, мсьё инженер, вам трудно отказать. Только пять минут, и ведите себя тихо.
…Один из операторов удивлённо обернулся на шум открывающейся двери и чужие шаги за спиной, странно хрюкнул и вскинул руку в приветственном жесте. Гедимин молча поднял ладонь с растопыренными пальцами и подошёл к щиту управления. «Всё работает,» — думал сармат, глядя на мониторы; он не видел своего лица, но чувствовал, как в груди теплеет, — если бы не маска, жёлтое свечение глаз отразилось бы в экранах. «Они ничего не испортили. Лучшего и желать нельзя.»
— Мсьё Гедимин, — стальная конечность прикоснулась к его плечу. Сармат кивнул и повернулся к выходу.
— На следующий июнь запланирована проверка систем отключения, — негромко сказал Фюльбер, спустившись в тихий коридор сбоку от машинного зала. — Ничего сложного, но мне хотелось бы, чтобы вы приняли в ней участие. С вашим руководством я договорюсь.
Гедимин мигнул.
— А нервные срывы? — напомнил он, криво ухмыльнувшись. — Не боишься за свою станцию?
— Мсьё Гедимин… — из экзоскелета донёсся усталый вздох. — Если я чему-то и научился, пока работал на «Вестингауз», так это соизмерению рисков.
…Желающих разглядывать ремонтные ангары было немного — несколько сарматов забрели туда, но вскоре, разочарованно ворча, выбрались к градирням, оставив Гедимина одного, и он прибавил шагу.
— Sata… — прошептал Хольгер, мягко спрыгивая с крыши в двух шагах от него. Глаза сармата горели красным огнём.
— Tiitzki, — отозвался Гедимин, останавливаясь у двери. Этот ключ он ещё не проверял в деле, и кодов сигнализации ему, по большому счёту, знать не полагалось, — но все клавиши и полагающиеся писки и щелчки он помнил твёрдо. Не прошло и пяти секунд, как массивные створки тихо разошлись, и сармат придержал их, пропуская Хольгера внутрь.
— Интересно, насколько это законно? — подумал вслух химик десять минут спустя, выходя из лаборатории со стеклянной чашкой в руке. На дне ёмкости поблескивала тёмно-синяя лужица.
— Никогда не понимал мартышечьих законов, — отозвался Гедимин. Он стоял посреди хранилища, рядом с защитным полем; дверь оставил открытой — сигма-излучение, так или иначе, просачивалось сквозь неё, остальное задерживал купол непосредственно над образцом. «А взрываться тут нечему,» — подумал сармат и тут же осёкся — с таким веществом, как ирренций, ничего нельзя было сказать наверняка.
— Со своим образцом такие опыты будут проводиться каждый день, по одному в час, — сказал Хольгер, проталкивая закрытую ёмкость с тёмно-синей жижей в жёлоб, ведущий внутрь защитного поля. Она прошла, но впритык. «Сделать нормальный доступ,» — отметил для себя Гедимин.
— Фонить будет? — запоздало спохватился Хольгер. Гедимин пожал плечами.
— Проверим.
Гамма-излучение под куполом было пренебрежимо мало, о серьёзном потоке электронов тоже речи не шло, — порция жидкого сивертсенита была вброшена под практически чистое сигма-излучение и, как и следовало ожидать, на него не отреагировала. Гедимин смотрел на жидкость, она лежала в стеклянной коробке, красноватые кольцевые разводы вокруг манипулятора стали ярче, но и только, — больше ничего не происходило.
— Сигма не годится, — заключил Хольгер, перенося ёмкость под небольшую щель в урановой сфере. Проём был оставлен, чтобы стравливать лишний газ, и напротив него на защитном куполе всегда светился зелёный блик. Хольгер остановил манипулятор напротив щели и указал Гедимину на светящееся пятно. Что он хотел сказать, ремонтник так и не узнал, — синяя жидкость, до сих пор неподвижная, всколыхнулась и растеклась по стенкам коробки, быстро меняя очертания. Зелёное пятно погасло, закрытое новым пузырём защитного поля — он сформировался вокруг сивертсенитовой лужицы и быстро уплотнился до полной непрозрачности. Хольгер перевёл взгляд на Гедимина и изумлённо мигнул.
— Ты это видишь?
— Активация, — пожал плечами ремонтник, перехватывая манипулятор и отводя от проёма. Бесполезно — защитное поле, сформированное до конца, так и висело на стальной «клешне» и таять не спешило.
— Да, активация так активация, — пробормотал Хольгер, недоверчиво хмыкая в респиратор. — Никогда такого не видел. Считанные доли секунды… Вот это был бы генератор, хоть против ядерного взрыва…
«И как теперь его оттуда забрать?» — Гедимин привёл манипулятор в движение и попытался затолкать коробку с сивертсенитом в жёлоб, но защитное поле застряло в отверстии. Сармат посмотрел на «пальцы» подвижного устройства и тут же вспомнил, что они не электризуются, — одно из требований техники безопасности. «Уран и торий…» — сармат досадливо вздохнул и сунул руку в карман. «Надо что-нибудь придумать…»
— Что случилось? — Хольгер удивлённо посмотрел на него. — Что-то не так?
— Сивертсенит застрял, — буркнул сармат, перебирая нужные и ненужные обломки в карманах. Ничего подходящего под руку не попадалось.
— Что?.. — химик взялся за манипулятор и растерянно хмыкнул. — Да, действительно. Константин завтра удивится. Никак нельзя расширить жёлоб?
— Можно, но не настолько, — отозвался Гедимин, оглядываясь на дверь. «Ещё Константина тут не хватало…»
— Я достану, — хмуро сказал он, направляя на себя генератор защитного поля. — Выйди и сделай себе купол. Придётся лезть внутрь.
— Heta! — Хольгер схватил его за руку — уже поверх защитной оболочки. — Не надо, Гедимин. Ничего хорошего не выйдет. Ты и так переоблучился за этот месяц.
— Я в поле, — отозвался сармат. — Выйди и прикройся. Работы на секунду, болтовни на два часа…
Отодвинув Хольгера к двери, он повернулся к урановой сфере. О том, что внутри лежит образец ирренция, напоминали только странные свечения на защитной оболочке. Гедимин представил, как зелёные блики растекаются по его р