— Что бы ты понимал, Лиск, — вздохнул Кенен. — Мартышки… Вот кому тут, на урановом руднике, я теперь продам ящик виски⁈ И — что важнее — у кого я его куплю⁈
Линкен ухмыльнулся без малейшего сочувствия. Гедимин отложил пустые контейнеры — ему кое-что вспомнилось.
— Уедут все люди? И торговцы тоже? Магазинов больше не будет?
— Верно, — Иджес ошарашенно посмотрел на него. — Верно! Грегори уедет и закроет лавку. Потом куска жести не достанешь…
— Вот и пошёл бы за новым комбинезоном! — укоризненно посмотрел на него Кенен. — Прямо как Джед — всё в обносках и в обносках…
Иджес молча показал ему кулак.
— Ядро Юпитера! Да где этот Айзек со своим эхолотом⁈ — Линкен резко развернулся и окинул аэродром сердитым взглядом. — Мы сегодня начнём или нет⁈ Атомщик, ты на станции его не видел?
Гедимин пожал плечами.
— Эхолот есть запасной, у Торквата. Не терпится — ищите другого судью.
— А ты судить не хочешь? — оживился Иджес. — Против никто не будет.
— Не хочу, — коротко ответил ремонтник и жестами показал, что отойдёт, но скоро вернётся. Сарматы расступились, выпуская его на платформу.
На площади у форта было пустынно — население Ураниума распределилось между берегом озера и атомной станцией, на заброшенное здание никому не хотелось смотреть. Подойдя к окну, Гедимин заметил внутри какие-то тени и услышал приглушённые голоса и — изредка — скрежет. «Интересно, подо что приспособят здание,» — подумал он. «Как-нибудь проверю.»
Магазин Грегори был открыт, несколько сарматов рассматривали товары, один — незнакомый филк — выбирал что-то из коробки с мелким крепежом, ещё один примерял сапоги ярко-красного цвета.
— Эй, теск! Опять за железом? — усмехнулся навстречу Гедимину торговец. — Что на этот раз?
Гедимин качнул головой.
— Ты остаёшься в Ураниуме? Многие люди улетают.
— И я не задержусь, — ответил Грегори. — Доработаю до Рождества — и на юг. Неплохо тут у вас, но закон есть закон — сдам дела какому-нибудь теску — и домой. Ваш Маккензи сюда перебраться не хочет?
— Навряд ли ему доверят, — сказал Гедимин. — Значит, магазин останется здесь?
— А это уже ваши будут решать. Моё дело — передать им дела, — проворчал торговец. — Странные всё-таки у вас командиры, ей-богу!
…В барак Гедимин возвращался с полными карманами крепежа, проволоки и фольги и думал, что до Рождества у Грегори ещё не раз скупят весь товар. В вестибюле сармата ждал чем-то встревоженный Хольгер.
— Интересная новость из Солнечной Системы, — хмуро сказал он, протягивая Гедимину смарт. — Подумал — тебе надо знать.
«Исчезновение энцеладского барка» — гласил заголовок статьи. Гедимин мигнул.
— Транспортный барк, гружёный генераторным плутонием? Семнадцать тонн? — сармат пересчитал массу в циклы реактора, а потом — в готовые РИТЭГи, и сглотнул слюну. — Хороший груз.
— Да, только до Энцелада не долетел, — кивнул Хольгер. — Сваливают всё на пояс астероидов. Насмотрелись мартышечьей фантастики! Там ещё надо постараться, чтобы столкнуться хотя бы с песчинкой. Надеюсь, на Сатурне никто не замёрзнет, пока готовят новый транспортник.
«Энцеладская база осталась без топлива,» — Гедимин недовольно сощурился. «И заводы на Титане, и колонии Амальтеи… Семнадцати тонн хватило бы всем. Интересно, где этот барк…»
02 октября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Очередная ирренциевая установка была разобрана полностью; управляющие механизмы лежали на верхнем ярусе в контейнере с меей, ирренциевые и плутониевые цилиндры, разрезанные на пронумерованные полосы, Гедимин перенёс в «чистую» лабораторию и поочерёдно отправлял в дробилку. Работа шла второй час — все полосы отличались друг от друга, и каждая приносила новые данные.
— Очень любопытно, — сказал Хольгер, дождавшись очередной передышки — пока Гедимин загружал кусок плутония в дробилку, химик мог спокойно за ним наблюдать. — В трёхгранном реакторе выработка выше, а выгорание идёт медленнее. Ты заметил участок обратного синтеза на стыке четырёх стержней?
Гедимин кивнул.
— В большом реакторе будет много стыков, — хмуро сказал он. — Надо уменьшить массу ирренция. Слишком сильное излучение. Хорошо, пока без цепной реакции.
— Кажется, её легче вызвать, чем мы думали, — сказал Хольгер, настороженно глядя на полосу ирренциевой окиси, исчезающую в дробилке. — Уменьшить? Ещё раз?
— Два грамма на килограмм, — кивнул сармат. — Семь стержней.
Хольгер уважительно хмыкнул.
— Практически реактор… Стержни не могут стоять слишком близко?
— Для омикрон-лучей это не расстояние, — отозвался Гедимин. — Если бы их растащить на сотню метров…
Хольгер жестом попросил его остановиться и взял в руки анализатор.
— Так, хорошо… — пробормотал он, когда прибор пискнул. — А это наиболее удалённая область. Минус полпроцента выработки. Да, очевидно, четырёхгранник себя не оправдал…
Из-под защитного поля сарматы выбрались перед самым обедом — Гедимин даже не успел поработать с моделью системы охлаждения. Он вынул её части из-под верстака и начал соединять их, когда из грузовой шахты выбрался робот-уборщик с контейнерами Би-плазмы на «спине».
— Иджес, иди к нам! — крикнул в шахту Хольгер.
— Ещё чего, — донеслось с верхнего яруса. — Хватит того, что тут лежат штуковины Гедимина!
— Не ходи туда, где они лежат, — сказал, недовольно щурясь, Гедимин.
— Будто через стену они не светятся! — фыркнул невидимый Иджес.
— Пусть сидит, где хочет, — буркнул Константин, отвлекаясь от чтения новостей. — Он наверху выполняет больше заданий, чем вы вдвоём внизу.
Гедимин резко развернулся к нему.
— Опять?
— Он не это хотел сказать, — Хольгер надавил на плечо Гедимина, мешая ему встать. — Мы все много работаем. Но обычные задания Ведомства сваливаются на Иджеса и Константина. Тебя запрещено отвлекать от реактора, я занят синтезом редкоземельных.
Гедимин мигнул.
— Для Ведомства? Ты же не хотел этим заниматься.
— Пока Ведомство знает меру, с ним можно работать, — ответил Хольгер. — Масанг интересовался одним твоим экспериментом — тем, с облучаемыми пластинами из разных материалов… Ты не хотел бы снова к нему вернуться?
— Не вижу смысла, — отозвался сармат. Он не сразу вспомнил, о чём речь, — облучаемые пластины больше года не приносили никаких новых данных, и в конце концов вся опытная установка была изъята Нгылеком вместе с остальными запасами ирренция. «Странно, что об этих опытах кто-то помнит,» — подумал Гедимин.
— Масанг считает, что это был очень полезный эксперимент, — сказал Хольгер.
— Масанг может его повторить — ирренция у него достаточно, — пожал плечами сармат.
Би-плазма была доедена, система охлаждения — собрана, и Гедимин залил в неё воду и установил термодатчики.
— Иджес! — крикнул он в грузовую шахту. — Спустись ненадолго!
— Лучше ты поднимись, — ответил механик, и по голосу Гедимин понял, что стащить вниз его удастся только силой.
— А мог бы посмотреть на систему охлаждения, — проворчал он, возвращаясь к верстаку. В шахте зашуршало.
— Система? Готовая? Она у тебя?
— Наверх не понесу, — буркнул сармат.
Шорох стал громче.
— Ирренций внизу есть? — спросил Иджес.
— Всё под защитным полем, — ответил ему Константин. — С ним работают Хольгер и Амос. Атомщик занят порчей трубок и крепежа.
Гедимин сердито покосился на него. Из грузовой шахты осторожно выглянул Иджес. Убедившись, что защитное поле непрозрачно, он вылез наружу и подошёл к верстаку.
— Это оно? Работает?
…«На „Кассини“ полный порядок. Ждут второго барка — он уже на подлёте к Амальтее. Топливо обычно заказывают заранее — сейчас у них запас на две тысячи часов до включения режима экономии. За „Кассини“ можно не беспокоиться. Меня больше тревожат исчезающие корабли. Барк — не иголка… Сейчас пояс астероидов прочёсывает „Кондор“, ему на помощь подняли два „Давида“ с Цереры. У нас рассказывают, что снова активизировались пираты…»
— Кто такие пираты? — спросил Гедимин, повернувшись к Линкену. Сарматы сидели на краю платформы на расстеленных комбинезонах — там было удобнее, чем на жёлтой траве и прибрежных кочках, и больше некому было согнать их с края аэродрома.
— Сброд, — скривился взрывник, проведя пальцем по шраму. — Tzaat hasulesh. Их вожак называл себя президентом астероидов.
Мимо — от насосной станции к песчаным обрывам на северо-западе — проплыл в сгущающихся сумерках катер, и Айзек, увидев сарматов на платформе, помахал им зажатым в руке эхолокатором.
— Не подходил ко мне после осенних заплывов, — вслух подумал Гедимин. — Хорошо.
— Эхм… Он подошёл ко мне, — признался Иджес и тут же смутился. — Тем же вечером. Там в корпусе были трещины, и вода…
Гедимин выдохнул сквозь зубы.
— Почему ко мне не пришёл⁈
— Айзек просил не трогать тебя, — Иджес на всякий случай отодвинулся, и Гедимин, заметив это, попытался выровнять дыхание и перестать щуриться. — Сказал, что ты побил его за сломанный эхолот.
Линкен громко фыркнул.
— Атомщик⁈ Он думает — после этого он дошёл бы до катера⁈ Его в медчасть пришлось бы нести!
— Я его не бил, — угрюмо сказал Гедимин, глядя на свои руки. — Только взял за шиворот. Не знал, что он так обиделся. Ты починил прибор?
Иджес закивал.
— Айзек считает, что ты слишком вспыльчивый… — посмотрев на Гедимина, он осёкся и отодвинулся ещё дальше.
— Айзеку прикусить бы язык, — буркнул Линкен. — Спокойнее атомщика — только полюса Энцелада, и то навряд ли. Я бы за такую болтовню уже выбил зубы.
Гедимин молча рассматривал свои руки. «Когда я успел запугать Иджеса?» — угрюмо думал он. «Я никогда его не трогал. И Хольгера. И Айзека… я не причинил ему вреда! Или причинил? Почему он не сопротивлялся?» Он вспомнил, как Айзек ударил его в лицо после «шутки» над охраной АЭС, и безнадёжно покачал головой. «Ничего не понимаю.»
11 октября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити