— Да, — ответил Гедимин и попытался поднять руку, чтобы потрогать повязку, но все конечности, как выяснилось, были жёстко зафиксированы.
— Не дёргайся! Сейчас уберу фиксаторы, — сказал медик. — Повязку снимем через три дня. Будешь теребить её — придётся всё делать заново. А меня расстреляют.
К вискам сармата прикоснулись холодные щупы. Он почувствовал слабые уколы — что-то вошло под кожу и впилось в кости черепа.
— Что это? — спросил Гедимин. — Сканер? Зачем меня сканировать?
— Личное распоряжение Ассархаддона, — отозвался медик. — Не бойся, мозги тебе не выжгут. Ты у нас интересный объект исследований, причём уникальный.
— Какие исследования? — насторожился Гедимин. Сканеры он не любил — ещё с того дня, как один из них стёр ему память. «Или всё-таки меня списали? Перевели в подопытные…» — он ещё раз пожалел о потере зрения — вслепую нечего было и думать как отбиться, так и сбежать…
— Сигма-излучение, — ответил медик, и сармат вздрогнул. Мигать мешала повязка, но веки всё равно дёрнулись. «Сигма⁈ Вот все работают, все, кроме меня…» — ему было очень досадно.
— Утверждают, что высокие дозы сигмы влияют на мозг, — продолжал сармат-медик. — И одно из побочных действий — блокада любых попыток сканирования. Якобы облучённый мозг «закрывается», вырабатывает нечувствительность. Предыдущие десять тестов на спящем мозге это подтверждают. Теперь сделаем прогон в режиме бодрствования. Впрочем, ты можешь спать. Сейчас мы только собираем материал. Ассархаддону очень интересно, так что не бойся — в утилизатор тебя не отправят.
…Исследования продолжались долго — сканирование в разных режимах, проверка датчиков, их замена, какие-то инъекции и взятие анализов… Через пятнадцать минут Гедимин перестал на них отвлекаться и лежал в полудрёме. Может, причиной были инъекции, — он не чувствовал ничего, кроме редких уколов и — время от времени — неприятного давления в висках и под глазницами. «Сканер, что ли, сломался…» — лениво подумал он, пытаясь повернуться набок — лежать на спине надоело. Медики о чём-то перешёптывались над ним, но объяснять ничего не хотели и на вопросы не отвечали, так что Гедимин вскоре забыл о них и окончательно задремал.
Его разбудило прикосновение чужой тёплой руки. На ней не было никаких перчаток — даже тонких, от комбинезона. Кто-то осторожно погладил его по шее, провёл пальцем вдоль ключиц и перебрался на грудь, то ли поглаживая, то ли ощупывая каждую мышцу. От его прикосновений по телу разливалось тепло — скорее приятное, чем тревожащее. Несколько минут Гедимин лежал, ни о чём не думая, — как будто грелся на солнце на камнях у восточного берега Атабаски в середине лета, млея от тепла, и даже о реакторах вспоминать было лень.
Минут через пять он понял, что медикам незачем его гладить — к исследованиям мозга это никакого отношения не имеет, и к тому же они никогда не стали бы снимать перчатки, прикасаясь к «объекту». Они, кажется, вообще закончили свои опыты — к голове сармата больше никто не притрагивался, и датчики с неё убрали. Кто-то ещё пришёл в медотсек и, наклонившись над вскрытым автоклавом, молча гладил Гедимина.
— Хольгер? — неуверенно окликнул тот — по ощущениям, пальцы невидимого сармата были гладкими, почти без шрамов, а значит, это был не Линкен.
Рука вздрогнула, на долю секунды остановилась, а затем невидимка отдёрнул её, оставив Гедимина в удивлении — и без приятного тепла и воспоминаний о берегах Атабаски.
— Нет-нет, Гедимин. Это не Хольгер, — голос Кумалы звучал смущённо. Гедимин помянул про себя ядро Сатурна и с силой провёл ладонью по коже, стирая невидимые следы чужой руки. Над автоклавом тихо вздохнули.
— Да, наверное, вам неприятно, — сказал Кумала. — Не следовало мне будить вас. Я узнал, что вы тяжело ранены, и поэтому пришёл. Если вам нужна какая-то помощь…
Инъекции всё ещё действовали — Гедимину было лень огрызаться, да и странно было бы накидываться на сармата за предложение помощи.
— Нет, — коротко ответил он. Кумала несколько секунд молчал, будто ждал чего-то ещё, и только потом заговорил.
— Вы ждали Хольгера? Да, я должен был сразу заметить, как вы близки. Тогда мне вообще не стоило вас беспокоить. Прошу прощения, что пытался влезть. Представляю, как это должно было раздражать. Больше не повторится.
«Что?..» — Гедимин приподнялся на локтях, забыв о повязке, зондах и фиксаторах. «Чего он там надумал? Вот псих…»
— Эй! Кумала! — крикнул он, но люк, ведущий в медотсек, уже с шипением закрывался. Кто-то быстро подошёл и задвинул крышку автоклава.
— Кумала смылся, — услышал Гедимин из переговорного устройства. — Извини, что пустили его. Он знает все коды и ходит повсюду. Но к тебе он больше не сунется. Такой уж он.
— Это хорошо, — отозвался ремонтник, опускаясь на дно автоклава. Медик успел налить внутрь слизи, и теперь она зашевелилась, окутывая сармата со всех сторон. Ему снова прикрепили к голове обруч — исследования продолжались. Вспомнив, что спрашивать медиков об их опытах бесполезно, Гедимин расслабил мышцы и опять начал сползать в дремоту. «А Хольгер не придёт,» — подумал он сквозь сон. «Он-то кодов не знает…»
05 декабря 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Щупы сканера снова прокололи кожу на висках Гедимина, и он почувствовал неприятное давление на височные кости. Сармат ждал знакомой тупой боли в висках и под глазницами, но не ощущал ничего — как будто сканирующий агрегат просто прикрепили к нему и забыли включить.
— Эй, вы, — сказал он в пространство — повязка на глазах мешала увидеть медиков, но они определённо толкались поблизости. — Сканер сломался.
Над автоклавом послышался сдвоенный смешок. Крышка сдвинулась, кто-то убрал сканер и заклеил ранки на висках пластырем.
— Не-а. Исправен. Да сам проверь!
— Эй-эй, ему ещё рано… — вмешался второй медик, но поздно — тугая повязка, прикрывающая глаза Гедимина, ослабла и сдвинулась на лоб. Сармат успел зажмуриться, но красный свет, хлестнувший по векам, всё равно показался ему слишком резким.
— Вот так один болван может испортить пять дней работы, — донеслось из красной полутьмы.
— Да в порядке он, в порядке, — проворчал первый медик. — Эй, физик, можешь открывать глаза. Не бойся, не выжжет!
Свет стал тусклее, и Гедимин открыл глаза и рывком сел. Больше на нём не было ни фиксаторов, ни датчиков, и слизь куда-то утекла из автоклава, оставив кожу сармата чистой. Один из медиков наклонился над автоклавом и протянул Гедимину сканер.
— Видишь? Всё работает!
Чтобы разобрать прибор, не потребовалось даже самодельных рычагов и клиньев из обломков фрила, — достаточно было сжать его в руках, и все крышки сами сдвинулись, а крепления отщёлкнулись. Гедимин заглянул внутрь и удивлённо мигнул.
— Да, работает. Тогда почему… — он прикоснулся к заклеенному пластырем виску. Медик хихикнул.
— Потому что облучение тоже работает. Именно так, как предполагалось. Иммунитет к сканированию. Мозг нарабатывает устойчивость. Чем больше доза, тем быстрее. Мы добавили тебе пару кьюгенов на черепную коробку. Чистая сигма, не бойся. Ты и не почувствовал.
Сармат снова мигнул. «У них тут сигма-облучатели,» — он огляделся по сторонам, но, как и следовало ожидать, ничего знакомого не увидел — скорее всего, медицинские сигма-облучатели выглядели не так, как грубые поделки с «Полярной Звезды». «Когда уже я доберусь до работы⁈»
— И что, теперь я не сканируюсь? — недоверчиво спросил он.
— В обычном режиме — нет, — медик отнял у него сканер, вернул на место все защёлки и отложил прибор в сторону. — Можно подкрутить мощность. Но сейчас тебе проще выжечь мозги, чем просканировать.
— Значит, мне ещё могут стереть память… — сармат, вспомнив столкновение с австралийцами, недовольно сощурился.
— Прицельно — уже нет. Могут затереть всё до белого листа, но, — медик пожал плечами, — проще пристрелить, чем потом с тобой возиться.
— Да ладно вам, — второй медик подошёл к автоклаву. — Скоро сделают сканеры на сигма-лучах. Посмотрим, что тогда будет с твоим иммунитетом.
«Ещё одна направленная мутация,» — подумал Гедимин; ему было не по себе — он не ожидал, что работа с ирренцием оставит следы не только на коже. «Хотя — скорее, ненаправленная. А у нас дозу сигмы получили все…»
— Что с другими сарматами? Они тоже мутировали? — спросил он. Медики переглянулись.
— Их проверят на днях. Пока указаний не бы…
Сармат оборвал фразу на полуслове и развернулся к двери. Гедимин выглянул из автоклава и увидел, как в медотсек заходит Ассархаддон. Медики дружно вскинули руки, отвечая на безмолвное приветствие. Сармат покосился на себя и захотел лечь обратно в автоклав и задвинуть крышку — сейчас он казался себе предельно уязвимым.
— А, повязку уже сняли, — куратор смотрел на Гедимина с обычной доброжелательностью. — Очень хорошо. Сарматы Биоблока приложили все усилия, чтобы восстановить вам зрение. У них хорошие наработки в этой области, но я всё равно опасался неудачи. Послезавтра вы сможете вернуться к тренировкам. Гуальтари каждый день о вас спрашивает.
«Странно,» — подумал Гедимин, настороженно глядя на Ассархаддона. «Он сам выжигал мне глаза. Что ему теперь-то беспокоиться?»
— Что с остальными? — угрюмо спросил он. — Что ты с ними сделал?
— Ничего, — слегка удивился Ассархаддон. — Ничего, что не входило бы в программу подготовки. Да, они тоже ждут вашего возвращения. Упоминать об этом показалось мне излишним. Все ждут вас. Особенно Ядерный блок. Думаю, через неделю вы будете готовы к работе.
Гедимин, вздрогнув, недоверчиво посмотрел на него, — вспыхнувшая было радость тут же сменилась настороженностью.
— Не врёшь? Завтра не скажешь, что я бесполезен?
Ассархаддон выставил перед собой пустые ладони.
— Всё время забываю, насколько вы впечатлительны. Кажется, последняя наша тренировка напугала вас слишком сильно. Я удивлён, что вы вообще тогда мне поверили. Я отчаянно переигрывал. Видимо, опыта вам ещё не хватает.