Хольгер молча протянул ему экспериментальное устройство — три излучающие трубки с выдвижными линзами и блоком управления. Ремонтник придирчиво осмотрел их со всех сторон.
— Двадцатеричная система… — он криво усмехнулся. — С этим ирренцием везде странности. Интересно, те существа с Ириена… Они успели узнать все коды?
11 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»
Гедимин отключил ремонтную перчатку и внимательно осмотрел пучок проводов, прежде чем затолкать их в корпус и вставить крепления в пазы. С каждым днём блок управления становился сложнее, а экспериментальный излучатель всё больше напоминал бластерную турель. Сейчас к нему добавился третий «ствол» — параллельно первым двум, с тем же механизмом, выдвигающим лишние обсидиановые линзы из корпуса. Четвёртый излучатель был коротким, вытянутым в ширину, со сплошным, без прорезей, корпусом, и Гедимин закрепил его в основании «турели», так, чтобы излучение распространялось на остальные три и перекрывало все пучки. Это был источник сигма-лучей, их интенсивность регулировалась ловушкой из защитного поля, и они не влияли ни на что… кроме свойств трёх пучков омикрон-излучения. «Сюда бы настоящего учёного,» — вздохнул про себя Гедимин, в очередной раз вспомнив переписку с Лос-Аламосом. «Я не понимаю, почему это работает. Не должно.»
— Целая турель, — хмыкнул Хольгер, взяв в руки готовый излучающий блок. — Три пучка должны сходиться? А где сигма… а, вижу. Удобно, что эти пучки могут быть любой формы…
Гедимин кивнул, забрал у него излучатель и принялся вводить параметры очередной пульсации. Блок управления был экранирован ипроновой фольгой, но сделать экран сплошным было невозможно, — сармат надеялся, что устройство протянет хотя бы до конца недели.
— Что ты делаешь? — Хольгер посмотрел на тусклый экран. — Это всё та же «перевёрнутая» последовательность? Думаешь, всё так просто, — кодируется плотность вещества, и если перевернуть, выйдешь в вакуум?
— Нет, тут немного сложнее, — Гедимин ввёл последнее значение и закинул излучатель на плечо. — Надо подумать.
— Сегодня ты наружу выберешься? — спросил Хольгер, останавливаясь на полпути к санпропускнику. — Лиск уже беспокоится.
— Передай, что я жив, — отозвался Гедимин, неохотно отвлекаясь от мыслей о свойствах омикрон-излучения.
Из испытательного коридора он вышел незадолго до конца смены. Отложил излучатель, прикрыв его защитным полем, долго стоял под дозиметрической рамкой, — вроде бы скафандр не фонил, но на всякий случай сармат сделал насыщенный раствор меи и продержался в нём четверть часа. Чёрная броня после такой отмывки отливала на свету красным, и избавиться от прокраски не удалось. На выходе сармат провёл ладонью по белой стене — след остался, и Гедимин, недовольно щурясь, выбрался из скафандра и оставил его роботу-уборщику. Себе он взял только передатчик.
Он собирался только сбросить информацию на телекомп и идти спать — анализом данных обычно занимался Хольгер — но случайно прочитал несколько строк, и сонливость пропала. Он свернул лишнее, оставив только то, что показалось ему интересным, — по одной строке в каждом отчёте прибора — и, перечитав их ещё раз, медленно расплылся в ухмылке. «Не плотность,» — он ухмыльнулся ещё шире, глядя на своё отражение в экране, — глаза уже горели жёлтым огнём. «Сила притяжения. Плотность шифруется по-другому. А если их совместить…»
Он открыл было пустую страницу, но прикинул объём расчётов и потянулся к передатчику. «Пусть Константин посчитает. Я долго буду возиться.»
«Псих с излучателем,» — ответил Константин, приняв сообщение, и тут же отключил и заблокировал передатчик. Гедимин хмыкнул. «Кто бы раньше сказал мне, чем я буду заниматься…» — он покачал головой и, выключив телекомп, побрёл к двери. В последние дни он слишком редко спал, и ясность мышления давно уже перестала его устраивать, — надо было отдохнуть. «Если я прав, можно будет прожигать ходы в вакуум вдалеке от планет,» — думал он. «Так, чтобы не врезаться в безатмосферный астероид. Ещё понять бы, в чём именно мы делаем дырки. Анализатор молчит, дозиметр тоже…»
13 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки» — кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Хольгер снова посмотрел на экран, выразительно хмыкнул и вместе с креслом развернулся к Гедимину. Тот сидел рядом, облокотившись на стол, и в задумчивости водил пальцем по столешнице. Непрочный фрил поскрипывал и покрывался царапинами.
— Двадцать последних записей почти идентичны, — сказал Хольгер. — Выброс настолько мал, что можно считать его отсутствующим. Ты уверенно выходишь в вакуум. Если это не устойчивый результат, — я не знаю, что тебе вообще нужно.
— Хорошо, что всё работает, — сказал Гедимин, досадливо глядя на исцарапанный стол. «Опять задумался…»
— Не очень-то ты этому рад, — осторожно заметил Хольгер.
— Я не понимаю, с чем мы связались, — угрюмо сказал Гедимин, убрав руку со стола. — В чём мы пытаемся ковырять дырки? Почему оно так себя ведёт? И что это за код… Ah— hasu! Я вообще ничего не понимаю.
Он перевернул руку ладонью вверх и поддел ногтем небольшую пластину; под ней был распылитель фрила — часть ремонтной перчатки — точнее, ёмкость для распыляемого вещества.
— У тебя есть фрил? — он указал на исцарапанный стол. — Это надо починить.
— Срежь немного с того края, — Хольгер указал на свободную часть столешницы. — Не переживай, атомщик. Некоторые всю жизнь ничего не понимают. Я тут думаю, как соединить микропроколы. Что, если взять несколько тонких пучков и наложить их друг на друга? Исгельт думает, что если выставить их по кругу, можно прорезать сплошное отверстие…
Гедимин, забывшись, грохнул кулаком по столу. Фрил затрещал, рука сармата ушла в столешницу на толщину пальца, и он, опомнившись, вполголоса помянул ядро Сатурна. «Теперь одним распылителем не обойдёшься. Или лучше ничего не трогать, пока не доломал?»
— Вы сначала разберитесь, что вы там режете. И заодно — куда…
Передатчик на его руке протяжно загудел и замигал из-под брони. Гедимин сдвинул крышку — экран ярко светился.
— Вы там, где работает связь. Временная передышка? — голос Ассархаддона был хорошо слышен даже без наушников. — Вас две недели не видно и не слышно. Надеюсь, сегодня вы приедете в жилой блок. Медики должны осмотреть вас, а я хотел бы услышать, как продвигаются исследования. Мне известно, что вы пренебрегаете сном. Это серьёзная жертва. Надеюсь, она не была напрасной?
— В жилой блок? — Гедимин уловил главное и недовольно сощурился. — Я должен работать. Тут ещё много…
Хольгер ткнул его кулаком в плечо. Броня загудела.
— Он приедет, — мрачно пообещал химик. — По крайней мере, сегодня. За другие дни я не ручаюсь.
— Буду ждать, — отозвался Ассархаддон. — Не бойтесь, Гедимин, несколько часов не сведут к нулю вероятность вашего успеха.
Экран передатчика погас.
… — Атомщик! — Линкен с широкой ухмылкой привстал из-за стола. — Хольгер, как ты вытащил его из «Койольшауки»? Я уже искал, как к вам пробраться…
— Зачем? У вас обоих есть передатчики, и связь в «чистых» отсеках никогда не сбоит, — удивлённо посмотрел на него Исгельт, в этот раз присоединившийся к группе «Феникса». Константин фыркнул.
— Гедимин не пользуется связью. И никогда не предупреждает о своём исчезновении. На Энцеладе это не принято.
Ремонтник сердито сощурился — он был и смущён, и раздражён одновременно и смутно понимал, что опять нарушил какую-то традицию.
— Я работал, — буркнул он. — Вы, предположительно, тоже. Линкен, у тебя уже получилась омикрон-бомба?
Взрывник развёл руками.
— Я не физик. Ничего, кроме «грязной» бомбы, у меня не выйдет. А это пустой расход ирренция.
— Смотря чего ты хочешь добиться, — задумчиво проговорил Гедимин, довольный, что разговор снова выехал на твёрдую почву — «грязная» бомба была знакомой и понятной вещью, в отличие от неписаных традиций. — Иногда…
— Все в сборе? Я не опоздал? — охрана поспешно расступилась, пропуская к столу Ассархаддона. Куратор занял место среди замолчавших сарматов и обвёл их вопросительным взглядом.
— Как идёт работа над «Прожигом»? Гедимин, что вы успели выяснить?
— Узнал, как прожечь дыру в вакуум в отдалении от массивных тел, — сармат потянулся к передатчику. — Единственная проблема — метеороиды. Не фиксируются ни по плотности окружающего вещества, ни по гравитационному полю…
Он досадливо поморщился. Исгельт переглянулся с Ассархаддоном и включил свой передатчик.
— Метеороиды в окрестностях прокола? Думаю, защитные поля решат эту проблему. Дайте мне всё, что у вас есть по микропроколам. Мои сарматы повторят ваши опыты на других полигонах.
Гедимин озадаченно мигнул, но тут же опомнился и протянул Исгельту руку с передатчиком. «Правильно. Надо исключить привязку к местности.»
— Есть возможность проверить не на Луне? — спросил он, пока информация перекачивалась с диска на диск.
— Поищем, — отозвался Исгельт. — Ещё мне нужен чертёж вашего прожигателя. А я сброшу вам наработки по склеиванию проколов. Мы тоже не сидели сложа руки всё это время, но результаты, увы, скудные. Мы работали с излучением постоянной интенсивности…
Гедимин кивнул. Передатчик запищал — обмен информацией закончился, и сармат положил на стол ежедневник. Часть чертежей уже была там, оставалось собрать воедино наметки, сделанные на ходу, и написать к ним легенду.
— Хороший результат, — одобрительно кивнул Ассархаддон. — А что у вас, Хольгер? Что скажете о тонких плёнках?
Гедимин удивлённо мигнул, поворачиваясь к Хольгеру. «Плёнки? Он же работает со мной… А, мать моя колба! Я же не выходил из отсека. Может, он ко мне заглядывал раз в сутки…»
— Всё не так гладко, как предполагалось, — покачал головой химик. — Слой тоньше двадцати атомов практически бесполезен. Не знаю, почему именно двадцать, — что-то не так с этим числом…