Красный луч скользнул по его лицу, он досадливо отмахнулся, но ему снова посветили в глаза, — кто-то на соседнем полигоне спрашивал, что происходит, и не нужна ли помощь. Гедимин помигал фонарём в ответ — «всё идёт по плану» — и снова перевёл взгляд на неподвижный диск. «Хорошая подъёмная сила,» — думал он. «Но почему его перекашивает? Где неравномерность?»
Пристегнув устройство к скафандру и проверив запас кислорода, Гедимин достал второй механизм — роющий конус — и воткнул его в грунт. На секунду он задумался, не придавить ли устройство защитным полем сверху, но решил, что навряд ли конус взлетит при «крыльях», направленных кверху, — а если он вывернется в сторону, Гедимин успеет его перехватить.
Встроенный в конус генератор защитного поля мигнул индикатором, и сармат шагнул в сторону, подальше от расходящихся зелёных «вееров». Устройство нырнуло в рыхлый реголит и, без сопротивления преодолев несколько сантиметров, задрожало, разбрасывая комки грунта, — чуть ниже начиналась плотная порода. Гедимин направил на свежую скважину анализатор, и сигма-лучи, пройдя сквозь камень, отразили странную картину — конус быстро, набирая скорость, всверливался в лунный материк. Зелёные «веера», быстро укорачиваясь, втянулись в отверстие. Гедимин, спохватившись, кинул следом шар защитного поля. Свечение стало ярче, но бур остановился, и сармат вытянул его из трёхметровой скважины.
«Интересное дело,» — он, растерянно мигнув, повертел устройство в руках. «А если не мешать ему, он так и пройдёт Луну насквозь? Вот чего нам не хватало в Ураниуме…»
…Глайдер остановился у главного шлюза, высадил Гедимина и группу взрывников из Химблока (Линкена среди них не было) и тут же начал погрузку — новая группа ждала своей очереди на испытания. Ещё одна, видимо, только что выгрузившаяся, сдавала лишний кислород на заправке. Гедимин увидел знакомый чёрный скафандр и изумлённо мигнул.
— Хольгер?
Сармат обернулся, помахал Гедимину и указал на шлюз. Он догнал ремонтника пять минут спустя, уже на той стороне.
— Ну как, ничего непредвиденного? — весело спросил он.
— Диск опять перекосило, — досадливо поморщился ремонтник. — А ты что тут делаешь?
— Исгельт позвал, — ответил Хольгер. — Что-то с прожигателями. Было два случая потери стабильности, но сейчас — я был там с ними — всё прошло гладко. Надеюсь, больше ему помощь не понадобится. У меня лежит посылка от Арториона, некогда бегать по полигонам…
— Мог бы меня позвать. Я всё равно здесь, — отозвался Гедимин, глядя мимо химика. Помогать Исгельту ему не очень хотелось, но нестабильность установки грозила аварией — и пострадать мог не только непрошеный командир…
… — Несимметричность, — Хольгер в очередной раз просвечивал вскрытый диск сигма-лучами. — Может быть где угодно. В составе линз, например. Это же обсидиановый сплав, не так ли?
Гедимин кивнул.
— Арторион прислал пластины природного обсидиана, — сказал Хольгер, кивнув на выдвижной стол под телекомпом. — Три упаковки с цифровыми обозначениями и просьбой не смешивать. Химически они несколько отличаются, но — обсидиан всегда неоднороден. У Арториона какие-то свои эксперименты.
— Лишь бы не взрывалось, — пожал плечами Гедимин. — У тебя есть обеднённый уран?
Хольгер мигнул.
— Найдётся. Зачем?
— Прибрать лишний омикрон, — сармат вспомнил пролетающее над головой огненное колесо и поморщился. — И компенсировать выгорание ирренция. Взял бы плутоний, но он греется.
06 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»
Вскрытый диск «лучевого крыла», за последние сутки увеличившийся втрое, лежал под колпаком защитного поля и слегка подсвечивал его зеленью. Хольгер, подойдя к стенду, поднёс щупы анализатора к одному из внутренних элементов и хмыкнул.
— Чистый уран? Окись не подходит?
— Под «глазурью» — не загорится, — отозвался Гедимин, проверяющий, остыл ли новый корпус «крыла». — Поставил линзы в два слоя, как ты хотел.
— Это всё — чистый обсидиан, первая коробка? — уточнил Хольгер, проверяя химический состав тонких чёрных пластин. — Как думаешь, высоко взлетит?
Гедимин пожал плечами.
— Пока не понимаю. А вообще — проверить бы эту штуку в невесомости, где-нибудь в открытом космосе…
…Первый выброс излучения пришёлся на «лепестки» в нижней части диска, и он с места взлетел вертикально вверх. Световые «веера» погасли, и устройство пошло вниз, но упасть не успело — два пучка под углом к поверхности отбросили его вбок. Тут же зажглась вторая пара «крыльев», и диск поднялся на прежнюю высоту. Ещё до того, как они погасли, два пучка из верхней части диска ударили в небо, и устройство медленно, вздрагивая на лету, полетело вниз. Новый выброс из нижних «лепестков» остановил падение. Диск немного отодвинулся от исходной точки — на считанные сантиметры, не более.
За первым циклом вспышек последовал второй, за ним — третий; Гедимин внимательно следил за устройством. Излучение, прошедшее сквозь пласт урана, уже не светилось так ярко, хотя сияние можно было заметить; дозиметр, засунутый в поток, зафиксировал пару нейтронов. «Сработало,» — Гедимин сделал маленький шаг, догоняя пляшущий в вакууме диск. «Но надо больше урана. Часть омикрона выходит наружу.»
… — Расходящийся «хвост» сигма-квантов, — сказал Хольгер, отвернувшись от телекомпа. — Как будто омикрон, пройдя сквозь урановую линзу, перерождается в сигму… Ерунда какая-то.
— Но эта штука работает, — Гедимин с довольной ухмылкой покачал на ладони диск. Устройство стало тяжелее, но на подъёмную силу это не повлияло, — сармат лично проверил это на полигоне, провисев на прыгающем диске столько, сколько выдержали пальцы.
— Если взять больше урана, весь омикроновый «хвост» может перейти в сигму, — задумчиво сказал Хольгер. — Попробуй.
11 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»
«Очень интересная разработка,» — признал Ассархаддон в сообщении, полученном Гедимином по пути на полигон, в неэкранированном туннеле. «Но испытания пока невозможны. Готовьте образцы, в июне я передам их экипажу, вылетающему на Ириен. Такие опыты безопаснее ставить на орбите Сатурна.»
В этот раз глайдер не улетел, когда Гедимин высадился на полигоне, — но о том, что за ним наблюдают, сармат узнал через десять минут, когда на диск, прыгающий над лунной поверхностью, кто-то направил луч фонаря. Вздрогнув, испытатель обернулся — и увидел попутчиков из Инженерного блока. Четверо сарматов, выйдя из глайдера, стояли вдоль борта и глазели на «лучевое крыло», при каждом его прыжке синхронно мигая.
— Sata! — Гедимину захотелось кинуть в них камешком, чтобы проверить, в сознании ли они все. — Чего надо?
Один из сарматов вздрогнул и медленно перевёл взгляд на испытателя.
— Где реактивный выброс?
— Нету, — буркнул Гедимин. — Хватит тут глазеть! Ещё облучишься, а мне отвечать.
Инженер мигнул. Теперь все четверо отвлеклись от прыгающего диска и посмотрели на Гедимина — с тем же выражением на лицах.
— Te’ek sa dakehsu? — спросил первый. — Te’eqa tza dasulesh⁈
«Dakehsu?» — Гедимин сердито фыркнул.
— Tza seatesku, — отозвался он. — Сигма-излучение. Лети, куда летел. Одному такому уже глаза прижгло.
В этот раз урана оказалось достаточно — весь зелёный светящийся «хвост» растаял в нём, наружу вышли только невидимые потоки сигма-квантов, но диск по-прежнему удерживал себя на весу, плавно перемещаясь между небом и поверхностью. «Хорошо получилось,» — заключил Гедимин, выстраивая в ряд три диска. Они отличались только внутренними линзами — на них пошёл обсидиан из разных контейнеров, и сармат пронумеровал их перед испытаниями. Их поведение ничем не отличалось — ни на стенде, ни в испытательном отсеке, ни на полигоне. «Интересно, что проверял Арторион,» — думал Гедимин, возвращаясь с дисками в лабораторию. «Кажется, результат отрицательный.»
— Ничего подобного, — сказал Хольгер час спустя, когда все данные были сведены в три схемы. — Летают-то они одинаково, а вот внутри… Смотри сюда. Это «крылья» — сами смешанные потоки. Видишь?
Гедимин мигнул.
— Разные структуры… И что это значит?
Хольгер пожал плечами.
— Если ты не увидел… Может быть, ничего. А может, мы имеем дело со слишком слабым излучением. Вот пойдёт счёт на сотни кьюгенов — и разница себя проявит.
Гедимин махнул рукой.
— На ста кьюгенах я никуда не полечу. И Никэс тоже. А чем отличался обсидиан?
— Он с разных планет, — ответил Хольгер. — Тут образцы с Земли, Венеры и Марса. Кажется, Ассархаддон ищет новые источники минералов.
— С Марса и Венеры что-то вывезти не проще, чем с Земли, — сказал Гедимин. — Нас там вообще быть не должно.
Хольгер кивнул.
— Но я не поручусь, что нас там нет… Ну так что, ты готов показать Никэсу рабочий прототип?
Гедимин вспомнил инженеров с попутного глайдера и решительно кивнул.
— Он определённо уже в курсе. Мой диск видели… Надо сделать ему что-нибудь наглядное.
12 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»
Две части свинцовой болванки, каждая — полметра длиной и полтонны весом, лежали на стенде. Гедимин, просунув руку во внутреннюю полость, пристраивал в ней генератор Арктуса и выводил наружу сопла, по два с каждой стороны. Хольгер стоял рядом, держал в руках причудливо изогнутое устройство из четырёх «лепестков» и задумчиво усмехался.
— Похоже на плавник, — сказал он, приставив конструкцию к длинному боку болванки. — Что для чего?
— Здесь балансиры, — показал Гедимин. — А это — тяга.
— Любопытно, — Хольгер приложил второй «плавник» к будущему корпусу. — Взлетит?
— Тут килограмм ирренция, — ремонтник отобрал «плавники» и присоединил их к отверстиям, обозначающим вывод сопел. — Он меня поднимал. И этот груз поднимет.
…Последние приготовления были закончены, и Гедимин, пройдя дезактивацию, снова подошёл к защитному куполу, под которым неподвижно лежала модель «лучевого крыла». По бокам купола змеились тонкие, с трудом различимые красные линии, — сквозь флиевую фольгу, нейтронностойкий фрил и слой обеднённого урана проходили только сигма-лучи, всё остальное в них гасло.