— А я? — жалобно спросил Люнер.
— А ты жди Торнтона, — отозвался шериф.
Охранник тянул Гедимина за руку к выходу. Тот не стал сопротивляться, только буркнул:
— Пусть вернут инструменты. У вас плохие.
…Ему разрешили снять со скафандра ремонтную перчатку. За процессом внимательно наблюдали трое охранников. Ещё двое глазели от выхода — подойти не удалось из-за тесноты и лишних предметов в помещении.
— Значит, вот этот глайдер, — путаясь и сбиваясь, объяснял ему механик, то загибая, то разгибая пальцы на обеих руках. — А вон на том подача кислорода… и передвижная станция — там парные клапаны…
— Тут ещё ворота, — услышав пронзительный скрежет, перебил человека Гедимин. — Начну с них. Скрипят. Мешает.
Когда он вернулся в камеру, Люнера там уже не было, как и длинноволосой самки за соседней решёткой. Несколько минут сармат вертелся, пытаясь устроиться то боком, то поперёк. В камере было отчаянно тесно — даже с согнутыми ногами Гедимин упирался макушкой в стену. Он попробовал сдвинуть одну из кроватей — получилось, хотя пришлось постараться (её удерживали какие-то болты). На сдвоенном ложе сармат смог, наконец, лечь на спину. Решив на этом остановиться, он вытянулся, насколько получилось, и закрыл глаза. Свет в коридоре горел вполсилы; из камер доносились перешёптывания, шорох, попискивание смартов или чего-то вроде них, но все старались не шуметь, а слишком громкие звуки тут же обрывало общее сердитое шипение. Несколько раз Гедимин слышал слово «теск», но прислушиваться не стал. Без скафандра ему было не по себе, и он усилием воли переключился на мысли о синтезе ирренция. До выгрузки плутония оставалось две недели, конструкции реактора были готовы, — нужно было собрать, изготовить стержни и запустить процесс. «В „Гекате“ всё было проще,» — думал сармат, мысленно уже перенёсшийся на палубу «Маккензи». «А я, оказывается, привык к лёгкой работе. Как Ассархаддон всё это обеспечивал? Огромную базу, сотни проектов… У нас так уже не выйдет!»
06 сентября 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Решётка поднялась. Гедимин, привычно пригнув голову, выбрался из камеры и протянул руки охраннику. Тот, сжав оба запястья сармата в одной «клешне», повёл его к выходу.
Кенен Маккензи уже ждал в участке, нетерпеливо вздыхая и переминаясь с ноги на ногу. Скафандр Гедимина, обёрнутый жёлтыми лентами, лежал рядом, перегораживая проход.
— Бери это, Джед, и пойдём отсюда, — сказал Кенен, едва заметно поморщившись. — Не будем отнимать время у Чарли и его парней.
Шериф, перебирающий документы за стойкой, поднял голову и внимательно посмотрел на сарматов. Он выглядел довольным — или, возможно, Гедимин неверно понимал его мимику.
Ремонтник хотел одеться сразу за воротами тюрьмы, но Кенен тянул его к глайдеру. Скафандр не без труда затолкали в багажник, сармата — на переднее сидение рядом с Маккензи. Глайдер был с открытым верхом — даже кабину пилота прикрывало только защитное поле. Гедимин на секунду задумался, как эти аппараты пережили войну и не были отправлены на переплавку за очевидной бесполезностью, но его мысли быстро прервал голос Кенена.
— Обсидиан на корабле, — сказал тот, не глядя на ремонтника. — Начинай варить стекло. Пятнадцатого будет праздник, тебя никто не хватится. Трёх суток на стержни хватит?
Гедимин мигнул.
— С нуля? Мало, — ответил он. — Минимум пять. Тонкие цилиндры должны остывать медленно. Иначе всё раскрошится до запуска.
— Ясно, — отозвался Кенен, сворачивая в переулок. — Пять суток сидишь на базе. Десятерых дам в помощь. Кого — выберешь сам. Но не Айзека, не Иджеса и не Зета. Фланна можешь взять.
Глайдер прошёл ещё один поворот. На стене мелькнул яркий плакат — «Новая жизнь на Луне!», — очередной каркасный дом был достроен и ждал поселенцев.
— Почему к мианийцам не пускают? — спросил Гедимин, вспомнив вопрос, мучавший его в тюрьме. Там найти ответ не удалось — охранники вообще не шли на общение, а заключённые на сармата реагировали странно.
— Инопланетяне же. Карантин, всё такое, — рассеянно отозвался Кенен, думая о чём-то своём.
— Есть скафандры, поля, газовая дезинфекция… нейтронная, в крайнем случае, — вздохнул Гедимин. — Не понимаю… А какое разрешение нужно, чтобы пустили?
Кенен едва заметно вздрогнул.
— А ты дело говоришь, Джед, — задумчиво протянул он. — Корабли на рейде… Бригады для ремонта привозят с Земли. А ведь от нас было бы ближе… Надо намекнуть совету… да, надо попробовать. Расширение рынка нам бы не повредило…
Он притормозил — так Кенен делал всегда, когда посторонние мысли отвлекали его от дороги. Гедимин мигнул — что-то пошло не так, но что именно — он, как обычно, не понимал.
— Мианийцы — единственный биологический вид? — осторожно спросил он. Кенен снова вздрогнул.
— Что?.. Нет, конечно. Там огромная галактика. Очень много цивилизаций. Мианийцы — титульная раса, только и всего.
— Почему остальные не прилетают? — спросил Гедимин. — И мианийцы, в общем, тоже… о них редко пишут и говорят. Или на Земле уже есть колония?
Кенен фыркнул.
— На Земле⁈ Нет, конечно. Только крейсер на околоземной орбите. Мы в карантине, Джед. Почти что под саркофагом. Я первые месяцы пытался кое-что вызнать… выходит, мы с нашим флотом сильно повредили им… какую-то структуру, мембрану, — чёрт её поймёт!
Теперь вздрогнул Гедимин. Знакомый холодный комок шевельнулся в груди, и сармат сердито сощурился. «Мембрана! Изменение свойств… Ну я же говорил — надо сначала изучить, потом лезть!»
— И они нас заметили, — продолжал Кенен. — Да ещё эти прыжки вокруг Ириена, потом — концлагерь на Кагете… Для Мианы это окраина, поэтому заметили не сразу — когда кто-то послал сигнал наудачу, а патрульный корабль перехватил. Им сильно не понравились наши дела, Джед. Ни развлечения Маркуса, ни приказ Цанева… Мы по их меркам — отмороженные дикари. Поэтому планета в карантине. Прилетают редко, ненадолго, соблюдают технику безопасности…
Гедимин вздохнул.
— Говорил же…
Глайдер мягко лёг на дорожное полотно.
— Идём-идём, — поторопил Гедимина Кенен. — Броню не забудь!
Утренняя база была тихим пустынным местом. Гедимин по привычке притронулся к переборке, улавливая отдалённые вибрации, — судя по ним, оба реактора были в порядке, а станки в цеху Зета простаивали.
— Чьи астероиды разносят живые споры по космосу? — спросил он на подходе к капитанской рубке. — Тоже Миана?
— Это Алити, — отозвался Кенен. — Туда не лезь, Джед. Нас к ним не пустят. Их к нам тоже. По их меркам мы даже не дикари. Так, ядовитая плесень.
— Алити, — повторил Гедимин. — Ещё одна цивилизация… А как они с мианийцами? Союзники, враги?
— Вроде как входят в федерацию, — пожал плечами Кенен. — Ты хочешь разобраться, что там, снаружи, к чему? Я сам ничего не знаю. Это к президентам и мировым советам. А я что скажу⁈ Миана там не одна, есть другие, — Кейнер, Рокка, Итци… Вроде бы мианийцы наложили запрет на контакты с нами. Можно только им, и то с большим перебором. Кого-то с нашей стороны пускают в Миану. Кого-то, говорят, даже в Кейнер и Рокку… Иди-ка работать, Джед. У меня полно дел. И постарайся не попадать в тюрьму! Чарли очень не любит, когда ему создают проблемы!
…Фланн сидел за пультом управления и вполглаза следил за мониторами. Реактор с налаженной системой охлаждения отлично обходился без оператора, — если бы не проблемы с нейтронным потоком, Гедимин давно перевёл бы его на автоматическое управление.
— Ух! — Фланн, заметив сармата за плечом, вздрогнул и обернулся. — Тебя выпустили? Всё хорошо? Не били?
Гедимин качнул головой.
— Спасибо, что присмотрел, — он кивнул на мониторы. — Теперь я сяду.
Он пощёлкал по передатчику, выбирая из адресатов Зета, — надо было дать начальнику цеха пару указаний.
— Ты знаешь, что такое Кейнер? — спросил он, подняв взгляд на Фланна. Тот пожал плечами.
— Не слышал.
15 сентября 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Корабельный реактор остывал уже трое суток; сейчас его конструкции были подняты до упора, и под ними натянули многослойное защитное поле. Гедимин покосился на нижний слой — белесая плёнка слегка рябила, но не утончалась, значит, лучевой поток был умеренным.
Трое сарматов стояли над вскрытой реакторной ямой. Гедимин придерживал примитивный захват, вместе с гусеничной тележкой притащенный к месту выгрузки плутония, и перемещал его «руку», примеряясь к хвостовикам стержней. Выходило, что удобнее всего было бы ближайшие вынимать вручную, — захват Гедимину не очень нравился, а любая отладка под воздействием нейтронного потока очень быстро сходила на нет. Айзек, поминутно косясь на дозиметр, сканировал открытую яму. Прибор горел красным огнём и тревожно вспискивал при каждом движении. Фланн разглядывал защитное поле над головой — реактор сверху тревожил его куда больше, чем непонятная конструкция снизу.
— Начинаем с центра, — сказал Гедимин. — Каждый стержень — в плотное поле, контейнер, быстро вывозим. Нагрев будет очень сильный — реакция затухает, но медленно.
— Не расплавится? — встревоженно спросил Айзек. — Или для переработки неважно?
— Из контейнера не вытечет, — отозвался Гедимин, покосившись на неподвижного Фланна. «Никогда не выгружал реактор с чужаками,» — подумалось ему. «Сюда бы Хольгера и Лиска…»
Возня затянулась до вечера — с непривычки сарматы работали медленно, и Гедимин делал перерывы и проверял состояние реактора. Периодически на связь выходил Зет — урано-плутониевую смесь сгрузили ему, и он остался с ней наедине, и это его сильно раздражало. В середине смены к сарматам заглянул Иджес, молча постоял там, куда излучение не дотягивалось, несколько раз судорожно вздохнул и быстро ушёл.
…На пороге цеха, временно превращённого в цепочку бассейнов, окружённых защитным полем, стоял Кенен. Внутрь он не входил, переглядываясь с Зетом из коридора. Зет следил за температурой и неприязненно косился на рябящие защитные экраны.