— Heta! — Кенен схватил Гедимина за руку и притянул к себе. Над ними сомкнулось защитное поле — один слой, потом второй, оба — плотные до белизны. Кенен разогнул три из четырёх согнутых пальцев, затем снова дёрнул Гедимина за руку и сам прижался спиной к обшивке корабля. Перед глазами сармата вспыхнула белая точка, стремительно превращаясь в кольцо. Едва оно расширилось до полутора метров, Кенен стиснул его руку, выпустил и пролез в открывшийся портал. Гедимин двинулся следом, почувствовав плечами края мембраны — более прочные, чем даже его броня. Он сгруппировался и вкатился в сужающийся портал кувырком. Знакомое тепло коснулось ладоней, пощекотало приоткрытые виски, — прокол напоследок ожёг сарматов сигма-излучением. Они уже были по ту сторону, и защитное поле над ними лопнуло. Гедимин, поднявшийся на ноги, увидел знакомые переборки с дугообразными выступами «ограничителей портала», — он был на борту «Феникса».
— Уран и торий! — Кенен вскинул сжатый кулак. — Сказал бы «Tza atesqa!», но о превосходстве нам теперь лучше молчать.
— Заткнись, — бросил ему сармат в чёрно-красной броне, до того молча стоявший в дверном проёме, и Гедимин вздрогнул и замигал, пытаясь разглядеть его лицо под тёмным щитком. Сармат, шагнув вперёд, сам его сдвинул; белесая радужка горела ярким серебряным огнём.
— Атомщик, — выдохнул он.
Гедимин выпустил его минут через пять, когда броня под пальцами, сведёнными до онемения, ощутимо начала похрустывать. Линкен разжал объятия на несколько секунд позднее, заглянул ремонтнику в глаза и сердито смигнул набежавшую влагу.
— Маккензи, ублюдок макаки! Почему молчал⁈
— Не трогай его, — Гедимин недовольно сощурился. — Он возился со мной, когда я… когда меня впору было пристрелить. И прикрыл меня от макак. Не смей его оскорблять.
Линкен ухмыльнулся.
— Всё тот же атомщик. Заступаться за Маккензи… Я ведь сразу понял, что ты тут, — когда он притащил сразу три килограмма и даже не хныкнул, что ему нужна затравка. Знаешь, по скольку граммов он отслюнивал мне раньше?
Кенен сердито сощурился на них. Он стоял в проходе, среди солдат Линкена, — все отошли подальше, чтобы не мешать командиру и его товарищу.
— Значит, ты сохранил корабль… — Гедимин огляделся по сторонам; даже в этом отсеке были видны следы кое-как заделанных повреждений — трещин, вмятин, разрывов проводки и деформаций вентиляционных труб.
Линкен с ухмылкой погладил его по плечу и потянул к выходу.
— Идём в рубку. Маккензи, пойдёшь с нами.
— А я и не собирался никуда, Лиск, — Кенен поднял перед собой пустые ладони. — Ты тут капитан, распоряжайся.
Гедимин покосился на плечо Линкена. Броня сармата осталась чёрно-красной, но угловатые полоски с неё исчезли — больше у сармата не было звания. Перехватив его взгляд, Линкен провёл пальцем по тёмному наплечнику и негромко хмыкнул.
— Флота больше нет, атомщик. Могу назваться сержантом, могу — адмиралом.
Отсек, переоборудованный под межгалактический порт, далеко отстоял от капитанской рубки. Гедимин шёл по знакомым коридорам, пересчитывая про себя повреждения и мелкие неполадки. Этому кораблю доставалось всерьёз, — ни «Феникс» Стивена, ни «Бет» Корсена не были настолько потрёпанными.
Заметив на одном участке серьёзный дефект — рукав электрокабеля прижался к нему слишком плотно и корродировал вместе с изоляцией — Гедимин шагнул к переборке, но Линкен аккуратно его отодвинул.
— Мой корабль не в лучшем виде, да? — криво ухмыльнулся он, жестами отдавая распоряжения ближайшим сарматам. Один из них, отделившись от группы, остался у повреждённого кабеля.
— Как ты ото всех ушёл? — спросил Гедимин. — Там — макаки, тут — мианийцы…
Линкен хмыкнул.
— Мне не привыкать прятаться, атомщик. Мы, сарматы, не очень удачно воюем в открытую. Партизанить получается лучше. Слышал небось о Взрывнике? — он прижал кулак к своей груди и широко ухмыльнулся. Гедимин мигнул.
— Так и знал, что это ты. Ушёл в пираты?
Линкен поморщился.
— Да, атомщик. Паршивая судьба для боевого корабля, — он ласково погладил переборку и тычком открыл люк. — Заходи.
Из мониторов два не работали, в остальных светились чужие звёзды. Одна из них была очень близко, — раздувшийся, остывающий красный гигант.
— Что за система? — спросил Гедимин, кивнув на звезду. Судя по её размерам на мониторе, именно рядом с ней сейчас дрейфовал «Феникс».
Линкен пожал плечами.
— Какая разница? Тут нет Ассархаддона, чтобы дать ей название. Нам с ней сильно повезло, — когда отказал прожигатель, мы еле влезли в портал и обратно уже не вылезли. Думал, придётся посылать истребители за кислородом в пояс Койпера…
Гедимин мигнул.
— Что значит «отказал прожигатель»? Повреждены линзы? Или реактор…
Замолчав, он прислушался к гулу механизмов. Вдалеке мерно вращались два массивных ротора, — реакторы, возможно, были не готовы к переходу в режим пульсации, но работали исправно.
— Эй, парни, — зашевелился в своём углу Кенен. Договорить он не успел — Линкен, резко развернувшись, «прожёг» его свирепым взглядом.
— Маккензи, держи рот закрытым.
— Я молчу, Лиск, — сармат поднял пустые ладони; улыбка в этот раз получилась совсем кривой. — Но ты обещал…
Линкен фыркнул.
— Да, эти ваши проекты… Последняя надежда! Подлизаться к макакам и взорвать их изнутри… Или просто подлизаться, а, Маккензи? Ты у нас любитель мартышек…
Гедимин ткнул его кулаком в бок.
— Отстань от Маккензи. Без него я вообще не знал бы, что ты жив.
Линкен протяжно вздохнул.
— Этот комок слизи нашёл тебя в марте. И молчал, как убитый. Я позавчера силой вытряхнул из него, где ты, и что с тобой было… Это всё правда, атомщик? Про Хольгера и Константина… и что ты не сдал им флот?
Гедимин криво ухмыльнулся.
— Флот у них. Но летать он не будет. Знаешь, как они сейчас взлетают?
Линкен кивнул.
— Наслышан. С тем же успехом могли бы таскать корабли на буксире. Хвалятся трофеями…
Он жестами отдал указания одному из солдат, и тот, взяв с собой ещё двоих, ушёл.
— Ты уже строишь реактор? Я припас для тебя кое-что с Ириена. Мы тут пробуем перерабатывать, — Хильдир и Эверис построили установку…
Гедимин вздрогнул и пристально на него взглянул.
— Перерабатывать ирренциевую руду⁈
Линкен ухмыльнулся.
— Её. На ирренций, на ипрон и кеззий… Немного для себя, больше для проекта. На ракеты она не годится, — приходится ходить к Маккензи.
— Зачем тебе ракеты? — запоздало насторожился Гедимин. — Война же закончилась…
Линкен досадливо сощурился.
— Не для меня, атомщик. Сдамся — убьют на месте. И их, — он кивнул на оставшихся часовых. — Всех, кто со мной. Мы вне закона в двух галактиках. Без ракет мы давно были бы мертвы. Ирренций… полезное всё-таки вещество вы тогда открыли.
Он замолчал. Гедимин смотрел на тёмный монитор. Мысли вспыхивали и тут же гасли. «Хольгер и Константин мертвы. Линкен — пират, вечный изгой. Я… меня вообще нет. А ирренций… да, ирренций. Всё, что осталось…»
Он поднял на Линкена тяжёлый взгляд.
— Я ещё… не приступал к реактору, — нехотя признался он. — После Сокорро… мозг немного… испортился. Я… Пусти меня к своим реакторам. Посмотрю, что я делал тогда. Может, так лучше пойдёт.
Линкен положил руку ему на плечо и несколько секунд молчал, глядя ему в глаза.
— Даже так… — тихо проговорил он. — Маккензи не сказал мне, что тебя настолько… изувечили.
Забытый всеми Кенен громко фыркнул.
— Чем ты слушал, капитан⁈ Я говорил — он даже уборщика починить не мог! Ему спалили мозги, по черепу размазали!
Взрывник молча показал Кенену кулак и снова взглянул на Гедимина. Его радужка стала тёмно-серой, почти чёрной.
— Пойдём в реакторный. Хильдир будет рад, что ты… Только сначала… — он говорил с трудом, будто слова застревали в горле. — Покажи. Покажи, что с тобой сделали. Шрамы… Кенен говорит — их много. Я хочу взглянуть.
Гедимин, недовольно щурясь, коснулся пластин на животе, но рука дрогнула — и броня вскрылась сверху донизу, удержавшись только на конечностях. Линкен молча смотрел на тёмно-серую полосу на шее, на зарубцевавшуюся «сетку» на груди — едва заметный след щелочного ожога; потом протянул руку и тронул пальцем шрам под рёбрами — там, где операционные швы наложились на грубые рубцы от порезов.
— Так… — его лицо окаменело. — Сокорро, купол Альбукерке?
Гедимин кивнул и резко провёл ладонью по скафандру, смыкая пластины. Он был рад, что «осмотр» закончился, — ему было не по себе под пристальным взглядом Линкена.
— Идём, — кивнул ему Лиск. — Пойдём в реакторный.
Едва они вошли в отсек, сармат-реакторщик шагнул им навстречу, вскинув руку с широко расставленными пальцами, и застыл. Гедимин недовольно сощурился на Линкена — «зачем было такое придумывать, только зря отвлекать на ритуалы…» — но внезапно понял, что оператор приветствует вовсе не капитана.
— Heta, — слегка улыбнулся Линкен. — Мы тебе не помешаем. Атомщик хотел заглянуть в реакторы…
Гедимин быстро осмотрелся. Следы повреждений были и здесь — дошло даже до пробоин во внешнем корпусе, но всё было тщательно заделано. Вместо хлипкого, ломающегося при каждой встряске кресла перед щитом управления поставили сидение пилота, снятое со старой «Гарпии», — его пришлось когда-то чинить, но оно не рассыпалось на куски. Вход в активную зону снаружи прикрыли защитным полем; Гедимин так не делал, но ничего против не имел. Поле не рябило — корпуса реакторов остались герметичными.
…Он закрыл за собой люк и остановился между сияющими полумесяцами активных зон — и долго смотрел, как стремительно вращаются роторы, и как по их тёмно-синим бокам бегут зеленоватые блики. Под шлем медленно, одно за другим, просачивались невидимые тёплые волокна, постепенно разогреваясь и сплетаясь на коже в причудливые узоры. Сармат не обращал на них внимания. Он смотрел на реакторы.
Им тоже доставалось в битвах, — два малых ротора треснули, один, по-видимому, собирали по кусочкам, восемь твэлов были заменены самоделками из ириенского металла и «горели» вполсилы, так и не вступив полностью в реакцию, один из них заметно грелся. Гедимин шёл вдоль светящихся колонн, осторожно гладя их кончиками пальцев. «Состав топлива…» — он покосился на включённый анализатор. «Материал оболочек… формула ферка… А вон там — линзы прожигателя. Видимо, были расколо