На полпути к подземному отсеку в наушниках послышалось знакомое дребезжание — на связь вышел Кенен.
— Джед, никуда не залезай, — деловито приказал он. — Иди к капитанской рубке. У меня двадцать разрешений на выход в город.
— Так спроси, кто хочет выйти, — буркнул сармат, нехотя развернувшись от кормы бывшего корабля к носу. — Я вот не хочу.
Кенен насмешливо хмыкнул.
— Это не вопрос хотения, Джед. Тебе надо выбираться в город. Чем чаще, тем лучше. Иначе ты улетишь на Энцелад, залезешь там в реактор и окончательно свихнёшься.
В капитанской рубке собралось восемнадцать сарматов, преимущественно филки, — ровно по числу разрешений, если считать Гедимина и Кенена, и никто больше не просился в город, — видно, остальным туда хотелось не больше, чем Гедимину. Кенен деловито раздавал нагрудные значки с цветами и детёнышами животных. Сам он был одет в один из своих странных костюмов из множества предметов. Гедимин на секунду задумался, где командир всё это берёт, — даже в городе сармат не видел людей, одетых именно так, обычные кларкцы обходились уличным комбинезоном.
— Вам придётся разделиться, парни, — сказал Кенен, доставая билеты. — Пятеро пойдут в экзотарий городского парка, а потом — в салун…
Билеты исчезли раньше, чем Гедимин протянул руку, и он досадливо сощурился.
— Пятеро — вместе со мной — отправляются в «Сю»…
Сарматы переглянулись. Гедимин убрал руки за спину. Кенен ухмыльнулся.
— Пятеро идут в городскую оранжерею… Нет, Джед, очередь заняли задолго до тебя.
Гедимин фыркнул.
— Оставшиеся пойдут в «Юйту», — больше у Кенена билетов не было, и он развёл руками. — Десять койнов на всех, еда и питьё — на ваше усмотрение.
«Ладно,» — Гедимин немного успокоился. «Может, увижу „Елизавету“. Или Винстон снова объявится…»
Винстона в баре не было, и Дэвид на вопрос о нём скривился и неопределённо махнул рукой.
— Улетел ещё до Рождества. Не думаю, что вернётся.
Отложив стопку пайков для сарматов, оставшихся на базе, Гедимин вышел из терминала и остановился. «Елизаветы» у ограждения не было, и проход закрыли, но не заделали. Сармат долго искал её в списке рейсов, прежде чем сообразил, что она не приписана к космодрому Кларка, и её расписание знает разве что местная служба безопасности. Он оглянулся на терминал — внутрь как раз заходили прибывшие на очередном барке. Сегодня в городе было много людей в странной одежде, а те, кто остался в уличных комбинезонах, налепили на себя значки с флорой и фауной. «Фьори» прямо у входа вывесил сообщение о скидках для парочек; они распространялись и на киоски — Гедимин увидел у ближайшего окошка «Фьори» два десятка жителей, держащихся попарно. Он, невесело хмыкнув, осторожно обошёл их и спустился к ангарам.
Аукцион был закрыт — до завтра, как сообщало табло у входа. Рядом, присматривая за одинокой «Стимфалидой» на площадке аукционистов, топтался хмурый экзоскелетчик. Гедимин не стал подходить близко — и так было видно, что ничего интересного там нет.
Из закрытого ангара байкеров доносились ритмичные звуки и иногда — весёлые возгласы. На секунду сармат задержался у ворот и даже приподнял руку, чтобы постучаться, но быстро опомнился. «И куда я лезу⁈» — с досадой думал он, пробираясь между ангарами. «Обойду площадку и вернусь в терминал. Тут ничего интересного.»
Что-то ударило его в плечо — слабо, но звонко — и, дребезжа, покатилось по мостовой. Гедимин, удивлённо мигнув, обернулся и увидел человека. Тот стоял рядом, держа в руке отстёгнутый респиратор; его рубашка была расстёгнута до половины, рукава закатаны до локтей, — по улице так обычно не ходили, и сармат не удивился, учуяв запах этилового спирта.
— Эй, ты! — крикнул человек. — Пусти, дай пройти!
Гедимин мигнул. Проход между ангарами действительно был узок — по меркам сармата — но между ним и стеной оставалось достаточно места для двоих таких «мартышек».
— Иди, — буркнул он, отходя к ангару. Человек подался назад, глядя куда-то за спину сармата.
— Эй, эй! Не лезь ко мне! Пусти!
За спиной Гедимина что-то громко хрустнуло. Раздался пронзительный визг. Сармат, забыв о странной «макаке», всем телом развернулся на звук и увидел самку. Она пятилась назад, прижимая ладони к щекам. Между ней и Гедимином, практически у его ног, валялся карманный смарт с расколотым экраном. Самка набрала в грудь воздуху и заорала ещё громче.
— На помощь! — крикнули за спиной сармата. — Сюда, сюда, скорее!
Гедимин встряхнул головой — от визга заболели уши, и он не сразу услышал грохот стальных «копыт». Патрульные ввалились в проход между ангарами с двух сторон, окончательно перегородив его.
— Стоять! — заорали оба экзоскелетчика, направив на Гедимина ракетомёты. Тот изумлённо мигнул.
— Этот теск! — крикнул самец в расстёгнутой рубашке. — Он напал на нас! Вот, смотрите! Я еле вырвался! А если бы нет⁈
Он прижал ладонь к плечу, и Гедимин увидел, что клока ткани на рубашке не хватает — так, как если бы кто-нибудь с силой схватился за неё и оторвал кусок. Лицо человека перекосилось, будто от сильной боли.
— Это Дьен меня оттолкнул, — затараторила самка, поворачиваясь к экзоскелетчику. — А то бы он в меня вцепился!
Гедимин изумлённо мигнул.
— Эй, ты, — «коп» выразительно помахал ракетомётом. — Чего ты от них хотел?
— Он разбил мой смарт! — взвизгнула самка. — Напал на нас, ранил Дьена… О чём вы спрашиваете, офицер⁈
— Я их не… — начал было Гедимин, но патрульный ткнул его ракетомётом в грудь.
— В участок его. Зови подкрепление!
Патрульных, подтянувшихся на зов, было четверо. «Делать им, что ли, нечего?» — думал Гедимин, досадливо щурясь, пока его вели к участку. Самец и самка шли следом, то и дело взвизгивая; от их голосов у сармата звенело в ушах, и он не мог уловить ни смысла, ни отдельных слов. В участке они примолкли, и Гедимин облегчённо вздохнул.
— Я ничего не… — сказал он, увидев Фостера, но тот резким жестом перебил его.
— Проблема с теском, а? — он повернулся к парочке; самка снова взвизгнула про разбитый смарт, но Фостер вскинул руку. — Разберёмся. Обыскать, надеть наручники!
Пять минут спустя Гедимин, по-прежнему ничего не понимающий, но очень недовольный, уже стоял у стойки. Двое экзоскелетчиков следили за ним. Его скафандр — и всё снаряжение — остался в ангаре при участке. Искать ниши в броне люди, как и раньше, не умели, и пайки уцелели, но Гедимин опасался, что в тепле они протухнут. «Что за бред?» — думал он, досадливо щурясь и поводя плечами, — руки ему сковали за спиной. «Как теперь отсюда выбираться?»
— Очень хорошо! — услышал он громкий сердитый голос. Шериф Фостер подошёл к стойке и смерил сармата недобрым взглядом.
— Лучше некуда! Тески грабят приезжих прямо на космодроме!
— Чего⁈ — Гедимин изумлённо мигнул. «Как-то раньше это по-другому делалось,» — растерянно думал он.
— Долго искал место, где нет камер? — продолжал Фостер. — Это тебе не поможет. В свидетелях одна леди и двое патрульных. Смарт понадобился, да? Мало того, что тебе платят за саботаж на космодроме⁈ Готовься к посадке, теск. Я постараюсь, чтобы штрафом ты не отделался!
— Да я не… — начал было сармат, но стальная «клешня» больно ткнула его в плечо.
— Увести, — приказал Фостер, отворачиваясь от стойки. — Навезли сюда слизи, будто без них проблем не было…
…Когда Гедимина ввели в коридор между двумя рядами решёток, все звуки на несколько секунд стихли.
— В одиночку, накрыть полем, — отрывисто распорядился патрульный, передавая сармата охране.
— Теск, — пробормотал кто-то за решёткой. — Надо же, в одиночку. Убил кого-то? А я думал, местные тески — мирные…
На входе в камеру с Гедимина сняли наручники. Когда он, потирая запястья, развернулся к двери, она уже была закрыта непрозрачным защитным полем. Внутри было тихо, только посвистывала вентиляция.
Камера-одиночка мало отличалась от той, в которой сармат сидел в позапрошлом году, — разве что была ещё теснее, и внутри помещался только один узкий лежак. Гедимин некоторое время пытался на него лечь, но затем махнул рукой и растянулся на полу, насколько хватило длины камеры. Ноги пришлось согнуть в коленях, макушка упиралась в стену. Сармат тяжело вздохнул и перевёл взгляд на белесый потолок. «Нет, раньше это определённо делалось не так,» — думал он. «Традиции поменялись. Ah— hasu… Интересно, Кенену уже сказали?»
15 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Защитное поле мигнуло, открыв узкий проём, и в камеру въехал поднос.
— Завтрак! — крикнули из коридора.
Гедимин сел. Он ждал, что ему, как прошлым вечером, принесут разбавленную Би-плазму; Би-плазма была, но обычной консистенции, а к ней прилагалась большая закрывающаяся кружка, ещё теплая на ощупь. Желтоватая жидкость внутри пахла мокрой землёй и прелой листвой.
«Чай из „Сю“?» — удивлённо мигнул сармат. Вкуса он не почувствовал, но жидкость была приятно тёплой.
— Откуда это? — спросил он в приоткрывшийся проём.
— Жри быстрее, — донеслось оттуда. — Другой еды нет.
«Эти „макаки“ часто отвечают мимо вопроса,» — отметил про себя Гедимин, доедая Би-плазму. Паёк был полновесный, даже с излишком, — почти семьсот граммов против вчерашних пятисот. Вытолкнув поднос с пустыми контейнерами обратно в коридор, сармат поднялся на ноги и, уперевшись руками в стены, напряг затёкшие мышцы. Помещение было тесным, как медицинский автоклав; свет не выключался, звук снаружи не доходил, заняться было решительно нечем. После недолгой разминки Гедимин снова лёг и прикрыл глаза.
…Он был внутри реактора — стоял, держась за хвостовики двух соседних твэлов, и смотрел, изумлённо мигая, на стремительно вращающийся ротор. Ротор был снаружи — или, вернее, сармат был внутри и пытался вспомнить, как попал в полый тёмно-синий цилиндр со странной бугорчатой поверхностью. Ротор вращался; внутри с той же скоростью крутился ещё один, более привычного Гедимину вида. Ещё через несколько секунд сармат понял, что крутятся не роторы — вращалась сама активная зона, кольцо твэлов, одетых в прозрачные кожухи, соединённые трубками. «Борный реактор,» — узнал конструкцию Гедимин и недовольно сощурился. «Зачем его вертят?» Он потянулся за дозиметром и увидел, что брони на руке нет — он держался за хвостовик голой ладонью, и зелёный свет пронизывал её насквозь. «Что⁈» — сармат, изумлённо мигнув, ткнул себя пальцем в грудь, не прикрытую даже тонким скирлином. «А почему я ещё живой?»