Процесс был отработан до автоматизма — лёгким ударом стряхнуть металл, хрупкий от проросших изнутри кристаллов сингита, в дробилку, дождаться, пока с каркаса стечёт вся светящаяся пыль, отправить его в контейнер с меей и снять с электромагнита на потолке следующий стержень. Их никогда не было много — шестьдесят, от силы семьдесят килограммов сырья, десять-двенадцать — двухмесячная выработка. Через два часа весь плутоний отправился в дробилку, и Гедимин, глядя на кипящий контейнер разделительного агрегата, думал, что после завершения реакции пойдёт за урановыми стержнями — и с ними провозится не один день.
Едва он спустился в трюм, в наушниках задребезжало.
— Джед, приём, — в голосе Кенена слышалась тревога. — Зачем искал?
— Флиппер готов, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь — он, конечно, хотел отдать машину, но очень не любил прерывать рабочие процессы на середине. — Забирай.
Когда он поднялся в цех, у главного входа уже мигал красный светодиод. Едва крышка люка сдвинулась в сторону, в проём прошмыгнул Кенен.
— Готово? — выдохнул он, оглядываясь по сторонам. Гедимин хлопнул ладонью по белесому шару защитного поля.
— Маскировка. Прожигатели. Проверяй.
Газоводяной разделитель уже отключился, контейнеры с осадком и взвесью сармат прикрыл защитным полем и отошёл, прислонившись к нему спиной, чтобы в случае чего перехватить флиппер или сорвавшегося Кенена в полёте и не дать ничего разломать. Маккензи, ухмыльнувшись, стряхнул защитный купол с машины и, легко выкатив её на середину помещения, взлетел в седло. Его силуэт вместе с очертаниями флиппера мигнул и расплылся туманным пятном, слившись с дальней переборкой.
— Так, ясно, — послышалось из тумана. — А это прожигатели? А как их двигать?
— Никак, — отозвался Гедимин. — Когда надо, сами выдвинутся. Вон туда заводишь код конечной точки и больше ничего не трогаешь. Первый портал откроется в Вендану, там ты пролетишь три метра до открытия следующего. Смотри, чтобы на той стороне был вакуум, иначе размажет.
Маскировка отключилась. Кенен с широкой улыбкой спустился на палубу, отошёл от флиппера на шаг, внимательно рассматривая машину и что-то под ней, и повернулся к Гедимину.
— Хорошо поработал, Джед. Так, как умеешь только ты! Я думаю назвать его «Альби».
Он вопросительно посмотрел на Гедимина, будто ждал от него реакции, но, не дождавшись, перевёл взгляд на флиппер.
— Мой первый транспорт таких больших размеров, — вздохнул он, вынимая из кармана ёмкость с яркой этикеткой. Гедимин удивлённо мигнул — ему показалось, что бутылка стеклянная, но, приглядевшись, он узнал разновидность рилкара, куда более прочную, чем обыкновенное стекло.
— Хорошей работы, «Альби»! Надеюсь, мне не придётся жалеть о покупке, — Маккензи махнул рукой, выплёскивая на обшивку флиппера половину содержимого бутылки. Пока Гедимин растерянно мигал, Кенен присосался к горлышку, допил остатки и удовлетворённо улыбнулся.
— Я пока оставлю тебе дополнительные модули, — сказал он, отсоединяя их от флиппера. — Спрячь их в реакторном отсеке. Если на них наткнутся, будет неприятно.
Гедимин хмыкнул.
— Как ты будешь с ними ездить?
— За меня не бойся, Джед, — с рассеянной улыбкой отозвался Кенен. — Работай спокойно. Восемнадцатого у нас встреча с Линкеном, помнишь?
18 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»
«Два центнера,» — Гедимин, приподняв лицевой щиток и отстегнув перчатку, украдкой протёр глаза. Веки отяжелели и как будто покрылись слоем клея — стоило прикрыть глаза на долю секунды, и открывать их уже приходилось силой.
Два центнера окиси ирренция уместились в двух переносных рюкзаках — тяжёлое вещество не занимало много места. Работать сармату пришлось круглые сутки, но вчера в синтезирующий реактор были вставлены новые стержни — три тысячи восемьсот килограммов урана и чуть меньше полуцентнера плутония. «Целый завод,» — подумал Гедимин, запоздало оценив масштабы работы, снова провёл тыльной стороной ладони по глазам, закрыл проёмы в скафандре и вышел из отсека.
— Где ты пропадаешь? — недовольно спросил Кенен, в ожидании нарезающий круги у замаскированного люка. — Думал уже идти за тобой. За ночь не выспался?
Гедимин молча показал ему кулак и сунул под нос один из рюкзаков. Кенен недовольно сощурился, но спорить не решился.
— Ездил на флиппере? — спросил он, первым спускаясь в тайный туннель. За вознёй с ураном следить за Кененом ему было некогда, но Айзек, каждое утро проводящий опыты в реакторном отсеке, говорил, что дополнительные модули часто пропадают из дезактивационной камеры. Гедимин хранил их там; камера открывалась наполовину — после кражи твэлов пускать Кенена без присмотра к реактору сармат не хотел.
— Когда сломается, ты узнаешь, — отозвался Маккензи. Гедимин хмыкнул.
— Куда ездил?
— Много вопросов, Джед, — Кенен поморщился. — Меньше знаешь — меньше расскажешь на допросе.
Гедимин мигнул. Он понимал, конечно, что Маккензи на запрещённом транспорте ездит не за булочками, — но тут была какая-то наивысшая секретность. Он хотел задать ещё пару вопросов, но посреди туннеля вспыхнула белая точка открывающегося портала.
… — Успел? В марте? — Линкен посмотрел на контейнеры с ирренцием и недоверчиво хмыкнул. — Я ничего не ждал раньше мая. Ну ты даёшь, атомщик!
Кенен с ухмылкой похлопал Гедимина по плечу, тот недовольно сощурился.
— Джед не жалеет сил ради наших общих проектов! Было бы сырьё, а ирренций будет. Через пару лет такой работы, глядишь, на Земле откроют первый ирренциевый рудник! Сколько металла они уже свалили в шахты?
«Свалили в шахты,» — повторил про себя Гедимин. Переход между галактиками немного развеял дремоту, но сармат то и дело погружался в какое-то светящееся марево. «А вот в Пласкетте…» — он подавил зевок и заставил себя сидеть ровно. «Там давно валяется ирренций. Туда сгружают… А обшивка кораблей, та, что из урана… она ведь продолжает перерождаться… и заражение… О-у-у-ух!»
Кенен толкнул его кулаком в бок, заставляя принять сидячее положение. Гедимин встряхнулся и сфокусировал расплывающийся взгляд на Линкене.
— Не первый, — сказал он. Линкен мигнул.
— Ты о чём?
— Рудник, — Гедимин сообразил, что проспал несколько фраз, и сердито сощурился. — Я про самопроизвольный синтез. Тут были корабли с омикрон-облучением. Поражённые части сбросили в кратер Пласкетт. Но синтез-то не прекратился…
Линкен снова мигнул и потянулся к шраму на подбородке — несколько лет ношения шлема так и не подавили эту привычку.
— Пласкетт?
Гедимин кивнул.
— Счёт сырья шёл на тонны, и синтез… — он задумчиво сощурился. — Процесс шёл очень быстро. Быстрее, чем в моих установках. Сейчас там должно быть много ирренция.
— Ты это к чему, Джед? — Кенен, до того наблюдавший за сонным сарматом с ехидной ухмылкой, перестал улыбаться и насторожился. — Тебе что-то приснилось? Мы говорили о твоей работе на проект «Заражение»…
Гедимин покосился на него, и Кенен, быстро отодвинувшись в сторону, замолчал.
— Там много ненужного ирренция, — сказал ремонтник. — Надо его забрать.
Линкен хмыкнул.
— Хорошо придумано, атомщик. Одна проблема — крейсера на орбите. Могу пройти на прорыв, но… как бы планету не раздолбать.
Гедимин качнул головой. Ему уже не хотелось спать, и в голове прояснилось.
— Тебе нельзя. Я… — он снова задумался, разглядывая пригоршню деталей, ссыпанных на ладонь. — Я сам туда проберусь. Столько ирренция пропадает…
Он недовольно сощурился.
— Эй-эй, Джед! — Кенен встревоженно посмотрел на него. — Я не ослышался? Ты собираешься что-то стянуть из Пласкетта? Лучше оставь эту затею тут, где о ней никто не услышит. Верное самоубийство, Джед. И для тебя, и для всех на базе.
— Ты и не узнаешь, — отозвался Гедимин. Его мысли уже складывались в план, и ему не нравилось, что Кенен его перебивает. Маккензи фыркнул.
— Да разговор не обо мне, Джед. Тут нужно, чтобы в Кларке не узнали. А они закрывать глаза не будут. Это я, не в меру снисходительный к гению-атомщику, могу…
Линкен резко повернулся к нему, и Кенен, замолчав, подался назад.
— Заткнись, — буркнул взрывник. — Пусть говорит Гедимин. Помощь будет нужна?
Сармат качнул головой.
— Сделаю сам. Очень тихо.
…На базу они возвращались налегке — только Гедимин рассовал по «карманам» десяток килограммов обсидиановой гальки. Кусочки чёрного стекла были округлыми, непривычно гладкими, словно их специально обточили. Сармат хотел спросить, где Линкен их насобирал, но на что-то отвлёкся, а потом уже было поздно.
— Ты шутил? — спросил его Кенен, когда оба сармата выбрались на палубу бывшего корабля и закрыли за собой люк. Гедимин, углубившийся в детали мысленного плана, озадаченно посмотрел на него.
— Насчёт Пласкетта, — напомнил ему Кенен. — Это же шутка была? Пробраться тайком в ядерный могильник…
Он натянуто усмехнулся. Гедимин качнул головой.
— Через двойной портал — вполне возможно. Надо только всё продумать.
Он вспоминал округлую, изрытую мелкими вмятинами чашу Пласкетта. Сармат видел её мельком, когда вывозил туда очередной контейнер радиоактивных обломков, — задерживаться там не позволяли, а на вершине центрального пика стоял пост охраны с ракетными установками. «Сверху — бесполезно. Надо снизу. И очень точно,» — мысли сармата стали отрывистыми — план уже практически сложился. «Сначала — разведка…»
20 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Дро-он? — протянул Иджес, с сомнением глядя на Гедимина. — Атомщик, мне же с ним на регату…
— Регата двадцать девятого, — напомнил сармат, недовольно щурясь — «Давно надо было завести свои дроны, не пришлось бы выпрашивать!»
— А работы там на час, — продолжал он, глядя на Иджеса в упор. — Думаешь, не верну?
— Ты-то вернёшь, — пробормотал механик, покосившись на замаскированную нишу в переборке. — А вот макаки…