Гедимин склонил голову.
— Я сделаю тебе ракеты, — медленно проговорил он. — Но ты будешь искать укрытие. Рано или поздно портал откроется куда надо.
Линкен широко ухмыльнулся и сжал его запястье.
— Да, откроется. Рано или поздно. Я не псих, атомщик. Я не собираюсь воевать со всей Метагалактикой. Я найду незаселённую систему и буду потихоньку перегонять ирренций. У тебя там семь тонн урана. Этого надолго хватит. А если нет…
Он мечтательно усмехнулся.
— Мы будем искать руду. Мы тут уже и забыли, откуда берётся уран. Можно же построить скважину. Тысячу сольвентных скважин. Будет наша собственная планета-рудник. Я назову её твоим именем.
Гедимин неуверенно улыбнулся.
— Я помогу тебе с сольвентом и установками, — пообещал он. — Только найди планету. Жаль будет, если твой корабль взорвут.
…На базе было тихо — полсотни сарматов получили разрешения и уехали в городской парк, остальные разбрелись по трюмам. В Гедимина, проходящего по коридору, едва не врезался чей-то дрон, сармат увернулся и увидел, что корпус механизма ярко-жёлтый.
— Атомщик! — Иджес, остановив летящий дрон, виновато хмыкнул. — Не ушибся? Тут удобно маневрировать, в прямом коридоре вечно норовишь спрямить дорогу…
— Осторожнее, тут и филки ходят, — недовольно сказал Гедимин. — Они ушибами не отделаются.
Иджес кивнул.
— Маккензи сидит злой, — неуверенно усмехнулся он. — Пришли подарки — чай и еда, и что-то ему не понравилось. Хотел тебя видеть.
— Зайду, — пообещал Гедимин. Ему видеть Кенена не хотелось, а хотелось забиться подальше и выть, пока невидимые обручи на груди не полопаются.
… — Тебе, — буркнул Кенен, придвинув к нему открытую коробку, наполненную фруктами и сладостями. Увидев сверху открытку с белыми цветами, Гедимин криво ухмыльнулся и отодвинул контейнер.
— Ешь, я не буду. Раздай сарматам, — он равнодушно пожал плечами. — Мне не до самок. Линкен свихнулся.
— Только сейчас? — Кенен ехидно хмыкнул. — Да, неожиданно. Он всегда был таким здравомыслящим…
Гедимин поморщился.
— Ничего смешного, Маккензи. Он всерьёз воюет с Мианой. И я… я опять сделал для него ракеты.
— Вот это зря, — прошептал Кенен, мгновенно посерьёзнев. — Надо было мне с тобой идти. Лиск никогда не дружил с головой, а от его жизни любой спятит. В следующий раз я пойду к нему один, незачем тебе рисковать.
Гедимин качнул головой.
— Он убьёт тебя, если ты меня не приведёшь. Тебе рисковать тоже незачем. Может, Питер знает, как прочистить ему мозги?
Кенен вздохнул.
— Питер — не психиатр… Ладно, Джед, иди. Попробую что-нибудь придумать. Война с Мианой! Да, дело совсем плохо…
25 июля 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
«Могли бы приехать с утра,» — Гедимин сердито щурился, глядя на бронированный транспорт, окружённый конвоем. На часах было почти двенадцать, а это значило, что с самой полуночи сарматы не спускались в секретный цех и не работали с ирренциевым реактором — и что ещё два-три часа от работы придётся отнять, поскольку после полёта на броне «Ската» Гедимин долго не сможет стоять на ногах. «В следующий раз явятся под вечер,» — он поморщился. «Пустая трата времени!»
— Эй, Джед, — Кенен, вышедший вместе с ним в главный шлюз и теперь старательно улыбающийся конвою, слабо толкнул сармата в бок. — Сделай дружелюбный вид! От твоей рожи нас скоро под прицел возьмут.
— Sa hasu, — прошептал Гедимин. Толкать Кенена в ответ он не хотел — тот после недавней травмы и так еле держался на ногах.
— Теска на борт! — скомандовал, выйдя из шлюза, федерал в тяжёлом экзоскелете. Двое конвойных, шагнув к Гедимину, остановились, выразительно глядя на него. Несколько секунд спустя он сидел на разворачивающемся на месте броневике и досадливо щурился. «Что им было с утра не приехать⁈»
«Скат», присланный за плутонием, стоял сразу за въездом на космодром; под него освободили широкую полосу, отогнав далеко в сторону ремонтные ангары и запасные погрузчики. Гедимин привычно закрыл респиратор и услышал щелчок открывающегося кислородного баллона. «Хоть в этот раз они сбалансировали антигравы?» — мелькнуло в голове, когда сармат посмотрел на корабль. «Да где там…»
За плутонием каждый раз прилетал один и тот же «Скат»; Гедимин снова задумался, для чего ещё его держат, и часто ли пригождаются скобы на его носу. Сармата пристегнули к ним так плотно, что он не мог шевельнуться. Он закрыл глаза, чувствуя слабую вибрацию корпуса и думая о балансировке антигравов.
Через пару минут обшивка корабля дрогнула — кто-то забрался на корпус в считанных метрах от сармата. Он едва успел открыть глаза, как его отстегнули от скоб и резким толчком отправили вниз, на площадку.
— На выход! — рявкнул другой экзоскелетчик, схватив его за плечо и толкнув к приоткрытому проёму в ограждении. На той стороне стояли, разделившись на две разноцветные группы, австралийцы из конвоя и местные «копы».
— Запрещается, — услышал Гедимин голос «лунаря» в звании майора. — Как представляющий опасность для жизни пассажира. Или ищите для него место внутри, или взлетайте без него.
— Изнутри его не увидят, — сердито ответил один из федералов. — Он должен быть на обшивке. Когда вышел этот запрет? С кем его согласовали? Нам не сообщали ничего подобного.
Гедимин почувствовал, как его тянут за руку, посмотрел вбок и увидел Уриэля. Его ухмылку не мог спрятать даже респиратор.
— Внутренние правила кларкского космодрома, — прошептал он. — Давно было пора. Пусть сам прицепляется на обшивку, если так охота. У нас с такими украшениями летать не будут.
— Да, в том числе животные, — повысил тон местный майор, и Уриэль замолчал. — Статус у этих тесков спорный, но в нём нет указания на то, что они — механизмы, приспособления или материалы. Ступайте, ступайте. Вылет разрешён!
Он шагнул в сторону, подавая знак диспетчерам, и красные линии, перечеркнувшие взлётную полосу «Ската», погасли. Австралийцы растерянно переглядывались, не торопясь выходить на космодром. Корабль, получив сигнал от диспетчеров, зажёг бортовые огни, предупреждая о скором взлёте. Один из федералов, коротко выругавшись, развернулся к проёму в ограждении.
— Вот так, — прошептал Уриэль, искоса поглядев на Гедимина. — Давно пора было запретить такие игры. Теперь тебя не будут пытать гравитацией.
Гедимин изумлённо мигнул, посмотрел на «копов», отступивших к терминалу, на «Скат», закрывающий последний шлюз, и повернулся к Уриэлю.
— Это ты устроил? Этот запрет?
Тот с довольной ухмылкой кивнул несколько раз подряд.
— Пришлось пробиться к послу Мианы. Уши до сих пор болят, но оно того стоило. Ни тебя, ни других тесков больше не будут вешать на броню. У них на борту орудий больше, чем во всём Кларке! Вот и пусть защищают себя сами.
Гедимин неуверенно хмыкнул, но Уриэль больше не смотрел на него — внезапно побледнев, он перевёл взгляд на небо над космодромом. Красные маяки вдоль ограждения вспыхнули и замигали, и в их свете сармат с трудом разглядел мерцающую белую точку, с каждой секундой становящуюся ярче.
Он никогда не видел, как крейсер выходит из макропрокола в вакууме, — и сейчас полюбоваться не вышло: городской купол вспыхнул зелёным пламенем, вздуваясь пузырями, поверхность под ногами дрогнула, подбросив сармата на пару сантиметров вверх и тут же швырнув его наземь.
Ещё раз площадку встряхнуло, когда Гедимин, уже растянувшись на ней, приподнялся на локте. Вторую руку он держал над головой вместе с наручной «Иридой», непрерывно генерирующей защитное поле. Он успел накрыть двадцать метров вокруг себя, и те, кому повезло попасть под купол, теперь сидели на земле, ошеломлённо глядя на развороченный терминал и воронку на краю космодрома. Секунду спустя поле стало непрозрачным — снаружи его никто не трогал, а изнутри оно продолжало утолщаться.
«Мать моя пробирка,» — Гедимин с трудом поднялся на ноги, отключил генератор и прижал ладонь к груди. Его пальцы дрожали. Он стиснул зубы, мотнул головой и зажмурился, заталкивая поглубже рвущийся из глотки вопль: «Лиск!!!» «Молчи,» — щёлкнуло в мозгу, и сармат, тяжело дыша, открыл глаза. «Никому уже не поможешь.»
Рядом с ним, уверенными жестами и громкими командами подгоняя жителей к выходу на улицу, стоял Уриэль. На его плечах сверкали синие маячки. Такие же живые «маяки» стояли во всех коридорах, проложенных от полуразрушенного терминала к шоссе. Вокруг воронки на космодроме столпились сотрудники карантинной службы с дозиметрами, ещё одна группа собралась у дымящихся развалин. Изнутри вытаскивали уцелевшее оборудование, выводили людей. Табло, висевшее раньше над входом, упало, но длины проводов хватило, и оно не отключилось — на нём горела надпись «исходящие рейсы откладываются на час первый терминал не работает».
— Хадад! — услышал Гедимин громкий женский голос. — Что у тебя?
— Эвакуация, — ответил Уриэль. — Раненых нет, у троих ушибы и ссадины. Медики уже на выходе?
— Вам там сильно повезло! — крикнула самка. — В терминале есть убитые. Про корабль не знаешь?
— Ушёл с повреждениями, — ответил патрульный. — Носовую броню сплющило. Как раз там…
Он покосился на Гедимина и внезапно замолчал.
— Их счастье! — крикнула самка. — Это был Взрывник. Теперь уже точно. Все радары засекли его.
— З-з-зю! — прогудел сквозь зубы Уриэль, оглядываясь на Гедимина. — И что, этот ублюдок опять ушёл? «Скат» хоть раз в него попал?
— Некогда болтать, Хадад, — отозвалась самка. — Сейчас вынесут трупы, уйди с дороги!
Уриэль шагнул в сторону. Его рука по-прежнему была сжата на запястье Гедимина, и сармат думал, стряхнуть её или подождать, пока патрульный придёт в себя. Его смуглое лицо было белым, как кожа свежего клона, и глаза мигали часто-часто.
Синие вспышки вокруг терминала погасли, и Хадад, тронув запястье, отключил свои маячки, — все, кто мог, уже вышли. Мимо прогрохотала колёсная тележка. На ней лежали в ряд плоские контейнеры без крышек. Сверху на них было наброшено непрозрачное защитное поле.