— Давайте, — хмуро сказал один из них. — Подошью к отчёту. У вас и заключение есть? Отчего такое бывает?
Медик пожал плечами.
— Высокие дозы регулярного облучения. Мозг постепенно… приспособился. Без вскрытия не скажешь, а доктор Фокс едва ли одобрит…
Сканер сняли. Анестетик всё ещё действовал, но щупы, вынимаемые из черепа, зацепили края ранок, и сармат поморщился. Дырки снова заклеили, и через секунду они перестали о себе напоминать — если не трогать пластырь, и не подумаешь, что череп продувается насквозь.
— Выходите, — поторопил медик операторов, складывающих оборудование в переносные контейнеры. — Я снимаю наручники.
Сам он странно напрягся и то и дело оглядывался на приоткрытый шлюз. Когда разомкнулся последний браслет на руке Гедимина, и сармат зашевелился, медик юркнул в проём и захлопнул за собой люк. Гедимин удивлённо мигнул.
…Доктор Фокс остановился у прозрачной стены и чему-то усмехнулся, глядя на сармата. Тот свисал вниз головой с турника — пальцы ног тоже нуждались в тренировках. «Кажется, надо слезть,» — подумал он, мягко приземляясь на пол.
— Ну чего? — спросил он, глядя на медика.
— Тренируйтесь-тренируйтесь, — махнул рукой тот. — Значит, ваш мозг был найден, но это никому не помогло?
Гедимин фыркнул.
— Опять продырявили череп, — пожаловался он, тронув пальцем пластырь. — Дал им справку, что я не сканируюсь?
Фокс ухмыльнулся.
— Шериф просил моих лаборантов сделать сыворотку правды. Что интересно — без моего ведома. Если бы не это, я ещё объяснил бы ему, почему это невозможно. А так — его проблемы. Я дал запрет на любое медицинское вмешательство, судья Бойд подписал, — дальше не моё дело.
Гедимин поморщился.
— Чего им от меня надо? — спросил он. — Я уже во всём признался. Делал ирренций, делал бомбы… дадут ещё — ещё сделаю. Что, этого мало для расстрела?
Доктор Фокс отвёл взгляд.
— Есть серьёзные подозрения, Гедимин, что вы кого-то прикрываете… или, точнее, кто-то прикрывается вами. И пока на него не вышли, ваша вина под большим вопросом.
Сармат изумлённо мигнул.
— Tza hasulesh! Я думал, что врать не умею. А выходит, когда говоришь правду, тоже никто не верит. Странные вы всё-таки существа…
Питер хмыкнул.
— Не торопитесь на расстрел, Гедимин. Тут многим будет вас не хватать. Да и реактор… Кто без вас будет говорить с ним?
20 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Тишина в зале! — напомнил, повысив голос, человек в тяжёлом чёрно-жёлтом экзоскелете. Гул и перешёптывания унимались в этот раз неохотно — «Тилаколео» уже дважды ударил по столу, у Гедимина до сих пор звенело в ушах, а люди всё никак не могли успокоиться.
— Прервать заседание? — спросил, приподнявшись с места, судья Бойд. Шум стих моментально, «Тилаколео» даже не успел занести стальной «кулак» над столом. Гедимин, покосившись на столешницу, с удивлением отметил, что она до сих пор цела, сохраняет свою форму и даже не сильно помялась.
— Итак, вы спланировали эту операцию от начала и до конца? — переспросила прокурор Парра. Гедимин кивнул.
— И Стивен Марци, капитан вашего корабля, полностью с вами согласился и действовал по вашему плану, не внося никаких корректив? — спросила самка. — При том, что вы на тот момент были рядовым «кочегаром» на его корабле?
Гедимин недовольно сощурился — последнюю фразу он плохо понял, а отвечать на половину вопроса было неприятно — слишком большая вероятность сказать что-то не то.
— Он внёс, — буркнул он. — Когда мы закончили, он приказал идти на Эс-Семару. Глупо. Нас едва не сбили.
Зал снова зашумел. Ещё один дрон, спикировав с потолка, повис перед сарматом. Гедимина тянуло показать в камеру какой-нибудь жест — не человеческий, так сарматский, но руки были прикованы к поручням и не поднимались даже на сантиметр.
— Эс-Семара — третий город конгломерата «Стальной Пояс»? — то ли спросила, то ли пояснила для слушателей прокурор Парра. — Почему ваш план его не затрагивал?
— Мы не успевали, — отозвался Гедимин. — Нам и так очень сильно повезло.
За его плечом кто-то испустил свистящий вздох.
— Вы гордитесь тем, что сделали в тот день? — спросила самка. Зал загудел. Сармат криво ухмыльнулся.
— Нечего было взрывать мою станцию. Она никого не бомбила.
— Тишина! — рявкнул «Тилаколео», громыхнув металлической столешницей. Несколько секунд у Гедимина звенело в ушах, а охрана бродила по залу. К двери вроде бы никого не поволокли, и треска станнеров сармат не услышал, но в зале стало тихо.
— Мы вас поняли, — ровным голосом сказала самка. — Повторите ещё раз, для протокола: почему операция «Стальной Пояс» была начата с обстрела Иерусалима?
— Для отвлечения флота и наземных сил от настоящих целей, — ответил Гедимин. Сегодня ему было неспокойно, в груди ныло; сейчас боль усилилась, а он даже не мог прижать кулак к рёбрам и ослабить невидимый обруч.
— Вы знали, что этот город защищён договором? — спросила Парра. — Там не было ни одной военной цели. Вы уничтожили его практически полностью, только сейчас зашли разговоры о восстановлении.
Гедимин пожал плечами, насколько позволяли наручники.
— Мою станцию никто не восстановит. Незачем было её трогать.
— Мы вас поняли, — сказал судья Бойд, жестом остановив Парру. — Я не вижу смысла в дальнейших вопросах обвинения. Защита хочет что-то добавить?
— Нет, ваша честь, — бесстрастно отозвался Доан Ван Ли.
— Тогда я объявляю перерыв, — Найджел Бойд поднялся на ноги. — Встречаемся через десять минут. Медик сопровождения, осмотрите обвиняемого. Кажется, ему нужна помощь.
Охранник пропустил медика за барьер и сам встал рядом, подозрительно глядя на сармата. Тот поднял на него взгляд и криво ухмыльнулся — обычно людей от этого передёргивало, и они спешили отойти. Над головой кто-то гневно зашипел и выплюнул несколько неразборчивых ругательств.
— А вот тут он не врёт, — пробормотал кто-то из охранников. — Военный преступник. И если им этого мало для приговора — я не знаю, чего им ещё надо.
Тонкая игла проткнула кожу в районе спины, над самым позвоночником; укол был болезненный, но невидимые обручи тут же ослабли, и сармат смог вдохнуть полной грудью.
— Вам не противно? — вполголоса спросил у медика Уриэль Хадад. — Не противно помогать ему?
Кто-то из охранников насмешливо фыркнул.
— Ещё недавно ты этому теску на шею вешался. А теперь — «противно»… Эй, Джед, тебе там не обидно?
Уриэль с присвистом выдохнул сквозь зубы.
— Мой золотой город, — прошептал он. — Мой золотой пепел. Скоро ты будешь отомщён.
Гедимину наконец удалось повернуться боком и взглянуть на Уриэля. Первой на глаза попалась плазменная «пушка» — устройство, в которое так и не встроили ирренциевый реактор.
— Ну что, теперь тебе легче? — спросил сармат. Охранник, вздрогнув от неожиданности, развернулся к нему.
— Что?
— Ты отомстил за свой город, — Гедимин, с трудом отведя взгляд от «пушки», покосился на круглый шрам слева на груди, невидимый под плотным комбинезоном. — Теперь тебе легче?
Ближайший охранник успел перехватить руку Уриэля; Гедимин от удара не смог бы увернуться, даже если бы захотел.
— Нельзя! — сердито прошептал экзоскелетчик. — Он так и так сдохнет, а ты сам пойдёшь под суд. Подожди до приговора…
23 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Питер Фокс, молча надев на сармата наручники, отошёл в сторону, и Гедимин направился к открытому шлюзу. На выходе он не увидел привычной «каталки», а едва шлюз остался позади, охранники с двух сторон вцепились в него.
— Пойдёшь своими ногами, — буркнул один из них, надевая на предплечье сармата ещё одну пару магнитных браслетов. — Хватит с тобой возиться!
— Даже если он взорвал целую планету, побои и издевательства всё ещё под запретом, — бесстрастно напомнил доктор Фокс, выходя из шлюза. — А ваше состояние, мистер Хадад, не нравится мне уже вторую неделю. Обратитесь за помощью, пока не поздно.
Уриэль Хадад ничего не ответил, только крепче сжал «клешню» на плече Гедимина. Сармата вывели из здания и затолкали в бронированный фургон, втиснув между четырьмя охранниками. Ничего не изменилось, — раньше он сидел, теперь — висел на выступах экзоскелетов, расслабленно свесив конечности и криво ухмыляясь. Бить его, к большому удивлению, не стали — ни в дороге, ни на выходе, только кто-то ткнул железным «кулаком» в спину, едва не уронив сармата на пол.
— На вопросы отвечать стоя, — буркнул охранник, заталкивая его за барьер. Там сармату всё же удалось сесть — там стояла табуретка; Гедимин прислонился спиной, насколько позволили скованные руки, к прохладной стенке и взглянул на судей.
Все уже были в сборе, даже мианиец лежал на привычном месте. Его длинные пальцы шевелились, изредка замирая в непонятных жестах, уши плотно прижались к затылку и больше не трепетали. Гедимин попробовал перехватить его взгляд, но не вышло — шлем бликовал, и глаза инопланетянина было не разглядеть.
— Что у нас сегодня? — негромко спросил Найджел Бойд.
— Геноцид, ваша честь, — отозвалась прокурор Парра. — Последний пункт обвинения.
Гедимин мигнул.
— Приступайте, — кивнул главный судья.
…Стоять было неудобно. Как выяснилось, у обвинения очень много вопросов, и к тому же они повторяются. Гедимин думал садиться между ответами, но охранники толкали его с двух сторон, вынуждая подниматься. «Никчёмное тело,» — думал сармат, досадливо щурясь. «Только зря тренировался. Даже ноги не держат.»
— Повторите ещё раз, мистер Кет, — снова заговорила Парра. — Вы считаете себя непричастным к так называемым «разработкам Биоблока»?
— Я же сказал — я был в Ядерном, — отозвался сармат.
— Ещё вы сказали, что не помните ни единого своего действия за всё время пребывания в «Гекате», — самке очень хотелось фыркнуть, но она сдержалась. — Возможно, это вы ставили опыты по радиобиологии на людях, вывезенных на вашу базу?