Гедимин недовольно сощурился.
— Меня никуда не пустят без охраны. И с охраной тоже. Я — преступник.
— Мы пойдём на главную палубу и покажем мианийцам вашу работу, — с нажимом сказал Тай Лим. — Я уже связался с капитаном. Этот корабль огромен, но через полтора часа они так или иначе… Ага!
Он ткнул пальцем в передатчик.
— Они отвечают, что будут ждать нас на верхнем кольце «Миикья». Челнок отвезёт нас туда.
Гедимин мигнул, хотел возразить, но страховочный трос уже сокращался, подтягивая его к зашевелившемуся челноку.
— Ты знаешь мианийский? — спросил он, когда оба кокона захлопнулись, и палуба под ногами качнулась. В этот раз челнок шёл «вверх», вдоль дуги, растущей из округлого борта «Миикья», к огромной кольцевой площадке на самом верху.
— Я — нет, — безмятежно ответил Тай Лим. — Мастер Гедимин, не надо волноваться о ерунде. Всё будет в порядке.
Через полчаса челнок, плавно затормозив, замер, качнулся из стороны в сторону и лопнул, вывернув содержимое под огромный полупрозрачный купол. Пока шевелящиеся щупальца, обхватившие сармата в два кольца поперёк груди и по бёдрам, тащили его вниз, он озирался по сторонам. Там, где челнок высадил пассажиров, был неплохой обзор, но щупальца уволокли их вниз, откуда были видны только закругляющиеся сетчатые стены торообразного купола. В его центре, на неприкрытой площадке, помещались два корабля, похожие на бронированных рыб. Они стояли изогнувшись, нос к носу, хвост к хвосту, а сетчатый купол смыкался, обходя их по кругу. Под ним тоже что-то было — свисающие и поднимающиеся кверху приспособления, похожие на ажурные сталактиты и сталагмиты, но их Гедимин рассмотреть уже не успел.
Сначала он увидел небольшую группу мианийцев — они выстроились на площадке полукругом и внимательно следили за спускающимися пришельцами. Когда Гедимин шагнул на ровную поверхность, он обнаружил, что эти существа выше ростом, чем те, кого он встречал раньше, — их конечности заметно удлинились. «Скафандры,» — сообразил он, глядя на длинные тела с изменившимися пропорциями. «А вот дополнительные захваты,» — он пересчитал неподвижные изогнутые руки, прижатые к бокам и закинутые за спину. Суставы длинных пальцев на захватах гнулись во всех направлениях — только этим они и отличались от живых конечностей мианийца.
— Мы приветствуем мастера-сармата со всей нашей почтительностью, — услышал Гедимин знакомый голос лунаря-переводчика. Сармат быстро огляделся, но нигде не увидел человека — зато заметил ещё несколько десятков мианийцев. Они тоже были в скафандрах с допзахватами, но других цветов; они устроились на неподвижных щупальцах вдоль ажурных «сталагмитов» и смотрели на сармата, развернув во всю ширь трепещущие «уши».
— Мы хотим узнать, почему мастер-сармат собрал нас здесь, — продолжал переводчик. Гедимин судорожно сглотнул, покосился на Тай Лима — тот стоял рядом и широко улыбался, гордо глядя на инопланетян.
— Я закончил работу, — сказал он, надеясь, что переводчик его услышит. Какие-то волны до мианийцев доходили — их «уши» размеренно колыхались в такт его речи, но Гедимин сомневался, что у каждого из них есть алитийский имплант.
— Пробоина заделана. Завтра утром, если дыра в обшивке затянется, мы покинем «Миикья».
Сармат замолчал. В наушниках послышалась серия коротких взвизгиваний, среди которых он, как ни старался, не уловил даже слово «Миикья». Дослушав до конца, мианийцы дружно поклонились. Те, кто свисал с башен, практически свернулись в кольца, остальные склонились до земли. Гедимин настороженно сощурился.
— Они говорят, что предельно благодарны вам, — снова подал голос переводчик. — Они говорят, что оплатят вашу работу и проследят, чтобы эта оплата досталась именно вам. Они просят вас отдохнуть столько, сколько вам нужно, перед возвращением на Луну. Они также надеются, что вы не откажете им в помощи, если таковая понадобится.
Сармат хмыкнул.
— Они знают, где меня искать, — сказал он. — Я практически всегда… ничем не занят.
Он едва не сказал «свободен», — три дня в открытом космосе уже казались ему вечностью, а тесная тюремная камера — далёкой, как орбита Седны. «Как же, свободен ты,» — невесело ухмыльнулся он, снова повиснув на щупальцах, тянущих его к челноку. «Хорошо поработали. Люблю осмысленные занятия…»
… — И всё-таки я рекомендую вам лапшу, — сказал Тай Лим, протягивая Гедимину приоткрытый судок с запотевшей от горячего пара плёнкой. — Здесь она более чем съедобна. Я даже на пару минут перестал жалеть, что переехал в Кларк, когда это попробовал.
Сармат подставил полупустой контейнер.
— Так ты не лунарь?
Он помнил, как выглядит лапша, — обычно это были толстые белые полосочки произвольной длины. В мешанине, которую Тай Лим положил в его контейнер, что-то похожее проглядывало, но там было ещё много элементов разного цвета и формы. Человек, увидев, как сармат высыпает всё в рот, странно булькнул и даже привстал с места. Гедимин прислушался к ощущениям во рту (а потом и в пищеводе — кажется, в эту пищу добавили много капсаицина) и ухмыльнулся.
— У этой еды есть вкус, — заметил он.
— В тюрьме всегда экономят на еде, — Тай Лим осуждающе сдвинул брови. — Так, чтобы едва-едва хватало не умереть с голоду. Но когда вы освободитесь — садитесь на барк до Куангчи. К тому времени я успею развязаться с работой в Кларке. Рад буду вас встретить.
Гедимин мигнул.
— Так ты знаешь, кто я… и сколько и за что мне сидеть? — спросил он, озадаченно глядя на человека. — И после этого приглашаешь меня в Куангчи?
Тай Лим слегка наклонил голову.
— У нас был инструктаж перед вылетом, — спокойно ответил он. — Предполагалось, что мы полетим вдвоём, но мой напарник… он проявил непростительное малодушие. Из-за этого мы узнали меньше, чем могли бы, а вам пришлось работать больше. У нас в Куангчи не принято так поступать. Я буду рад видеть моего учителя у меня в гостях.
Он снова слегка поклонился, сложив руки перед грудью. Гедимин мигнул.
— Ты научишь этого человека, — пробормотал он. — Тебя он не будет бояться. Вам нужна будет практика. Попроси мианийцев — у них должно быть много полуисправной мелочёвки…
— Пройдёт много дней, прежде чем нас допустят к практике, — отозвался Тай Лим. — Вы уже завоевали доверие Мианы, а о нас они ничего не слышали. Пока работала ваша база, я даже не надеялся попасть на мианийский корабль, а теперь нам предстоит чинить их без вашей помощи. Мне не по себе из-за этого, мастер Кет. Однако, — мы говорили слишком долго, а вам надо отдохнуть.
14 августа 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
На незастеленной койке лежало чистое бельё, рядом — свёрток с одеждой, а в стенной нише стояли два контейнера с пищей — завтрак и обед. Гедимина привели в камеру поздно, около полудня, — а могли бы и к вечеру, если бы тюремное начальство не поторопило карантинную службу.
«А в карантинном боксе места было больше,» — думал сармат, в очередной раз натыкаясь локтем или плечом на выступ и досадливо щурясь. Он успел отвыкнуть от тесноты — в карантинном боксе от стены до стены можно было кувыркнуться. Гедимин пробыл там две недели в одиночестве, если не считать охранника, раз в день приносящего еду, и медиков, каждые семь дней берущих у него кровь, и наупражнялся на месяц вперёд — больше заниматься было нечем.
«Что тут нового?» — сармат взял из ниши наручную «читалку» и взглянул на посветлевший экран. В этот раз ему достались старые книги — из тех времён, когда ещё не было колоний на Луне, и тем более никто не слышал об атмосферных базах на Сатурне. Тем не менее, в них содержались истории о людях, добравшихся до далёких галактик. «И даже там оставшихся мартышками,» — закончил про себя Гедимин, еле слышно хмыкнув. «Всё-таки им было бы куда удобнее со стерильными экипажами и нормальным клонарием…»
Дверь негромко заскрежетала — кто-то приоткрыл смотровое окошко.
— Гедимин Кет? Давай одежду, — буркнул охранник, заглядывая внутрь. — Пустые контейнеры есть?
Сармат отдал ему ёмкости из-под завтрака и снова сел на койку, но окошко не спешило закрываться.
— Вот это и это тебе, — продолжал охранник, просовывая в камеру пакетик с тремя съёмными дисками и свёрнутый в трубку лист скирлиновой бумаги. — Если будешь сейчас отвечать, дам ручку.
Гедимин, растерянно мигнув, развернул листок. Тот оказался меньше, чем сармату подумалось, — всего половина стандартного. Редкие строчки, написанные крупными буквами, были разбросаны от края до края, и между ними можно было вставить ещё десяток таких же.
«Тринадцатое августа! Неделю назад я составил другое письмо, но оно уже устареет, когда тебя выпустят,» — сообщал Джон Мэллоу, в заголовке указав «Механику Джеду, когда выйдет из карантина». «Если ты это читаешь, значит, инопланетная зараза тебя миновала. Я просил Фортена передать тебе контейнер водки, но он сказал, что тебе сейчас нельзя. Я никогда не слышал, чтобы инопланетные паразиты любили водку, но Фортену виднее. У нас тут всё понемногу налаживается — сегодня я выставил десять бойцов на раздачу мочалок, была одна драка, но мы её быстро закончили. Спаркс вышел из комы; пока он там был, его бойцы выпили весь общак, разругались и разогнали новобранцев. Семеро уже у нас. У наших к тебе пара просьб — прочитай и, если нетрудно, ответь…»
Гедимин невольно ухмыльнулся. «Эта штука не запечатана. Если охранник её принёс, значит, прочитал…»
— Будешь отвечать? — снова спросил тот, заглядывая в камеру. — Если сейчас ответишь, я успею отдать это Фортену.
Гедимин мигнул.
— Зачем вы это поощряете? — спросил он, махнув исписанным листком. — Банды, связь между ними… От этого ничего, кроме беспорядков и драк!
— Но ты-то не из таких, — отозвался охранник. — Так ты не готов? Ладно, потом позовёшь. Моя фамилия — Алькарас.
— Нет, подожди, — Гедимин быстро дочитал до конца и хмыкнул. — Дай ручку.
«К нам просится Рори,» — сообщал Мэллоу. «Я рад, что крысы побежали обратно на корабль, но самого Рори оставил бы Джайну. Винки хочет стоять у контейнеров с мылом, а сам еле ходит. Краус просит разрешения курить на прогулках. Дальбергу тяжело носить вещи, я хочу дать ему в помощь Гарсию — он из бывших бойцов Джайна, если ты его помнишь…»