Hasu! В голову не приходило проверять Би-плазму дозиметром…»
— В любом случае, мианийцы это не одобрят, — с сожалением сказал доктор Фокс, оглядываясь на Макнайта. — Вы ещё не устали идти за нами, сержант?
Макнайт буркнул что-то про долг и приказ. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.
— Боятся, что я сбегу, — он обхватил свои запястья — браслеты чувствовались даже под бронёй. — Даже с двумя чипами — всё равно боятся. А ведь они неизвлекаемые… верно?
Питер отвёл взгляд.
— Боюсь, что да, — нехотя сказал он. — Особенности вашего метаболизма… В общем, эти чипы уже в вас вросли. Пальцами и пинцетом их не выдернешь. Даже для отключения потребуется сложная операция. Надеюсь, когда вы выйдете на свободу, мой преемник вам поможет.
— Преемник? — Гедимин удивлённо мигнул. — Ты отсюда уйдёшь?
Питер усмехнулся.
— Неожиданно, да? Тем не менее — когда ваш срок подойдёт к концу, я давно буду на Земле. И, возможно, я уже сверну практику. Мы не так уж долго… сохраняем работоспособность, Гедимин. Как там вы говорите? Хлипкие мартышки?
Гедимин качнул головой. Ему было не по себе. «А ведь верно,» — мысль, при всей своей логичности, была довольно неприятной. «Когда я выйду, очень многое успеет измениться. И на Земле, наверное, тоже. Может, уже успело…»
25 декабря 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Ночь тиха, ночь свята… в небесах горит звезда… — напевал себе под нос Джон Мэллоу, недовольно поглядывая на Дальберга. Тот спал, натянув одеяло на голову, и ни побудка, ни грохот экзоскелетов и гусеничных тележек не смогли его разбудить.
— Вчера бегал со звездой? — хмыкнул Гедимин, глядя на неподвижного Дальберга.
— Когда только успел, — пробормотал Мэллоу, стягивая одеяло с сокамерника. — Эй, вставай! Ты меня пугаешь!
— Да чтоб тебя, — простонал в подушку Дальберг, нехотя приоткрыв один глаз.
Со звездой вчера, похоже, бегал не он один — из коридора довольные смешки и перешёптывания доносились вперемешку с сонным мычанием и руганью. Гедимин разглядывал кусок плотного фрила, с вечера вывешенный над соседней камерой, — на нём были нарисованы заснеженные хвойные ветки вперемешку с зелёными листьями и красными ягодами.
— У меня тоже такое висит? — спросил он, указав на лист фрила. Мэллоу озадаченно посмотрел сначала на него, потом на решётку его камеры.
— Украшение? Да, их тут везде развесили, — кивнул он. — У тебя — ангел и звезда.
Гедимин мигнул.
— Фортен говорил, что во дворе поставили два вертепа, — продолжал Мэллоу. — А ты, если пойдёшь на космодром, так их и не увидишь… Кстати! Дальберг, что у нас со списком?
Его сокамерник уже сполз с койки и теперь мокрым платком вытирал лицо.
— Минус двадцать шесть, — буркнул он сквозь тряпку. — И ещё семеро вернутся в январе.
Мэллоу вздохнул.
— Хорошо бескодным, — сказал он, перехватив взгляд Гедимина. — Со вчерашнего дня разъехались по домам. Двор сегодня будет сине-зелёным. И сегодня, и завтра, и послезавтра…
Сармат снова мигнул.
— Их совсем освободили? — он запоздало вспомнил, что охранники вчера обходили камеры со списками, и чуть ли не сотня бескодных ушла из ангара. Его не звали — ни «на выход», ни на работы, ни на странные мероприятия вечером, куда ушли все «синие» и «зелёные» из ангара. Кажется, он заснул раньше, чем они вернулись.
— Рождество же, — пожал плечами Мэллоу. — Кого совсем, кого — до января… Дальберг, надо будет вечером сделать новые списки — кто кому чего дарит.
Дальберг поморщился.
— Подожди. Ещё посещений не было. Может, дарить будет нечего.
«Дарить?» — Гедимин мигнул. «Опять какие-то традиции…»
…В двенадцать загудели, открываясь, ворота, и охранник, остановившись на пороге, громко хлопнул «клешнёй» о «клешню» и рявкнул:
— Тихо!
В наступившей тишине он быстро зачитал восемь фамилий. Джон Мэллоу, упомянутый среди прочих, встрепенулся и провёл ладонью сперва по комбинезону, потом по волосам. Дальберг еле слышно хмыкнул.
— Носки! — напомнил ему Мэллоу. — Обязательно — парадные носки!
— Чего не хватало, — проворчал Дальберг. — Твои летели с Земли. А мои тут живут. Могли бы появляться хоть раз в месяц. Обойдутся без парада!
Камера открылась. Мэллоу помахал Гедимину и быстро пошёл к выходу. Дальберг тут же лёг на койку и отвернулся к стене.
Мэллоу пришёл через пятнадцать минут; пока его не было, охранник успел появиться дважды и увести ещё двадцатерых. Мэллоу двумя руками прижимал к груди яркий пакет. Остановившись у камеры Гедимина, он просунул через решётку плитку шоколада.
— Подозреваю, тебя сегодня не навестят. Возьми, Джед. Выбрал самую лучшую.
Сармат растерянно мигнул.
— Прилетели? — спросил Дальберг, неохотно переходя в вертикальное положение. — Все?
— В полном составе, — ухмыльнулся Мэллоу. — Только что без собаки.
— Никто там новый без тебя не родился? — спросил Дальберг, скривив губы. Мэллоу фыркнул.
— Это исключено. Кто там с кем кувыркается — узнаю потом, но никаких пополнений в семействе! Нас и так, пожалуй, многовато. Кое-кого я бы убавил.
Гедимин смотрел на людей, озадаченно мигая, и вертел запакованную плитку в руках. Он смутно помнил из обмолвок Кенена, что настоящий (или очень качественно синтезированный) шоколад от такого обращения размягчается, но плитка оставалась твёрдой.
— Неплохой улов, — хмыкнул Дальберг, глядя, как Мэллоу высыпает содержимое пакета на диван. Там не было прозрачных судков — только яркие обёртки.
— Тихо! — снова донеслось из коридора, и Дальберг поднялся на ноги. Не успел он встать, как охранник назвал его фамилию.
— А что, работать никто не идёт? — спросил Гедимин, глядя на заключённых, проходящих мимо его камеры. Первый час, отведённый на работы за пределами тюрьмы, уже подходил к концу; в коридоре шуршали упаковки, все бубнили на разные голоса, и с каждым заходом охраннику было труднее их перекричать.
Мэллоу, вынув изо рта леденец, медленно поднялся с койки, заглянул сармату в глаза и схватился за голову.
— Дальберг! А ведь он не шутит. Этот грёбаный теск серьёзен, как грёбаная панихида!
Сокамерник насмешливо фыркнул.
— Дошло наконец?
Гедимин недовольно сощурился.
— Что не так?
— Да всё так, Джед, — махнул рукой Мэллоу. — Не волнуйся. Никто не будет работать до января. Праздники. Ч-чёрт! Вот так и поймёшь, из-за чего они начали войну…
Дальберг на секунду остановился у камеры Гедимина и тронул ладонью защитное поле.
— Выходи во двор. Мы споём для тебя, — буркнул он, глядя на сармата с непонятным сочувствием. — Им не трудно. А ты хоть послушаешь.
…Посещения продолжались до трёх; через пять минут после того, как последний заключённый с пакетом подарков вернулся в камеру, двери снова открылись, и по коридору с грохотом протопал дежурный охранник.
— Синий код, на прогулку! — объявил он.
— Эй, Фортен! — крикнул, оживившись, Мэллоу. — А зачем вам ждать Матейку? Выпускайте Джеда! Мы с Дальбергом присмотрим, чтобы он никуда не ушёл!
Лязг экзоскелета прервал одобрительные смешки.
— Джед сегодня сидит здесь, — угрюмо сказал Фортен. — И завтра. И до января. Матейка в отпуске, Макнайт занят, — с ним возиться некому.
— Чёрт подери! — не выдержал Мэллоу. — Фортен! Ты понимаешь, что это граничит с истязаниями? Кто придумал замуровать его в камеру на все праздники⁈
— Требования безопасности, — буркнул Фортен. — А теперь заткнись. Если он рванёт к космодрому, вы его не удержите.
«К космодрому…» — Гедимин досадливо сощурился. «Думаешь, до сих пор меня что-то держало? Можно было три раза до Земли долететь, пока Макнайт из бара выберется…»
Он лёг на койку и включил смарт. Он уже сбился со счёта, сколько раз перечитывал северянские учебники. «Может, самки ещё что-нибудь найдут,» — думал он со слабой надеждой. «Или сюда наконец занесёт студента-физика…»
…Едва камеры закрылись за вернувшимися с прогулки, а Мэллоу, встав у решётки, начал что-то рассказывать, охранник снова открыл ворота и заорал:
— Тихо!
«Опять посещения?» — удивился Гедимин и не ошибся — экзоскелетчик снова начал называть фамилии. Через пару минут, когда коридор опустел, сармат услышал грохочущие шаги.
— И, главное, всё на меня, — проворчал охранник, остановившись у его камеры. — Будто я тут при чём… Держи, теск.
Он просунул сквозь решётку два узких, но длинных герметичных контейнера со значками биологической опасности. Притронувшись к ним, Гедимин почувствовал, как внутри качнулась вязкая масса, и изумлённо мигнул.
— И это, — продолжил охранник, просовывая сквозь решётку чёрно-белый свёрток. — И ещё вот это.
«Прошу прощения, что так и не удалось достать вам книги,» — это письмо, вложенное в коробку с чайным концентратом, было написано мелким аккуратным почерком. «И к тому же Фостер наотрез отказался разрешить вам свидания. Доктор Фокс предлагает обратиться в совет, но я не уверена, что мы этим вам не повредим…»
— Чай из «Сю»! — широко ухмыльнулся Мэллоу — он так и стоял у решётки, и сармату пришлось повернуться спиной, чтобы любопытная «макака» не читала его письма. — Бесплатно! С доставкой! Э-эй, эти девушки к тебе явно неравнодушны! Это уже не работа, Джед. Понимаешь? Это уже личное…
— Заткнись, — буркнул Дальберг. — К тебе вот собаки неравнодушны — ну и что с того⁈
В герметичных контейнерах была чистая Би-плазма — ещё два литра вдобавок к трём, оставшимся в канистре. Доктор Фокс в коротком послании просил не держать их вскрытыми дольше пары дней — или договориться с охраной, чтобы отнесли ёмкости в холодильник. Гедимин поставил контейнеры под койку, в самый дальний угол, за полупустой пакет с «общаком». В последние дни к запасам добавились несъеденные пайки — сармат, если не цеплялась охрана, ел вместо них Би-плазму. Пайки во время прогулок забирал с собой Мэллоу — там их быстро растаскивали.
В ярком пакете лежал ворох сладостей — самых разнообразных, по большей части незнакомых Гедимину. Тот долго читал состав, разыскивая что-нибудь, не состоящее на девяносто процентов из глюкозы, но вскоре ему надоело.