— Понятно. У нас так говорили: дурная инициатива наказуема. Мог бы валенком прикинуться — никак, мол, и всё тут…
— Очень верно мыслите! Это хорошо, возможно, сработаемся…
— Так он только из-за этого и умер?
— Мало?!
— Ну, не знаю… Меня, например, не далее как вчера опустили на сто двадцать штук баксов и выперли с неплохой работы. И ничего: как видите, жив и даже анализы в норме.
— Он противопоставил себя всему Первому кругу, — зрачки Николая сузились и стали похожи на кинжалы. — И лично — понимаете, лично! — жутко провинился перед Хозяином.
— Понятно…
Я решил не развивать далее тему об излишне чувствительных водителях — по-моему, сейчас не стоило этого делать. Хотя вопросы, конечно, были, и меня, как очередного водителя дамы, которая «действует не всегда себе на пользу», это заинтересовало ну просто до крайности! Николай — очень опасный тип для обсуждения таких тем. Будем общаться с другими членами Первого круга, глядишь, что-нибудь да выяснится…
— То есть мне нужно будет шпионить за хозяйкой, правильно я понял?
— Неправильно! Вы, вообще, что понимаете под словом «шпионить»?
— Ну… Знаете, я достаточно долго работал опером, так что…
— Да бросьте вы! — Николай брезгливо поморщился. — «Опером»… Что вы, местечковые пинкертоны, можете понимать в шпионаже? Это высокое искусство, освоить которое могут только избранные! А вам надо будет всего лишь добросовестно исполнять свои обязанности и не уклоняться от добровольного сотрудничества.
— Это как?
— Это очень просто. Все маршруты, выезды и посещения у нас планируются заранее. Но, знаете, бывают такие… порывы, что ли… В общем, если вдруг последует какое-нибудь непредсказуемое распоряжение со стороны хозяйки, стоит об этом сообщить.
— Кому?
— Вы увидите. Рядом всегда будут люди, которые отвечают за безопасность хозяйки. Они к вам сами подойдут, вы насчёт этого не беспокойтесь. Вот в принципе и… Да, думаю, не надо даже напоминать, что фокусы категорически не приветствуются.
— В смысле, такие, которые показывал тот умерший водитель?
— Когда показывал, он был не совсем умерший, — Николай криво ухмыльнулся. — Но в принципе вы всё поняли. Не надо пробовать вынимать маяки — кстати, сейчас это практически невозможно, нужен специалист — менять наши машины на какие-то «левые», не оборудованные специальной аппаратурой, и устраивать гонки — даже если Сама потребует. И вообще, даже не стоит хоть как-то проявлять ту самую дурную инициативу, о которой вы упоминали. Думаю, мы в этом плане сработаемся.
— Я тоже на это надеюсь. Кстати, вопрос: водитель, который был до меня, — он что, отчудил что-то в таком вот духе? За что его уволили?
— Ничего он не чудил, — сухо ответил Николай, глядя в сторону. — Он отличный парень и прекрасный водитель. И вообще, все водители в Первом круге — мастера. Люди прошли уникальную практику, возили первых лиц государства. Других не держим…
А прозвучало это так: ты-то не возил первых лиц… Но именно из-за тебя и уволили, сволочь! Откуда ты вообще такой взялся — с такими чудесными анализами…
Интересно. Гипотеза Кости вторично подтверждается.
Это не меня берут на чьё-то место. Это место специально освободили под меня. Выходит, я тутошний пуп земли. Вопрос только, будет ли мне от этого польза…
По нынешним меркам, загородная резиденция главы промышленной империи выглядела вполне скромно. Всего-то два этажа, двор — от силы полгектара, рядом с основным зданием несколько небольших одноэтажных построек — видимо, службы.
Костя показывал мне интернетное фото семейного поместья Сенковских в Суссексе (кто не в курсе — это Англия), там да — есть на что посмотреть. Огромный средневековый замок, личная церковь, конюшня, озеро, лес — общей сложностью площадь поместья составляет что-то около двухсот гектаров. Вот это я понимаю!
А тут — просто сторожка какая-то по сравнению с британским вариантом. Как будто времянка для непродолжительного пребывания.
Во дворе я насчитал с полдюжины хлопцев в одинаковых куртках с вензелями «РГ». Однако они не топтались в куче, как это обычно показывают в дрянных сериалах про наших «крутых», а каждый был занят делом. Двое дежурили у ворот, один маячил на крыльце, остальные орудовали мётлами и гребли лопатами мокрый снег — пока мы ехали, опять навалило.
Хлопцы были обычных стандартов: богатырских плеч и каменных челюстей тут не было и в помине.
Я почему на это обращаю внимание… Понимаете, я ведь первый раз в жизни попал в эту цитадель, как её называет Костя. И, по большому счёту, не только в конкретную семью, а вообще впервые допущен в этот чужой для меня мир. Раньше я на них смотрел издали, снизу вверх, разве что крепления на лыжах иногда поправлял. А может, и не у тех поправлял — судя по вчерашним событиям, те на пару порядков ниже по статусу. Ещё раньше я вообще на пушечный выстрел к ним не мог подойти. Потому что эти люди неподсудны и никаким краем не попадают в орбиту деятельности правоохранительных органов. Они неприкасаемые.
А теперь, значит, сподобился. Больша-ая честь для нашего замарашки…
Хлопцы в униформе вели себя свободно, при появлении шефа в струнку не тянулись. Тем не менее товарищ справа у ворот чётко доложил в приспущенное Николаем окно:
— Одна. Доктор убыл сорок минут назад. Всё в норме.
— Хорошо, спасибо. — Николай повернулся ко мне и, внезапно переходя на «ты», показал рукой в сторону крыльца: — Подъезжай.
— А в гараж?..
— Да ты не беспокойся, отгонят кому положено.
Интересно, мне теперь тоже можно на «ты»?
— Это твоё дело, — сказал Николай, покидая салон машины. — Я тебе не начальник, формально ты подчиняешься заведующему нашим автопарком…
Да уж… Точно — опасный тип. Или это я от рук отбился? Всего год на вольных хлебах — и уже каждый третий неглупый товарищ может прочесть по выражению глаз мои мимолётные мысли?!
— Не бери в голову, у меня работа такая, — Николай улыбнулся одними уголками рта, глаза оставались мрачными.
— Так я прошёл водительский тест или как?
— Ездить умеешь, — суховато ответил Николай. — Всё, пошли представляться.
Угу… А как-то не получается у нас пока что тёплой дружбы. Почему так? Я вроде бы всеми фибрами души — навстречу, человек-то нужный, значимый, с таким надо приятельствовать…
Внутри было хорошо. Внушительных размеров холл, сводчатый потолок, без всякой лепнины, просто чисто выбеленный, разноцветный паркет, никаких тебе дорогущих гобеленов и неприличных персидских ковров (а вообще, ожидалось что-то именно такое), цветные занавески из толстого натурального холста, палас, кажется, неокрашенной шерсти, могучий грубый камин из крупных камней, с дровами, но без огня…
Очень уютно. И тихо, как в склепе… Слышно, как мерно тикают старинные часы — высотой в человеческий рост, как караульный гвардеец, примостившиеся справа от широченного коридора, убегающего прямо от центра холла куда-то в глубь здания.
У меня сложилось такое впечатление, что я попал в какое-то присутственное место. Понимаете, уютно тут было, всё здорово — нам, простым смертным, так никогда не жить, но… Не было ощущения дома. Казалось, что всё это казённое. Даже и не знаю, почему — я не Костя, не могу вот так запросто разложить по полочкам свои мимолётные ощущения.
По обеим сторонам коридора, метрах в пяти от выхода из холла — две совершенно одинаковые дубовые двери. Расположены они одна напротив другой, и знаете, глядя на них, возникает такое странное чувство… Будто они смотрят друг на друга, насупившись, исподлобья и вообще враждебно…
На диване жёлтой кожи, у потухшего камина, сидел, положив нога на ногу, солидный мужчина лет пятидесяти — в тёмной «тройке», накрахмаленной белой рубашке и чёрных лакированных туфлях. Вензелей «РГ» я на нём не заметил, зато обратил внимание на добротно серебрившиеся виски. Как червлёное серебро на запонках и заколках у секьюрити. Не иначе товарищи в тон подбирали.
Мужчина читал газету, когда мы вошли, лишь едва взглянул в нашу сторону.
— Ну что там? — негромко, почти шёпотом спросил Николай, покосившись в сторону коридора.
— Да пока нормально, — так же тихо ответил мужчина.
— Азаров долго был?
— Да тебе, поди, доложили…
— Сказали, что уехал сорок минут назад.
(Ага, Азаров, стало быть, — это доктор. Кстати, такое впечатление, что разговаривают, как у дверей палаты, где лежит больной человек…)
— Ну, часа полтора был. Завтракали вместе.
— Выгнала?
— Да нет, сам. Но напоследок изругала последними словами. Самому, говорит, нужен доктор. И не психиатр, а патоанатом. Хе-хе…
— Ну, значит, всё в порядке. Я вот тут человечка привёз…
— Угу… — мужчина встал с дивана, аккуратно сложил газету и поправил галстук. — Как доложить?
— Новый водитель. Вместо Савченко.
— Угу. А про тебя?
— Нету, — совсем шёпотом сказал Николай и зачем-то приложил палец к губам. — Типа, сам приехал.
— Понял…
Мужчина подошёл к одной из «насупившихся» дверей — той, что справа по коридору, и негромко постучал. Ему что-то ответили, после чего он осторожно приоткрыл дверь и, не заходя внутрь, доложил:
— Прибыл новый водитель. Смотреть будете?
(Ну! Типа, вам тут нового коня привели, смотреть будете?)
Николай зачем-то поднял правую руку вверх, как будто кого-то приветствовал — и замер.
— Мыкола! — раздался из приоткрытой двери певучий женский голос.
Николай резко махнул рукой справа-налево — наподобие сердитого дирижёра — и надул щёки.
— Мыкола, не делай вид, что тебя нет! Так я и поверила, что вы шофёра одного отправили!
— Пффф, — Николай стравил воздух сквозь плотно сжатые губы, с сожалением развёл руками и пошёл к приоткрытой двери, тихо бросив мне через плечо: — Пошли.
— А меня не зовут…
— Дважды не повторяю, — Николай даже не обернулся и не возвысил голоса. — За мной шагом марш!
У двери показал мне жестом — стой здесь, — а сам вошёл в кабинет. Но не по-свойски — запросто, а как-то без особой охоты. Я бы даже сказал — с робостью.