строить там крепость, из которой их уже никто никогда не сможет выкурить.
Так что разница только в масштабах и рангах, а способы становления совершенно одинаковы. Кстати, насчёт масштабов. Так, между нами: посмотрите статистику становления одного интересного предприятия в славном городе Тольятти. Даже по самым скромным подсчётам, там за несколько лет укокошили более трёх сотен человечков. Чем тебе не сводка из зоны боевых действий? Аналогии проводить не буду, это некорректно, но «РОСГАЗ», к вашему сведению, не в два-три раза, не в пять-десять, а как минимум на три порядка круче тольяттинского предприятия. А ещё есть такое проверенное временем наблюдение: при разрастании любая мощная промышленная корпорация ведёт себя наподобие каменной лавины. То есть сметает на своём пути буквально всё, что пытается ей противостоять…
Исходя из вышесказанного, суть методики воздействия на любого состоявшегося владельца крепости предельно проста и незатейлива: найти на владельца компромат (буквально — все противозаконные действия, которые удалось обнаружить) и заставить его делиться. Если делиться не хочет, компромат обратить в материалы дела и владельца тривиально посадить.
Но это ведь только в методике всё выглядит так просто. А на практике, напротив, у всех наших ребят в «крепостях» кругом полное и безнадёжное алиби. Отстаивать они его будут с использованием всех силовых и финансовых резервов, в буквальном смысле, до последней капли крови. И тот, кто рискнёт на это алиби покуситься, должен быть готов к затяжным боевым действиям с непредсказуемыми потерями.
В плане того, насколько далеко готовы люди «с положением» зайти в деле защиты своей репутации, весьма поучителен исторический пример из близкой нам эпохи. Горский бандит Сосо Джугашвили несколько лет подряд грабил и убивал людей. Тогда он понятия не имел, кем впоследствии станет. А когда стал нашим центральным паханом, то вдруг понял, что такой факт биографии бросает тень на его светлую репутацию. И развернул широкомасштабную кампанию по отстирыванию своего траченого реноме. Мероприятий там было — вагон и маленькая сцепка, за которой следовал ещё целый состав, но одно из них особенно поучительно. Это — физическое уничтожение старой гвардии большевиков — десятков тысяч человек, которые знали, что нынешний вождь де-факто — бандит и убийца.
Ладно, думаю, хватит: и так все прониклись непрошибаемостью задачи, которая стоит перед нами. Особенно это характерно для нашего фигуранта, который имеет титул «мистер Респектабельность». Безусловно, там, внутри цитадели, в этом плане есть чем поживиться. Вопрос только, как к этому подобраться.
Знаете, есть такая присказка насчёт скелета в шкафу. Тут надо уточнить: это имеются в виду нехорошие семейные тайны во внешне вроде бы вполне респектабельных домах, а не любовник, которого спрятали, когда внезапно пришёл муж, и забыли выпустить. Так вот это как раз про наш случай.
Поясняю. Я, например, вижу всю теперешнюю ситуацию с нашими «насосами» (не только по конкретно Сенковскому, но и вообще по всем перспективам нашей основной задачи) в разрезе хорошо охраняемого элитного кладбища. Представьте себе: высокая ограда с проволокой поверху (а может, и под током), овчарки по выгороженному периметру, злющие сторожа с оружием, мраморные склепы с литыми бронзовыми дверьми, сигнализацией и видеокамерами… А нас вижу в роли этаких гробокопателей. Но гробокопателей не простых, а с придурью: ценности и деньги нам даром не нужны, а хотим мы натырить с этого кладбища… скелетов. Скелеты эти не простые: их переместили сюда из шкафов благородных семейств и приставили надёжную охрану. Зачем переместили? Да потому, что уже не влезают, стало их так много, что шкафы по швам трещат и лопаются!
Внутрь нам пока что никак не пробраться, но удалось тут намедни пристроить к очередной пышной похоронной процессии своего человечка. Вот он ходит потихоньку, с парой гвоздичек в кулачке, и докладывает: пока ни фига не видно, всё заперто и вообще, глухо как в танке, у которого прямым попаданием сбило все приборы. Но где-то в дальнем углу заметил: вроде на одном из склепов дверные петли сильно проржавели, ночью можно будет попробовать…
Может, кому-то аналогия покажется шизоидной, но мне всё видится именно так. На этом элитном кладбище, совместно с перемещёнными из шкафов благородных семейств многочисленными скелетами, похоронены наша Надежда на возрождение России и Вера в светлое будущее.
Что, выспренно и патетично? А я художник, я так вижу. Более того, я это всё чувствую каждой клеточкой своего организма и всеми фибрами души.
Поэтому, хоть и присутствует большой риск прослыть осквернителем могил, некромантом и вообще еретиком, стоит попробовать собрать в кучу кости всех этих скелетов и провести ритуал воскрешения наших поруганных дев — Надежды и Веры.
Понятно, что дело по всем параметрам дохлое, но… А вдруг получится? Если даже есть хотя бы один шанс из тысячи — пробовать стоит…
Москва — большая деревня. Я живу тут целую вечность (седьмого марта был юбилей — четыре месяца) и уже не раз убеждался, что это на самом деле так.
Рассказываю про Юру Логинова — в недавнем прошлом персонального водителя Натальи Сенковской. Родился в шестьдесят четвёртом году, коренной москвич, срочную служил в Кремлёвском полку, после дембеля поступил в МАДИ, увлёкся машинами, откатался на мастера, стал кататься за сборную страны, по личным мотивам ушёл из большого спорта, некоторое время работал на Старой площади, возил там больших людей, последние четыре года трудился у Сенковских.
Всё свободное время занимался машинами и «уличными» гонками, являлся одним из основателей столичного клуба «Dark Racing» и бессменным членом Федерации гоночных команд (FRT). На состязаниях по дрэгрэйсингу (парный заезд на 402 м) всегда прочно «сидел» в первой тройке столицы, выступал в классе US (объём двигателя от 3501 см). Последняя его машина — «Toyota Land Cruiser» цвета «мокрый асфальт». Последняя во всех отношениях. Именно на ней он и слетел с трассы…
Угадайте с трёх раз, сколько времени мы потратили на добычу всей этой особо важной информации? Для тех, кто не собирается гадать, скажу так: семь минут. Причём кататься по клубам не пришлось, равно как обзванивать всех подряд знакомых Серёги. Всё это мы нашли в Интернете. Достаточно было кликнуть «яндекс» и ввести в поле поиска фамилию интересующего нас человека.
Так что, подтверждаю: Москва — большая деревня. Ввёл в поле поиска «Сенковская» — получи полторы «тонны» сплетен. Ввёл «Логинов» — тоже получил что-то. Оказывается, ночной гонщик — забияка, мастер, профессионал высочайшей категории. Кажется, совсем недавно про кого-то что-то было в таком же ключе… Да, точно: это про начальника СБ «РОСГАЗ» Николая Доценко. Интересный момент: эти загребущие верховные буржуины (выражение заимствовано у Ростовского — понравилось!) берут себе самое лучшее. Абы кого им не надо, тут работает принцип «у нас на костре лучшие люди села». Кстати, интересное выражение, если речь идёт не о простых селянах, а о людоедах. Ну да это неважно — люди-то и в самом деле лучшие! Начальник «СБ» — ас, водитель — мастер и чемпион, личный автономный е… эмм… сердешный друг — красивый парень Валера. Тоже, между прочим, мастер спорта и чемпион…
Если кто-то подумал, что работать с известными людьми — одно удовольствие, это вы зря. На этих трёх абзацах, доступных любому пользователю Интернета, удовольствие заканчивалось и начиналась занудная оперативная рутина.
Иными словами, следовало приступать к сбору информации по обстоятельствам гибели Юры Логинова. В обычном варианте это вялые разъезды по населённому пункту на предмет общения с:
— родственниками усопшего (из личного опыта — это самое неприятное);
— товарищами, которые открывали-закрывали и вели дело по факту;
— товарищами, которые крутились рядом с делом, обеспечивали — гаишниками, составлявшими протокол, экспертом-криминалистом, патологоанатомом, возможно, наркологом, если таковой участвовал;
— товарищами по работе;
— друзьями и близкими знакомыми…
А также продумывание механизма стимулирования — то есть, если попросту: чего кому дать, чтобы захотели чистосердечно сотрудничать. Тоже не последнее дело, люди бывают разные, и давать следует с большим рассуждением. Одному достаточно ста рублей, другому уже надо сто баксов, третьему — обязательно в дыню, да с оттяжкой, иначе ведь, скотина, не желает сотрудничать!
Но у нас, увы, вариант был необычный.
Нам категорически предписывалось на протяжении всей операции сохранять инкогнито. Проще говоря, не светиться. Заметьте — не «как можно дольше», не «по мере сил и возможностей», а именно категорически. Этого требования не было бы, если бы простой парень Валера, будучи месяц под наблюдением, не припёрся бы ко мне домой накануне аудиенции в цитадели. А не менее простой парень Костя Воронцов (ну да — я это, я!) счёл бы нужным напрячь мозги, чтобы придумать что-то более деликатное, а не тащить главного (и единственного) шпиона в штаб-квартиру Исполкома. Мы, естественно, в тот момент даже и не помышляли, что придётся заниматься чем-то подобным, и уж тем более не подозревали о каком-то там наблюдении. Это нас в определённой степени оправдывает… Но ситуация от этого, увы, лучше не становится.
Раскрыться в своих намерениях на любом этапе операции — значит стопроцентно подставить Ростовского. Причём подставить весьма крепенько. В данном случае очень может быть, что одним лишь увольнением и силовым взысканием ста двадцати штук баксов это не закончится (хотя и это, согласитесь, неслабо — как минимум останется с матерью без квартиры). Как верно подметила наша мудрая Луиза, «…неизвестно ведь, в каком объёме и какого рода закрытости информацию к тому моменту получит наш подопечный…».
Ну а про нас можно уже не продолжать: подставим Ростовского — операцию можно сворачивать.
Интересная, вообще, ситуация вырисовывается. Даже не просто интересная, а, на мой взгляд, смешная и дикая одновременно. Это первое наше дело в составе такой вроде бы всемогущей и наделённой поистине огромными полномочиями структуры. Как и всякие первопроходимцы, мы готовились к новым обстоятельствам и ожидали всего, что угодно: от элементарной подковёрной борьбы на межведомственном уровне до открытого противодействия на местах и решения спорных вопросов сугубо силовыми методами (для этого и воспитывается целый взвод в учебном центре).