— Виктор Николаевич, у меня просьба…
— Да-да, слушаю?
Иванов, обмирая от неловкости, положил на стол листок, на котором было написано каллиграфическим почерком:
«… Прошу на десять минут дезактивировать все записывающие устройства, находящиеся в этом помещении…»
— Так…
Витя остро посмотрел на подчинённого, неопределённо хмыкнул и развёл руками. Понимай как хочешь: то ли не могу, то ли не хочу… Потом поманил Иванова пальчиком и прошёл в «комнату отдыха» — довольно вместительное помещение, отделанное звукоизолирующим материалом.
Иванов взял кейс, который принёс с собой, и не замедлил присоединиться.
Витя плотно закрыл дверь, щёлкнул замком, затем открыл стенной шкафчик и включил чёрный тумблер. Послышалось равномерное тихое гудение, казалось, что стены помещения едва заметно вибрируют.
— Ну вот — теперь гарантирую на двести процентов, что нас никто не пишет и не слушает. Излагайте, что там у вас?
Иванов подробно, не упуская ни одной детали, доложил о происшествии. Витя слушал внимательно, но без эмоций. Ожидаемых криков из серии «почему не доложили немедленно!» не последовало: товарищ умный, понимает прекрасно, что как-то повлиять на ситуацию после бойни в гаражах уже было невозможно… Разве что поехать туда, собственноручно трупы убрать…
Выслушав доклад, Витя несколько минут напряжённо размышлял, уставившись на матово отблёскивающий замок кейса Иванова и со скрипом растирая ноготь большого пальца правой руки.
— Да уж… Обнадёживающее начало…
Опять пауза, взгляд сосредоточен на замке кейса.
Иванов замер и стал дышать через раз. По логике — ничего тут обнадёживающего нет, скорее, полный обвал! Первый активный шаг оперативной разработки, обычная беседа с информированным источником — и на тебе, восемь трупов… Интонация совершенно невнятная. Как понимать? Сдавать инвентарь, снимать погоны? Или сразу брать такси и драпать через хохлов в Европу?
— Хороший кейс.
— В Охотном брал. У них там в одном магазине ликвидация была, всё по 999 рублей продавали…
— Да, ликвидация — дело хорошее… В некоторых случаях… Гхм… Так… Вот этот Володя Кудрин…
— Абсолютно невменяем. До полного анабиоза. Не свидетель.
— Так… Установили — кто?
— Да «РОСГАЗ», естественно. Самым главным был начальник третьего отдела СБ, некто Воронов Олег Борисович.
— Это он перед смертью представился?
— Блокноты. Его и зама. Номера телефонов — абонентская служба.
— Ясно… Сводку смотрели?
— Пусто. По происшествию — полный ноль.
— Это хорошо, что пусто. Но не факт. Мало ли чего там могло…
— С утра ездили на место происшествия…
— Ну, Петрович, не ожидал от вас! Вы что — совсем?! — Витя наконец-то проявил приличествующие ситуации эмоции: начал медленно багроветь и гневно сверкнул глазами. — Это что за дилетантские выходки?!
— Близко не подъезжали, встали за ограждением, на место ползал Вася. Половина седьмого, ещё темно было…
— Пффф… — Витя покачал головой и развёл руками: — Ну, если лично Вася, тогда другое дело. И что там?
— Машин нет. Трупов нет. Бокс закрыт. Крови, кстати, тоже нет. Всё песочком посыпано.
— Однако! Даже песочком…
— Да. А Володя Кудрин пропал. Утром звонили домой, с автомата, жена сказала, что до сих пор нет. Голос какой-то странный…
— Интересно… Ещё что?
— Спустя примерно час после происшествия изъяли видеоблок из СКБ дома, где проживает Кудрин.
— Из чего изъяли?
— Система коллективной безопасности. Их дом оборудован такой. Цикл видеоконтроля — двадцать четыре часа, потом старая запись трётся новой.
— А зачем?
— Зачем трётся?
— Зачем изъяли?!
— Наши там немного нарисовались, когда «наводили мосты» с женой Кудрина.
— Ясно… Уничтожили?
— Зачем? Подкорректировали, поставили обратно. Рядом выставили пост наблюдения. В половине третьего ночи подъехала «Мазда», двое вскрыли номерной замок — быстро, кстати, сноровисто — и проникли в подъезд. Чего там делали — неизвестно, но были минут двадцать. Когда выходили, имели при себе спортивную сумку. Как вариант: им надо было то же, что и нам.
— Ещё что?
— Всё.
— Ясно… Так… Заметили: я не ору, не топаю ногами…
— Заметил.
— А почему?
— Вы в шоке.
— Да, Петрович, я в нём… Но я бы не сказал, что шок этот совсем уж убийственного свойства. Есть в нём что-то такое… Какие-то элементы этакого радостного остолбенения, что ли…
— Не понял…
— Когда мы с вами работали там (многозначительный тычок большим пальцем за спину, примерно в сторону Камергерского), я каждое утро начинал с детального анализа сводок. Так вот, доложу вам — по восемь «двухсотых» зараз там бывало далеко не каждый день. И даже не каждую неделю! А это зона боевых действий. И когда бывало, это всегда являлось поводом для шумного ажиотажа и крепких разбирательств… Понимаете?
— Понимаю. Восемь трупов — столица… И тишина. Странно!
— Я бы сказал, более чем странно! Это ведь не восемь бомжей в теплотрассе… Это люди могучей промышленной империи, этакого монстра-монополиста… Гхм… И это ведь не пустырь! Там вечером десятки людей ставят свои машины, чтобы забрать их утром… В общем, какой вывод?
— Они не хотят это афишировать.
— Какой вы деликатный, Петрович! «Не хотят афишировать»… Да уж, так не хотят, что готовы скрывать, что у них погибли восемь человек. Целое отделение! Песочком посыпали… Поэтому я и сказал: обнадёживающее начало. Мы всего лишь попробовали поговорить с каким-то сомнительным свидетелем, другом погибшего год назад водилы, — и нате вам!
— Значит, работаем в перспективном направлении.
— Да уж, в перспективном… Если в самом начале такое, что будет, когда мы кого-то конкретно за жабры возьмём? Кстати, съездили-то хоть не зря?
— Не зря.
— Точно?
— Можете сами взглянуть, — Иванов раскрыл кейс и достал трофейную видеокамеру. — Дубли откатали, можете оставить себе.
— Давайте посмотрим…
Просмотрев видеозапись допроса Володи Кудрина, Витя подытожил:
— Ну что ж… Восемь трупов это, конечно, очень печально… Однако! Если бы мы дали уколоть кого-нибудь из наших, разработка умерла бы в самом начале. Если бы сдались после побоища — аналогично. А может быть, и не только разработка. Кто его знает, как бы они поступили потом с нашими… Мы, конечно, нарушили закон, удрав с места происшествия… Но ввиду особой важности решаемой задачи считаю, что всё было сделано правильно. Более того, в данной ситуации это было единственно верное решение.
— Уфф… — Иванов облегчённо вздохнул и машинально расслабил узел галстука.
— Рано расслабляетесь, — сурово поправил Витя. — Рано! До понедельника сидеть тихо, никаких активных действий. Будем ждать результатов, может быть, что-нибудь ещё и всплывёт. Так… Думаю, будет не лишним усилить меры предосторожности. Продумайте порядок прибытия сотрудников на работу и возвращения домой. Будете думать, исходите из того, что могут сидеть где-нибудь у самого офиса и снимать на камеру! На этаже, где живут семьи, поставить парный пост с оружием и рациями. Они у нас — физическая защита, вот пусть и готовятся защищать. Всё, идите, работайте…
Всё, что позволили себе до понедельника, это погулять по филёвским рынкам и ненавязчиво попытать тамошний торговый люд (довольно, кстати, информированная публика) на предмет прошлогодних пожаров. Легенда была совершенно незатейливая и ни к чему не обязывающая: сомнения в пожарной безопасности конкретного электротовара, навеянные печальным опытом близкого человека.
— На корпус не пробивает?
— Нет-нет, что вы!
— Искру не даёт?
— Да как можно!
— А что-то проводка хлипкая… Не поплавится от нагрева?
— Да ну, перестаньте!
— Близко контакты… Не закоротит, если скачок будет?
— Слушайте… а вы, случаем, не пожарный инспектор?
— Да ну, какой там пожарный… Просто у моего приятеля вот от такой же чепухи год назад хата сгорела. Дотла! Кстати, здесь неподалёку живёт…
Пятнадцать из сорока опрошенных таким образом продавцов электротоваров уточнили:
— Это не тот ли пожар, что был на Большой Филёвской?
Девять из пятнадцати добавили:
— …В квартале от церкви…
Пятеро из девяти проявили завидную информированность:
— Да, пожар был — не дай бог! Там ещё и вторая квартира выгорела, этажом выше. Хорошо, без жертв обошлось…
А одна бабуся выдала конкретный вердикт:
— Ну и что вы мне мозги пудрите? Какие, на фиг, электроприборы?! Там однозначно поджог был! Уж вы мне поверьте, я работала в пожарной части, знаю, о чём говорю…
Сплетни, конечно, это дело весьма ненадёжное. Но если грамотно профильтровать, можно извлечь некое рациональное зерно…
Больше никуда не ездили и активность не проявляли. На площадке «комитетского» дома выставили пост, вопрос по сохранению инкогнито решили просто: дежурный подъезжает утречком на «Газели» к одной из пяти станций близлежащих метро («блуждающий» график, намеренно лишённый упорядоченности), стремительно принимает на борт заблаговременно прибывший личный состав и везёт в офис. Прямо к крылечку. Возврат домой — на «Газели» к подъезду, благо почти все живут в одном месте. Иванов — на персональной «Волге», завозит домой Серёгу. Если кому-то надо отлучиться по делу среди бела дня, порядок тот же: транспорт к крыльцу, папочка к личику, посадка.
Понятно, что весь этот маскарад для специалистов — задачка детсадовского уровня. Но рассчитывали, что на три-четыре дня этого должно хватить. Пока выйдут на Исполком (если вообще выйдут), начнут разрабатывать, разбираться в организации и методике, пройдёт определённое время. Если потребуется, потом можно будет организовать что-то более основательное…
В понедельник с утра получили сногсшибательную информацию от Ростовского. Оказывается, все, кто прикасается к этому, умирают. Обалдеть! Конкретика так и прёт. Дело за малым: выяснить, кто это — все, и к чему именно прикасаются.