И дон Хоакин выбор свой сделал…
Отставив в сторону лимонную воду, дон Хоакин достал из верхнего ящика стола серебряный колокольчик, позвонил. Такой колокольчик он видел в каком-то фильме, посвященном британскому высшему свету и конечно заказал такой же для себя.
— Позови Мигеля — коротко приказал он явившейся на зов смуглой, хорошенькой девушке лет двадцати, одетой в черно-белый наряд горничной. Девушка замешкалась, будто ожидая чего то еще — но он раздраженным взмахом руки отослал ее выполнять поручение. Не время, да и голова совершенно другим занята…
Мигель явился через десять минут. Смуглый, наголо бритый детина, так и не избавившийся от привычки носить камуфляж. Мигель служил в армии США, входил в совершенно секретную команду «121», занимающуюся охотой на высокопоставленных оперативников Аль-Каиды. Дон Хоакин считал его последней линией обороны, платил огромные деньги и дал полную свободу во всем, что касается обеспечения его собственной безопасности. Мигель свои деньги отработал сполна — несколько групп хорошо подготовленных Зетас, посланных для того, чтобы уничтожить лидера противоборствующей организации были выявлены и уничтожены, так и не сумев сделать ни одного выстрела по цели. Лос Зетас кичились своей подготовкой, армейским и полицейским прошлым — но их подготовка не помогла им в противоборстве с бывшим «морским котиком», отвоевавшим без малого четыре года в Ираке.
— Да, сэр… — по-армейски принял стойку он
— Расслабься… У нас все готово? Ты знаешь, о чем я
— Да, сэр.
— Ты уверен? — подозрительно прищурился Эль Чапо — он может взять с собой десяток-другой боевиков.
— Уверен, сэр… — морской котик недобро улыбнулся — у меня тридцать парней. Пять точек работы гранатометов. На втором этаже в спальне синьориты Сильвии мои ребята установили крупнокалиберный пулемет, он простреливает весь подъезд к дому. Они ничего не успеют сделать.
Дон Хоакин задумался. Говорить — не говорить? Потом решил — сыграть в открытую.
— Вот что, Мигелито… Я не говорил тебе этого, потому что тебе не нужно было это знать. Но теперь скажу. С ним может быть не простая охрана.
— А какая, сэр?
— Кубинцы. Из специальных подразделений. Очень опасные люди. Очень!
Мигель нахмурился
— Сэр, какая бы ни была у него охрана — ему не выжить. При внезапном нападении нападающая сторона имеет преимущество — и мы используем его на все сто. Как бы ни был подготовлен человек — против пули Браунинга М2 ему не устоять. Тем не менее — спасибо, сэр. Я предупрежу ребят, чтобы были настороже. Разрешите идти?
— Иди, Мигелито. Иди… И помни о том, что я тебе сказал.
Когда наемник вышел, дон Хоакин поднялся, тяжело прошагал к скрытому за дубовой панелью бару, щедро плеснул в хрустальный стакан дорогого коньяка. Нехорошо поминать старого друга минеральной водой. Поднял бокал к глазам, наслаждаясь игрой света в тягучей коричневой жидкости. Выдохнул — и осушил бокал до дна одним могучим глотком.
Навернулись слезы. Непрошенные.
Прости Алехандро. Ты мой старый друг и ты никогда меня не предавал. Но ты знаешь правило: бизнес есть бизнес. Просто… так надо. Прости.
Дон Хоакин Гусман Лоэра, руководитель картеля Синалоа и всей мексиканской организованной преступности был жестоким, опытным и предусмотрительным человеком, имевшим огромный опыт выживания в волчьей стае. Своей хваткой он мог дать фору любому «селфмейдмену» из списка Форчун-500. Но этого было недостаточно. Связавшись с американскими спецслужбами он ввязался в игру такого уровня, знаний и навыков, а самое главное — хитрости и подлости для которой ему явно недоставало. Если на своем уровне он был вожаком стаи волков, то на этом — ягненком посреди волчьей стаи. Шансов выиграть и остаться в живых у него почти не было.
В своих расчетах дон Хоакин допустил ошибку — одну, но сразу ставшую для него смертельной. Когда на него вышли сотрудники ЦРУ и G2, армейской разведки — он предположил, что они представляют и отстаивают государственные интересы Соединенных штатов Америки. Но это было не так. На самом деле они отстаивали в основном собственные интересы — такие, какие дон Хоакин не мог представить даже в самом страшном ночном кошмаре.
Мексика, штат СиналоаТочка высадки19 июля 2010 года
И все-таки капитан был прав, что ни говори. Высотный прыжок без практики — скверное дело. Последний раз я так прыгал… году в девяносто пятом, пожалуй и результат — налицо. Верней, на другую часть тела, которую десантники называют «лучшим лицом». В довольно простых условиях — ветра у земли почти не было, используя прибор ночного видения посадочную площадку я выбрал относительно нормальную, ровную — нормально приземлиться не сумел. Не погасил вовремя купол парашюта — в результате на земле он меня рванул и сбил с ног. Хорошо что не сломал и не вывихнул ничего…
Перекатился, автоматом заниматься было некогда, выхватил пистолет, замер, прислушиваясь. Я приземлялся первым, специально так сделал. По мне стрелять конечно же не будут, если здесь засада — подождут приземления основной группы.
Тишина. Только летучими мышами с неба падают остальные. Душный, влажный воздух окутывает все тело подобно теплому одеялу. Если бы здесь было кому стрелять — уже бы выдали себя….
Вскочил, начал сгребать парашют — тоже привычка по десанту. Парашют — первый демаскирующий признак места высадки, его надо собрать и спрятать лучше закопать. Парашют при боевом десантировании — одноразовый.
Покончив с парашютом, распаковал основное оружие — тот же НК416 как и у всех остальных. В нарушение инструкций перед посадкой в самолет я вставил в него магазин и дослал патрон в патронник Инструкции выполняют только те, кто ни разу не был на войне. Те кто был, делают все чтобы выжить.
Последнее — средства связи. Сбруя, надевать в темноте которую — большая проблема. Что-то типа наушников и ларингофон на горле, все это связано проводками и все это надо надеть и правильно разместить. Всего один раз запутавшись в темноте поспел как раз к началу переклички…
— Я Странник. Приближаюсь к вам с юго-востока!
— Понял вас, сэр…
Ночью без радиоопознания вот так вот выходить на группу не рекомендуется — случаи разные бывали. Когда нервы на взводе, а палец на спусковом крючке — какая только беда не случится…
— Доклад.
— Норма за исключением два-один.
Черт…
— Что с ним?
— Растяжение. Сильное, но не перелом.
— Идти сможет?
— Да, сэр.
— Контейнер?
— Миля с небольшим на север.
— Десять минут на маскировку места высадки. Выдвигаемся. Командуй.
— Есть!
Приземлились на редкость удачно, всего с одним растяжением. Для ночного десантирования на незнакомой местности — пустяк. Сильво теперь придется всю операцию сидеть на обезболивающих. Но пойдет вместе со всеми — все солдаты из легкой пехоты на редкость упертые, упертее даже чем десантники.
На поход до контейнера — миля всего! — нам пришлось затратить больше получаса. Сказывалась ночь, рельеф местности и необходимость соблюдать требования скрытности передвижения. Но контейнер обнаружили сразу, и приземлился он как нельзя лучше — не на дерево, чтобы его потом снимать с веток, и не на камень, разбив находящуюся там аппаратуру. На разбор контейнера и навьючивание находящейся там аппаратуры на наши и так перегруженные спины ушло пятнадцать минут — после чего мы волчьей цепочкой двинулись на контрольную точку Отель.
— Странник вызывает Гнездо!
— Гнездо на связи.
— Вижу движение! На объект прибывают гости. По две — три машины. В каждой — до десяти человек. Вооружены все.
— Вас понял Странник. Доложите готовность.
Я оглянулся на аппарат, направленный прямо в сторону белоснежной виллы, на замершего у окуляра системы наблюдения Гомеса
— Аппаратура исправна. К работе готов.
На идущем малым ходом по ветру ударном авианосце Нимиц, Лисс и капитан переглянулись. Потом капитан вышел из комнаты — доложить, что группа наведения готова. Он предпочел сделать это лично, а не по связи.
— Вас понял, Странник — отозвался Лисс — поднимаем птиц. РВП двенадцать минут.
— Принял!
— Конец связи.
Ударный авианосец ВМФ США Нимиц19 июля 2010 года
Петти-офицер Адам Д. Форсайт с самого утра был сам не свой. Нет, он не нервничал — он радовался…
В семье Форсайтов связь с авиацией прослеживалась как минимум в четырех последних поколениях. Прадед Адама, Николас Форсайт был одним из тех смельчаков, что совершил налет на Токио, взлетев на бомбардировщиках Б-25 с борта авианосца. С авианосца! На стратегическом бомбардировщике! Такую отмороженную глупость не делал никто до этого, и на нее не хватило ума ни у кого после. Взлететь с авианосца на стратегическом бомбардировщике, груженом многотонным грузом зажигательных бомб, при том что одна ошибка — и как минимум погибнешь ты сам и весь твой экипаж, а если все пойдет совсем плохо — погибнет и весь авианосец, ведь несколько тонн боевого груза — не шутки. Тогда японцы — они еще были очень сильны, контролируя Китай, Корею и большинство островов Тихого океана были уверены, что их столица Токио, где жил их император и где находился их штаб неуязвимы, ведь больше чем на тысячу морских миль в любую сторону от Токио не было аэродрома, откуда бы американцы смогли поднять свои бомбардировщики для налета на Токио. Но подполковник Джеймс Дулитл жестоко наказал японцев за их самоуверенное заблуждение. Восемнадцатого апреля сорок второго года шестнадцать средних бомбардировщиков Б25 Митчелл взлетели с борта авианосца ВМФ США Хорнет и направились в свой рейд на столицу Японии Токио. И пусть по мощи налета он напоминал скорее булавочный укол, ведь тогда погибло всего пятьдесят японцев и четыреста было ранено, пусть из шестнадцати бомбардировщиков обратно не вернулся ни один — дело было сделано. Рейд Дулитла стал прологом бомбовой кампании, началом отсчета победного марша американцев, завершившимся столь эффектным полет