[823] Его действие внушало почти священный страх. В старофранцузском героическом эпосе «греческий огонь» («feu gregois») весьма часто фигурирует как одно из самых испытанных средств мусульманских воинов,[824] и знание сарацинами секрета его применения рассматривается как часть их магической силы. В героической песни «Фьерабрас»[825] сарацинская волшебница Флорипа владеет магическими искусствами и потому знает чары, с помощью которых гасится «греческий огонь».[826] Этот необычный для крестоносцев вид оружия описан и в песнях первого цикла крестового похода: поэты поражены силой огня, они описывают экзотический вид оружия и производимый им эффект.[827] Рассказы о необычном явлении часто встречаются в литературных сочинениях. Средневековые читатели воспринимали сообщения хронистов в контексте этой традиции. Но стремились ли авторы хроник лишь к тому, чтобы создать образ экзотического Востока? Все же экзотические явления упоминаются лишь постольку, поскольку они играли какую-то роль в жизни христианских рыцарей — например, ignus graecus представлял для них большую опасность. В их описаниях внезапного и устрашающего действия «греческого огня» в самом деле слышен отзвук непосредственного контакта с восточной реальностью. Но хронисты не ищут экзотическое, необычное ради него самого. Характерное для них острое восприятие различия сближает их сочинения со средневековыми рассказами об экзотике иных земель и иных народов. Но, конечно, в описании мусульманского мира в «шансон де жест» и трактатах путешественников намного больше экзотики.[828]
Необычным, экзотическим представляется хронистам и поведение мусульман в бою. Так, по словам хронистов, в сражении сарацины издают громкие крики и вопли; вступление в битву сопровождается у них музыкой — звоном тамбуринов или боем барабанов. Традиционные фразы «у них это в обычае»[829] предваряют рассказ об удивительных для крестоносцев обычаях мусульман. Все эти необычные для христиан вещи изумляют хронистов. Гвиберт Ножанский так описывает начало сражения, в котором участвовал Боэмунд: «Когда они (сарацины. — С. Л.) заметили приближающегося Боэмунда, то начали гнусно шипеть и верещать, издавая громкие возгласы».[830] С началом каждой битвы мусульмане, по словам Анонима, начинают «визжать и тараторить и вопить высоким голосом (excelsa voce) неизвестно что на своем языке»;[831] хронисты рассказывают о своих противниках, что те «шипят и издают дьявольский звук» (diabolicum sonum);[832] они также «скрежещут зубами и по-собачьи лают, так как полагают, что таким образом пугают своих противников».[833] Язычники, с которыми предстоит сражаться христианам, изображаются в хрониках чудовищным диким народом, победить который чрезвычайно трудно. Хронисты подчеркивают удивление христиан этими людьми другой цивилизации, другого образа жизни, иначе вооруженными, предпочитающих совершенно иную манеру ведения боя. Этот образ бесчисленных кричащих масс не лишен оттенков чудесного, присущих и изображению язычников в «шансон де жест».[834]
Музыкальное сопровождение военных операций — другая необычная черта манеры сражаться мусульман, которая бросается в глаза хронистам. Фульхерия Шартрского прежде всего поразили боевые выкрики и барабаны.[835] Рауль Канский, рассказывая о вступлении в бой мусульман, пишет о звуках тамбуринов, наполняющих окрестности и доносящихся до крепостных стен.[836] Гвиберт Ножанский сообщает о том, что у сарацин «в обычае во время сражения дуть в медные дудки, бить в ударные инструменты и производить невероятный шум».[837] Иногда сарацины громко трубят в трубы и роги и издают сильный грохот с целью устрашения врага.[838] Во время сражения они кричат «Allachbar» («Аллах велик!»), и по принципу симметрии хронистом изображаются христиане, которые в разгаре битвы кричат: «Christus regnat, imperat, vivat!».[839] Все эти модели описания поведения мусульман в бою существуют в западноевропейской культурной традиции уже в chansons de geste. В «Песни о Роланде» мусульмане вступают в сражение под грохот барабанов;[840] в битвах иноверцы выкрикивают имена сарацинских богов[841] или название своей страны.[842] Все это знаки экзотического, необычного (insolitus), на которых хронисты сосредоточивают свое внимание. Реальные действия мусульман получают фантастическое отражение в хрониках крестовых походов.
Образ мусульманского воина в хрониках Первого крестового похода создается при помощи различных приемов. Как правило, применяется принцип метонимии — хронисту достаточно упомянуть о луке и стрелах как типичном оружии мусульман, чтобы создать образ воина-иноверца. Нередко античная и средневековая литературная традиция давала ту модель, с помощью которой хронисты осмысляли необычную для них военную тактику и неизвестную им манеру сражаться. С другой стороны, комплекс представлений об образе действий христианского рыцаря был той моделью, имплицитно присутствующей в текстах, на фоне которой изображается — главным образом по принципу инверсии — тактика мусульман. Для хронистов создание портрета мусульманского воина — повод для утверждения своей идентичности miles Christi, и отсутствие соответствующих качеств у противника оценивается в негативном плане. Военные конфликты с мусульманами были и источником познания для христианских рыцарей, и возбуждали их любопытство, отсюда черты экзотики в портрете мусульманского воина. Вместе с тем граница между мусульманским и христианским миром может нарушаться, и часто франки и сарацины по военным доблестям приравниваются. Эта фигура сравнения применима именно к военной сфере, в то время как религиозный барьер остается незыблемым. Описывая военную тактику мусульман, хронисты проявляют себя настоящими этнографами, наблюдающими за нравами и обычаями другого народа и внимательно относящимися к различию. Они желают узнать о том, «как это у них в обычае» (ut mos eorum).
I.10. Повседневная жизнь мусульман глазами хронистов Первого крестового похода
Называя мусульман «язычниками» (gentiles, pagani), хронисты часто имеют в виду их образ жизни. В этой сфере христиане обнаружили многие существенно отличные от их образа жизни явления. Какие реалии повседневной жизни описывают хронисты в своих сочинениях?
Судя по описаниям хронистов, центром повседневной жизни мусульман является мечеть. Именно там они отправляют религиозный культ, и христианам не разрешается туда входить.[843] О мечетях хронисты говорят следующее: это святилище мусульман, которое обычно называют «махомарией».[844] Само слово «machumaria» хронисты, следовательно, производят от имени Магомета, видимо, рассматривая его как Бога и поклоняясь ему как идолу. В рассказах христианских хронистов мусульманские мечети выглядят как профанные (profanum). Так, Петр Тудебод называет мечети «дьявольским обиталищем» («diabolicum atrium»),[845] наделяя их дьявольской силой и тем самым профанируя их. Но искаженные представления о мусульманах сочетаются и с описаниями реалий. Так, воспроизводимая хронистами топография средневекового восточного города находит отражение и в реальности. Они весьма точно и верно отмечают, что у ворот города рядом с мечетями находились и мусульманские кладбища, которые в описаниях хронистов также являются полюсом общественной жизни.[846] Христианские писатели описывают и похоронные процессии на кладбище, посвящая читателей в ритуал захоронения мусульман. В этом описании намечаются расхождения с христианскими традициями и обычаями. Таким образом, похоронный ритуал становится знаком инаковости. При этом писатели проявляют себя настоящими этнографами, с интересом наблюдающими за бытом и нравами сарацин. Средневековых писателей интересует, «каков у них (у мусульман. — С. Л.) обычай хоронить покойников».[847] Смерть, похороны — знак инаковости, и различия в похоронном ритуале христиан и мусульман значимы для хронистов.
Конечно, крестоносцы воспринимают все эти расхождения сквозь призму своих представлений, и их описания мусульманского ритуала опосредованы различными культурными традициями. Потому не удивительно, что их рассказы часто фантастичны и, совершенно очевидно, не соответствуют действительности. Для начала все же попытаемся сравнить то, о чем говорится в тексте, с тем, что вообще известно о мусульманском обряде похорон из других источников.
Рассказывая о похоронном ритуале мусульман, хронисты подчеркивают пышность обряда захоронения мусульман. Роберт Монах рассказывает, что сарацины кладут в могилы золотые безанты, дорогие покрывала, луки и стрелы, драгоценные камни и пр.[848]