[1264] У старых мастеров анфас изображаются короли, сакральные персонажи (Богоматерь, Христос, удостоенные вечности святые). Позиция в 3/4 чрезвычайно распространена. Начиная с поздней античности и на протяжении всего Средневековья поза в три четверти — самая стандартная форма, ее смысл почти нейтрален, вернее, она приобретает смысл в сопоставлении с другими позициями. Точно так же и позиция в профиль (связанная чаще всего с конкретными действиями и активностью) ничего не означает, если не в ситуации сравнения, в том числе и с позой в 3/4; в этом случае она — признак более низкого статуса. Итак, посмотрим, насколько эти правила соблюдаются в иллюстрациях к хронике Гийома Тирского. В ситуации исламо-христианского конфликта эти контрасты весьма выразительны. Для примера мы рассмотрим изображенные на наших миниатюрах сцены взятия мусульманами в плен христианских рыцарей. На миниатюре рукописи 22495 (рис. 9; XXII, 14), Салах-аддин и мусульмане изображены в 3/4, а христиане — анфас. На другой миниатюре той же рукописи 22495 (рис. 10) представлены все три позиции: Людовик Святой — анфас, Туран-шах в 3/4, а обычные сарацины — в профиль. Иерархия персонажей тем самым весьма четко подчеркнута. Профильное изображение (конвенциональный знак низкого статуса) — наиболее часто практикуется применительно к ординарным сарацинам.[1265] Устойчивый трафарет предлагает следующие пропорции — христиане в 3/4 и сарацины в профиль (22495, ff. 28, 30, 32v, 87). Еще пример — миниатюра (22495, f. 78), на которой рассказана сцена пленения Боэмунда, — здесь иноверец изображен четко в профиль по сравнению с Боэмундом и Танкредом, изображенными в 3/4. Мы видим, что все эти изображения конвенциональны, а пропорции и размеры символичны. Это своеобразная визуальная характеристика мусульман, противопоставляемых христианам. На миниатюре, показывающей сцену пленения франков Салах-аддином (рис. 9) противопоставлены также агрессивные жесты мусульман и покорные жесты рыцарей — смирение христиан отражается в виде скрещенных ладоней.[1266] Эти жесты повторены в другой подобной же миниатюре, изображающей сцену пленения Людовика Святого (рис. 10) — тот же указательный жест эмира, тот же жест скрещенных рук христиан: захватывающие христиан в плен мусульмане берут их за руку. Выбор сюжета не случаен. Сцены имеют вполне определенный смысл — именно христиане оказываются жертвами в этой войне, а мусульмане действуют насильственными методами. Жесты конвенциональны — каждый из них весьма четко соответствует вполне определенной эмоции. Смирение выражает жест скрещенных ладоней, повелительный жест сарацин — агрессию. Проявление чувств как бы запрограммировано — в этом смысле поведение персонажей на миниатюрах можно сравнить с заранее разработанным театральным сценарием.
III.7. Внешний вид мусульман
Изучая образ мусульман, мы рассмотрим еще одну их визуальную характеристику — их внешний вид. Какие в этом плане могут быть выделены иконографические атрибуты? Они встречаются уже в ранних миниатюрах. Таким неизменным атрибутом является тюрбан (рис. 11; 24209, ff. 50v, 89v, 62v, 225). В средневековых визуальных искусствах тюрбан вообще многозначный символ. Это визуальный знак чужака, представителя экзотической культуры. Тюрбан — непременный иконографический атрибут персонажа, имеющего иные обычаи и верования, или же исторического персонажа из далекого прошлого. Ветхозаветные евреи, сарацины, язычники — все эти лица непременно изображаются в средневековой иконографии в тюрбанах. В наших миниатюрах тюрбан также визуальный знак язычника-мусульманина.[1267] Иногда его заменяет чалма (рис. 7; 22495, ff. 28, 30, 32v, 69v, 78, 87, 105, 294v etc).[1268] Иноверцы всегда изображаются с бородой (2634, 129v). Их визуальная характеристика проявляется также и в том, что они изображаются стариками (рис. 16). Другой стереотип их внешности — полные губы. В средневековой символике эта деталь имеет негативные корреляции; она обозначает ложь, лицемерие. В сочетании же с изображением в профиль (рис. 11) она — весьма важный визуальный знак, характеризующий неверного или еретика.[1269] Все мусульмане, как правило, уродливы — для них типичны толстые губы и нос, искаженное злое выражение лица — как, например, у воинов Туран-шаха, берущих в плен короля Людовика Святого, а также у других мусульман (рис. 10; Ms. fr. 22495, f. 87; 9083, f. 19, f. 109). Уродство в средневековой символике есть признак зла. Согласно средневековым представлениям, все, что отстоит от нормы, связано с грехом.[1270] В Средние века существовала определенная эстетическая и моральная дихотомия. Уродливые лица сарацин отражают уродливость их душ. Они безобразны, какими и должны быть иноверцы. Эта визуальная характеристика имеет параллели в литературной и исторической традиции. В старофранцузской литературе мусульмане нередко рисуются чудовищными уродами. В героической песни об Ожье-Датчанине мусульманский эмир Кордаглон имеет два рта, два носа и четыре руки.[1271] В хрониках Первого крестового похода полчища выступающих в бой врагов изображаются гадкими и крикливыми существами.[1272] Но эта характеристика относится к ординарным мусульманам. Существовало различие в изображении обычных сарацин и эмиров. Эти отличия хорошо видны на миниатюре кодекса 22495 (рис. 8). Она запечатлела известный эпизод — атабек Мосула Кербога, прийдя на помощь к эмиру Яги-Сиану, утратившему крепость, начинает на восходе солнца атаку Антиохии. Атабек выглядит иначе, чем обычные мусульмане. Он в короне, королевской мантии, отороченной беличьим мехом, и выглядит точно так же, как французский король. Миниатюристы, равно как и хронисты и поэты, проецируют свои представления о иерархии на мусульманский мир. В исторических и литературных сочинениях в политической иерархии иноверцев фигурируют короли, графы, сеньоры и даже римский папа![1273] Подобным же образом в иконографии мусульманские эмиры изображаются так же, как французские монархи. Впрочем, иногда имеет место наложение модели изображения ординарного мусульманина и мусульманского эмира (см. 2634, f. 129v). Но чаще мусульманские эмиры выглядят точно так же, как французские короли. На некоторых миниатюрах даже кожа иерархов мусульман светлее (рис. 8). Смысл этой символики — передать иерархические отношения. Эта символика не моральная, не эстетическая, но социальная. Если одежда эмиров такая же, как и у христиан, то у обычных мусульман — она подчеркнуто другая, и в этом смысле выполняет функцию инаковости. В рукописи кодекса 22495 (ff. 19, 43, 87) все сарацины в коротких туниках, и вообще короткая одежда — их отличительный признак. В действительности мусульмане одевались не так.[1274] Но на миниатюрах они всегда выглядят одинаково. Эмиры также всегда в одной и той же одежде — длинная мантия и корона на манер французских королей. При этом у персонажей отсутствует портретная индивидуальность — и Кербога, и Салах-аддин, и Туран-шах выглядят примерно одинаково (рис. 8-10).
Трудно уловить «лица необщее выраженье» французских пленников, которых мы видим на иллюстрациях кодекса 22495. В таких изображениях проявляется анахронизм миниатюристов — специфика пространственно-временного континуума ими не учитывается. Вечность — вот план истории. Изображения выглядят застывшими. Костюмы всех персонажей средневековые; точно так же как восточные и европейские города всегда выглядят как средневековые крепости. Есть ли осознание того, что время течет? Манера воспроизведения художниками событий истории крестовых походов свидетельствует о равнодушном отношении ко времени. Изображения конвенциональны и символичны. Но все же в визуальном образе мусульман можно отметить постепенный переход от символизма к реализму. Фантастические черты мусульман четко выражены в ранних рукописях (рис. 7) — впоследствии отличия сарацин лишь схематично намечены. Если ранее их экзотичность, инаковость подчеркнута, то впоследствии фантастический облик сарацин сменяется более упрощенным. Уже на миниатюре кодекса 2630 (рис. 17) мы видим весьма условные фигуры сарацин, их этническая инаковость обозначается лишь подчеркиванием семитических черт. В иллюстрациях рукописи 24208 (f. 17) только специфика военного снаряжения (круглый шлем, круглый щит) позволяет их отличить от христиан. На миниатюре кодекса 9083 (рис. 18) мусульман невозможно отличить от христиан даже по вооружению, только элементы геральдики (эмблема орла) говорят об их принадлежности к иной расе. Визуальные отличия мусульман намечены лишь схематично. В другом кодексе (Ms. fr. 22497, f. 10) изображения мусульман и христиан обнаруживают почти абсолютное сходство, и только геральдика (белые орлы на синем поле) позволяет отличить одних от других. В различных рукописях (ms. fr. 9082, f. 66v; ms. fr. 2827, ff. 40, 56, 101, 119, 140) мы видим все ту же модель изображения сарацин — так же лишь едва намечены семитические черты; также круглые шлемы единственный признак принадлежности к лагерю сарацин. Наконец, на миниатюре 2629 (f. 17v) мы видим совершенно реалистическое изображение турков в чалме и типичной для XV в. одежде. Видимо, по иллюстрациям к хронике Гийома Тирского можно проследить тот переход от символизма к реализму, который произошел в изобразительном искусстве в XIII–XV вв.[1275] Вместе с тем было бы неверным сказать, что символический образ мусульман сменяется реалистическим. Видимо, существовали различные манеры изображения мусульман у разных мастеров, работавших в Акре или под влиянием ее художественной школы. Переход от символизма к реализм