Она собиралась бросить на это дело больше людей. Больше глаз, ушей, ног, рук. Больше людей, чтобы работать на выезде, показывать портрет убийцы на улицах, опрашивать соседей, уличных торговцев, таксистов, нищих, наркоманов. Больше людей, чтобы стучать в двери, увы, слишком многочисленных зданий, указанных Рорком в результате поиска.
Больше людей, чтобы давить, выжимать информацию, тянуть за любые ниточки, какими бы тонкими или запутанными они ни были.
Пока это дело не будет закрыто, нет для нее других расследований. Только это дело, только этот убийца, только одна цель. Для нее и всех копов под ее началом.
Ева подошла к белой доске и собственной рукой выписала возле имени Росси время, в течение которого Джулия Росси умирала. Потом она перевела взгляд на следующее имя на доске. Имя Ариэль Гринфельд.
– Держись, черт бы тебя побрал. Дело еще не кончено и не будет кончено, пока ты держишься.
Она повернулась и увидела, что Рорк наблюдает за ней с порога.
– Ты нас опередила, – заговорил он. – Мы с Макнабом зашли в электронный отдел, затребовали дополнительное оборудование. Фини уже едет сюда.
– Хорошо.
Он пересек конференц-зал и остановился рядом с ней перед белой доской.
– В каком-то смысле многое теперь зависит от нее. От тебя, от нас, безусловно, от него, но в определенной степени от нее.
– Каждый час, что она продержится, мы будем подбираться все ближе.
– И каждый час, что она продержится, он будет подбираться все ближе к тебе. Ты этого хочешь. Будь на то твоя воля, ты приказала бы этому случиться.
«Точно, – подумала Ева. – Без уверток».
– Все верно.
– Много лет назад, когда убили Марлену, когда ее разорвали в клочья, чтобы отомстить мне, я хотел, чтобы они пришли за мной.
Ева вспомнила историю дочери Соммерсета. Ее похитили, пытали и убили соперники молодого предприимчивого криминального авторитета Рорка, каким он был когда-то.
– Если бы они все пришли за тобой, ты оказался бы в земле вместе с ней.
– Может быть. Это похоже на правду. – Рорк оторвал взгляд от доски и встретился глазами с Евой. – Но я этого хотел, и, будь на то моя воля, приказал бы этому случиться. А поскольку это было не в моей власти, я нашел способ прикончить их всех по одному.
– А на этот раз нам противостоит всего лишь один человек. И другого шанса может и не быть.
Рорк снова перевел взгляд на доску, думая о тех, кто был утерян навсегда. Всего лишь один человек, и, возможно, всего лишь один шанс.
– Это очень даже похоже на правду. Я тебе скажу, что я знаю. Что я понял, пока стоял там в темноте, а ты осматривала тело Джулии Росси. Он думает, что знает тебя. – Рорк повернулся, и неистово синие глаза обожгли ее огнем. – Он вообразил, будто понимает, что ты собой представляешь, знает, кто ты такая. Но он ошибается. Он понятия не имеет, кто ты такая. Если дойдет до того, что ты с ним останешься наедине, если хоть на минуту вы будете один на один, вот тогда на один миг у него будет шанс заглянуть тебе в душу и попытаться понять, что ты такое есть. И если ты дашь ему этот шанс, вот тогда, возможно, он узнает и поймет, что такое страх.
– Ну что ж… – Потрясенная, озадаченная, Ева перевела дух. – Честно говоря, это не то, чего я от тебя ожидала.
– Когда я ее увидел, увидел, что он с ней сотворил, я подумал, что увижу на ее месте тебя. Твое лицо вместо ее лица, как у тебя на доске.
– Рорк…
– Но этого не случилось, – продолжал он и, подняв резко руку, коснулся пальцами ее щеки. – Я не смог. И, как мне кажется, не потому, что я не мог этого вынести. Нет, не поэтому, а потому, что никогда – слышишь? – никогда у него будет власти над тобой. Ты этого не допустишь. И это, дорогая Ева, служит мне утешением. Ты даже не представляешь, до какой степени.
– Мне тоже приятно это сознавать. – Ева оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что они по-прежнему одни, потом наклонилась к нему и поцеловала. – Спасибо. Мне пора идти.
– А если он тебя убьет, – добавил Рорк, пока она шла к двери, – меня это разозлит до чертиков.
– Кто смог бы тебя за это упрекнуть?
Ева вернулась к себе в кабинет, но остановилась на полпути, когда ее окликнула Пибоди.
– Бакстер и Трухарт поехали известить мать, согласно приказу. Я только что поговорила с отцом.
– Хорошо. Когда Бакстер приедет, мы дадим разрешение на обнародование ее имени в прессе и по телевидению.
– Кстати, о прессе, – сказала Пибоди, – я заглянула к тебе в кабинет – проверить, нет ли тебя там. Тебя там не было, зато была целая гора сообщений от разных репортеров.
– Ладно, я посмотрю. Дай мне знать, когда все соберутся. Надо провести срочный брифинг.
– Будет сделано. Слушай, Даллас, хочешь, я внесу новые данные на доску?
– Я их уже внесла. – Ева отвернулась и скрылась за дверью кабинета.
Она просмотрела, кто оставил ей сообщения, не читая самих сообщений, и перебросила их представителю по связям с общественностью. Только дойдя до весточки, оставленной Надин, Ева остановилась и заказала воспроизведение.
– Даллас, все линии гудят, что у тебя новый труп. Знаю, дело скверное, поэтому хочу тебя подбодрить. Держись. Плевки уже летят, все они обрушатся на тебя и на полицейский департамент. Если у тебя есть что-нибудь для меня, перезвони.
Ева задумалась, потом вызвала на блоке связи номер Надин. Надин ответила на первый звонок.
– А я-то думала, звезды эфира спят до полудня.
– Ага, в точности как копы. Я уже на работе, – ответила Надин. – Работаю над текстом. Эфир в восемь утра. Специальный выпуск. Если у тебя что-то есть, сейчас самое время поделиться.
– Наш источник в Департаменте полиции и безопасности Нью-Йорка, – с ходу начала диктовать Ева, – заявил этим утром, что поступила новая существенная информация, касающаяся убийцы, которого пресса окрестила Женихом.
– Новая существенная информация? – переспросила Надин.
– Однако наш источник, – невозмутимо продолжала Ева, – отказывается разглашать детали, касающиеся этой информации, в связи с необходимостью сохранять тайну следствия. Тот же источник также заявил, что оперативная группа, специально созданная для ведения следственных действий, работает круглосуточно с целью идентифицировать и задержать преступника, ответственного за смерть Сарифины Йорк и Джулии Росси, а также добиться правосудия для них и еще двадцати трех женщин, павших от руки того же преступника.
– Очень мило, но маловато для эфира. Этим ты не прикроешься. Пресса обрушится на тебя, как тонна кирпичей. Придется тебе принять удар на себя.
– Думаешь, мне есть дело до прессы с ее криком и визгом, Надин? Да я плевать на нее хотела. Выпусти заявление в эфир. Что мне действительно нужно, так это чтобы он знал: мы приближаемся. Пусть посуетится, пусть поломает голову, гадая, что у нас на него есть. Но не давай в эфир имени Росси до восьми утра.
– А как насчет вот этого: «Источник в департаменте полиции может подтвердить тот факт, что следствие ведется в отношении конкретного подозреваемого»?
– Источник не подтверждает и не опровергает, но заявляет, что сотрудники опергруппы устанавливают лиц, представляющих интерес для следствия, и допрашивают их.
– Ладно, – кивнула Надин, яростно строча в блокноте. – Это, конечно, считай что ничего, но звучит так, будто сказано нечто важное.
– Твои исследователи все еще в зоне доступа? – спросила Ева.
– Конечно.
– Может, чуть попозже я им подкину кое-какую работенку. Это все, Надин. Если тебе нужно официальное заявление департамента, обратись к нашему пиарщику.
Ева отключила связь и сделала себе кофе. Противно было признаваться в собственной слабости, но она использовала кофе, чтобы запить энергетическую таблетку. Лучше быть дерганой, чем сонной, решила она и вызвала на экран результаты поиска, проведенного дома.
Пока данные загружались, она сидела, закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. «Тысячи, – думала Ева. – Ничего удивительного. Чего еще ждать, когда поиск глобальный? Значит, надо проверить результат, отсеять все лишнее».
Запищала ее рация.
– Да, да.
– Все пришли, – сказала ей Пибоди.
– Сейчас иду.
«Усталые копы», – подумала Ева, входя в конференц-зал. Ее опергруппа сейчас состоит из усталых, обозленных и павших духом копов. Бывают случаи, когда копы делают свою работу наилучшим образом именно в таком состоянии. С этого момента они будут работать на адреналине и злости, а также – в большинстве случаев – на энергетических таблетках.
«Говори по-честному, – снова напомнила себе Ева. – Без уверток».
– Мы ее потеряли. – В комнате мгновенно наступила тишина. – За нами стоят ресурсы всех департаментов полиции и безопасности страны. У нас есть опыт, мозги и упорство каждого из вас в этом зале. Но мы ее потеряли. У вас есть тридцать секунд, чтобы посокрушаться, что так вышло, и пожалеть себя. После чего примемся за работу.
Ева поставила на стол сумку с дисками и отправилась к автоповару, чтобы взять еще кофе. Вернувшись на место, она вынула из сумки распечатанную фотографию Ариэль Гринфельд и прикрепила ее в центре новой доски.
– А вот эту мы не потеряем. С этой минуты мы работаем круглосуточно вплоть до конца операции. С этой минуты она – единственная пострадавшая в этом городе. С этой минуты она – самое важное лицо в нашей жизни. Офицер Ньюкирк?
– Лейтенант!
– Вы с офицерами, с которыми работали раньше, возьмете первую двенадцатичасовую смену. Вас сменят офицеры, которых я назначу, в… – Ева бросила взгляд на ручные часы, – …девятнадцать ноль-ноль. Капитан Фини, я воспользуюсь вашей рекомендацией и возьму еще пару детективов из электронного отдела. Пусть они заступают во вторую смену. Детективы, работающие на выезде, я скоро подберу вам смену. Потерпите.
– Лейтенант! – Трухарт откашлялся. Ева прямо-таки видела, как он борется с желанием поднять руку, словно школьник. – Мы с детективом Бакстером разработали график перерывов на сон. Я хочу сказать, мы это обсудили по пути сюда, когда оповестили родственников. С вашего разрешения мы попросили бы нас не сменять. Мы будем работать двадцать четыре часа.