– Валерий Павлович, я сбегаю в супермаркет, пока вы тут возитесь, сообщила она шепотом, – я ведь так и не успела купить никакой еды.
Он аккуратно вытащил плоский блестящий кругляшок с тонкими проводками из-за батареи центрального отопления и вскинул глаза на Алису:
– Половина второго ночи. Не время ходить по магазинам.
– И все-таки я пойду. У нас здесь круглосуточный супермаркет в двух шагах.
– Ну, давайте. Я подожду, – легко согласился Харитонов.
Оставшись один, он прошелся по квартире, размышляя, как лучше воспользоваться внезапным уходом хозяйки. С «жучками» он уже разобрался. Квартира как прослушивалась, так и будет прослушиваться, только уже не олухами из МОССАДа, а его людьми. Одного олуха час назад сняли по его наводке ребята из ФСК. Второго ищут и скоро найдут.
В квартире был беспорядок. Хозяйка еще не успела разобрать вещи после возвращения. На стуле у ее тахты висели джинсы. Взгляд Харитонова наткнулся на бумажный прямоугольник, который валялся у ножки стула. Он поднял. Это была визитная карточка, выпавшая, вероятно, из кармана джинсов.
«Посольство Соединенных Штатов Америки в Израиле. Атташе по связям с общественностью мистер Уильям Баррет. Тель-Авив…» Дальше шел адрес и шестизначные тель-авивские телефонные номера. С обратной стороны был от руки написан еще один номер, семизначный. Возможно, московский.
Недолго думая, полковник спрятал визитку к себе в карман.
Алиса вышла из подъезда, огляделась, спокойно обошла машины, стоявшие во дворе. Все они были пустыми. Значит, люди Харитонова либо не приехали еще, либо прячутся где-то дальше, в соседнем дворе. Пустячок, но приятно.
Алиса отправилась за покупками в половине второго ночи не только потому, что дома не было никакой еды. Ей стало интересно, кто теперь дежурит у ее подъезда. Она хотела определить для себя, насколько оперативен Харитонов. С самого начала закралось подозрение, что теперь за ним стоят уже не славные органы, а нечто совсем другое. Слишком дорого и элегантно он был одет, слишком шикарная была у него машина. Да, конечно, КГБ стал теперь иной организацией, название сменилось, но вряд ли зарплаты сотрудников, даже полковников, столь велики. Ну никак не верилось в это.
Еще в ресторане она обратила внимание на золотые часы «Ролекс», тускло поблескивающие на его запястье, заметила платиновый перстенек, украшающий толстый мизинец. Черный топаз, с диагональю из пяти довольно крупных бриллиантов. И такие же запонки, такая же галстучная булавка. Скромненько, но со вкусом.
«А не бандитом ли вы заделались, уважаемый Валерий Павлович? – подумала Алиса. – Ведь известно, что многие ваши коллеги, отставные майоры и полковники, идут в охранные структуры. А что обычно охраняют в наше время? Большие деньги и больших людей».
Снег поскрипывал под ногами, свежий ночной морозец пощипывал лицо. Было так приятно идти в одиночестве по родному переулку в магазин за продуктами, молчать, дышать, слушать тишину.
В пустом супермаркете она сосредоточенно выбирала продукты. Денег осталось совсем мало. На карточке двести долларов, и никаких заначек. Она все потратила на поездку в Израиль. Сколько времени придется прожить на эти двести долларов, неизвестно. Вряд ли ей сейчас дадут выйти на работу и взять очередной заказ.
Вряд ли она вообще когда-нибудь вернется к прошлой нормальной жизни. Возможно, этих двухсот долларов как раз и хватит до конца…
«Стоп. Прекрати, – одернула себя Алиса, – не раскисай! Никто не заинтересован, чтобы мы погибли. Мы нужны им живые и невредимые, Ну в самом деле, почему я так страшно паникую? Что, Карл схватит Максима или меня, приставит дуло к виску и использует в качестве заложников? И ради этого он заявится в Москву? Разумеется, нет. Но он может озвереть, когда поймет, что я его подставила и собираюсь сдать Харитонову. И в общем, он будет прав, потому что это такое паскудство, такое… Господи, о чем я? Он ведь бандит, террорист, хладнокровно отправлял на тот свет целые автобусы с заложниками, он спокойно отравил американца Денниса Шервуда, он держал дуло у моего лба одиннадцать лет назад. Но не выстрелил… А собственно, почему они все так уверены, что он жаждет познакомиться поближе со своим сыном? С чего они взяли?»
Она начала тупо убеждать себя, что все это бред и Карл Майнхофф здесь не появится.
На обратном пути она почти бежала. Ей вдруг стало противно оттого, что Харитонов сидит в ее квартире, и Максимка может проснуться.
Свернув за угол, не успев войти во двор, она резко остановилась. В тишине почудились мужские голоса. Она осторожно выглянула из-за угла дома и заметила два мужских силуэта под фонарем. Один стоял, другой присел на корточки у какой-то машины. На всякий случай Алиса решила подождать, пока они уйдут.
Ушли они буквально через минуту. Вернее, убежали. Она едва успела отступить в темноту между домами, они промчались мимо нее и исчезли за поворотом в конце переулка.
Подождав для верности еще несколько минут, Алиса направилась к своему подъезду и машинально бросила взгляд на ту машину, которая стояла на отшибе, под фонарем и возле которой только что возились двое мужчин.
Это был темно-лиловый «Ауди» полковника Харитонова.
Глава 34
– Не дергайся, – предупредила Инга заложника, – если что, контейнер упадет и взорвется.
Продолжая вести машину, она одной рукой извлекла из кармана своей спортивной сумки одноразовый шприц-ампулу и моментальным движением всадила иглу заложнику в плечо, сквозь тонкий свитер. Он сильно вздрогнул и через минуту потерял сознание.
Машина ехала вверх по горной дороге со скоростью сто километров в час. Снег залеплял ветровое стекло. Седан поднимался все выше в горы, дорога становилась скользкой, извилистой. Вверху стрекотало несколько полицейских вертолетов.
– Инга, не делайте глупостей, – заговорило переговорное устройство в машине, – если с контейнером что-то произойдет, вы первая пострадаете. Через тридцать минут после заражения ваша кожа и слизистая покроются язвами. Уродливыми, очень болезненными волдырями. То же самое произойдет внутри вас. Будут поражены легкие, печень, лимфатические узлы. Вы станете кашлять кровью. Температура поднимется выше сорока. Ваше тело превратится в одну сплошную гноящуюся язву. Прежде чем вы умрете, вам придется страшно мучиться не меньше сорока восьми часов. Ни один наркотик не снимет боль.
Инга узнала голос профессора Бренера и тихо рявкнула:
– Заткнись, еврейская морда!
– Инга, что с заложником? – произнес уже другой, незнакомый голос.
– Притомился и уснул.
– Что вы ему вкололи?
– Не твое собачье дело!
– Если вы его убьете, у вас останется значительно меньше шансов.
– У вас их не останется вовсе, если я вскрою контейнер.
– Послушайте меня, Инга, вам гарантируется жизнь, если вы остановитесь, спокойно закроете пломбу, завинтите крышку контейнера и выйдете из машины, – в разговор опять вступил Бренер, – вы совершенно одна сейчас, вам не от кого ждать помощи. Вы не справитесь, и сами знаете это. К тому же вы наверняка заражены, но пока в легкой форме. Контейнер уже не герметичен. Если вы не будете терять время, вас сумеют спасти. С каждой минутой шансы уменьшаются.
– Кончай свои еврейские штучки, – рявкнула она в ответ, – не надо делать из меня идиотку. Ты забыл, у меня среднее медицинское образование.
– Посмотрите на себя в зеркало. У вас покраснели глаза, у вас появились пятна на лице. Вас знобит и бросает в жар. Вы заражены, Инга, вам нужна медицинская помощь.
– Заткнись, ублюдок, – она взглянула в зеркало. По лицу скользили пестрые тени снежинок. Ее зазнобило, потом бросило в жар. Она зажала контейнер между коленями, оторвав руку от руля, осторожно завинтила крышку, а потом спокойно и громко произнесла:
– Ну хватит! Мне надоело ваше вранье. Заткнитесь все и слушайте меня. В машине мина с часовым механизмом. У вас будет ровно двадцать минут, чтобы обезвредить ее. Контейнер останется на переднем сиденье. Заложник очухается не раньше чем через тридцать минут, но и потом довольно долго не сможет координировать свои движения. Я уйду, и у меня в руках будет дистанционный пульт. Если вы попытаетесь меня убить, я успею нажать на кнопку пульта, и взрыв прозвучит раньше. Вы меня поняли?
– Мы вас поняли, Инга. Мы дадим вам уйти, – ответил незнакомый голос по-немецки, с сильным французским акцентом.
– Разумеется, дадите. Вам прежде всего придется заняться машиной. И учтите, у меня есть еще один контейнер. Я захвачу его с собой.
Она стала постепенно сбавлять скорость. Впереди был туннель. Машина нырнула в него и тут же остановилась. Заложник застонал и приоткрыл глаза. Инга достала еще одну ампулу и опять всадила ему в плечо. Потом вытащила из сумки небольшую мину, положила на пол, под переднее сиденье. Затикал часовой механизм.
Инга открыла дверцу и выскользнула из машины. Сверху из вертолетов было видно, как фигура в светлой куртке выбежала из туннеля и бросилась в рощицу, тянувшуюся вдоль пологого склона.
Снайперы держали ее на прицеле, но ни один не выстрелил.
– Ну что, Максим не просыпался? – спросила Алиса с порога.
– Нет, все нормально, – ответил Харитонов.
– Квартиру успели обыскать? – Алиса, села на скамейку в прихожей и сняла сапоги.
– Зачем? Я отдыхал, вот нашел альбом со старыми фотографиями. Вы, оказывается, храните несколько снимков Карла.
– Просто забыла порвать и выбросить, – буркнула Алиса, забирая альбом у него из рук.
– А, ну-ну. А то я думал, мало ли, может, скучаете иногда по своей первой романтической любви. Все-таки почти четыре года были вместе. Кстати, почему вы не вышли за него замуж?
– Валерий Павлович, отстаньте, пожалуйста, – произнесла Алиса с мягкой улыбкой, – вам сейчас надо думать не о моей первой романтической любви, а о своей машине.
– Что вы имеете в виду? – Харитонов напрягся.