– Почему там мужской голос? – спросил Харитонов, когда его заместитель опять взял трубку. – Там в регистратуре бабки сидят. Почему молодой мужской голос?
– Ну, мало ли, в нашей поликлинике иногда тоже мужчины берут трубку.
– Ладно, а другой разговор?
– К сожалению, не успели записать. Да вы не нервничайте, там все нормально.
– Что значит нормально?! Какой был голос?
– Ребята сказали, обыкновенный. Без акцента.
– Без акцента, – грубо передразнил Харитонов, – записать надо было! Что вы мне здесь бардак развели? Я тебя уволю, идиот, ты понял меня? Срочно присылай людей…
– Слушаюсь, Валерий Павлович. Положив трубку, заместитель усмехнулся и пробормотал себе под нос:
– Неизвестно, кто из нас идиот.
Сегодня ранним утром, в половине восьмого, когда Юрий Сергеевич Глушко вышел из дома и стряхивал снег со своей машины, собираясь ехать на службу, к нему подошли трое. Они говорили вежливо и спокойно. И выглядели вполне прилично. Ничего в них не было от стандартных отморозков, одеты дорого и скромно, лица интеллигентные.
– Здравствуйте, Юрий Сергеевич. Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, – сказали они, – вы человек семейный, у вас двое детей, жена-красавица, родители пожилые. Сколько вы получаете на своей службе? Три тысячи долларов в месяц? Ну разве это деньги для такой большой семы Мы предлагаем вам один только аванс тридцать тысяч, а потом еще столько же. Но дело даже не в деньгах. Вот сейчас вы уедете на службу и не сможете нормально работать, все время будете дергаться. Ребят из вашего штата вам никто не даст, чтобы охранять семью. Нанять толковых людей на вашу зарплату невозможно, да и времени на это у вас уже нет.
– Короче, чего надо? – мрачно спросил Юрий.
– Да, в общем, ничего особенного. Ваш шеф сейчас проводит одну операцию, и от вас требуется, чтобы вы выполняли не его указания, а наши.
– Так он же меня потом по стенке размажет.
– Не успеет.
– Ну конечно, вы его остановите! – саркастически усмехнулся Глушко.
– Не мы. Президент вашего концерна. Милиция, в конце концов.
– А вы сами-то откуда?
– Узнаете, но чуть позже.
Он понял: эти трое представляли весьма серьезную структуру. Не потому, что они солидно выглядели. Дело было в другом. Они разговаривали спокойно и мирно, они не просто грозили, размахивая пушкой перед носом, как это стали бы делать мелкие отморозки. Они пытались объяснить, убедить. То есть чувствовали свою силу и предпочитали работать серьезно, основательно, без грубого шального наскока.
– Очень интересно… – пробормотал он с нервозной усмешкой.
– Да, это действительно интересно. Харитонов решает свои личные проблемы за счет службы безопасности «Шанса». Знаете, ради чего задействовано столько людей? Ради того, чтобы шантажировать беззащитную женщину, мать-одиночку, у которой на руках больной десятилетний ребенок. Неужели вам не противно в этом участвовать? Вы, отец двоих детей…
– А вы, значит, хотите благородно защитить женщину с ребенком?
– Мы много чего хотим. В том числе и защитить. Послушайте, Юрий Сергеевич, пока не поздно, не ввязывайтесь вы в интриги вашего шефа. Вы же знаете, он человек крайне жестокий, неуравновешенный.
– Мой шеф действует в интересах фирмы.
– Нет, он действует в своих личных интересах. Эта женщина знает слишком много о его прошлой работе в КГБ, достаточно много, чтобы посадить его на скамью подсудимых.
– Нет, ребята, вы что? Так дела не делаются, – попытался возразить Глушко, – вы мне сейчас что угодно можете рассказать. Харитонов – человек аккуратный, вряд ли он мог серьезно засветиться перед кем-то… – он запнулся.
По двору бежала его четырнадцатилетняя дочь Настя.
– Папочка, хорошо, что ты еще не уехал. В школу подбросишь меня?
Школа находилась в двух шагах, в соседнем переулке. Но Насте нравилось, когда отец подвозил ее на машине.
– Нет, Настюша, я спешу.
Не обращая внимания на трех незнакомых людей, девочка подбежала к нему, притянула к себе, быстро чмокнула в щеку.
– Пап, а ты чего бледный такой? Ну ладно, я побежала.
– Настенька, ты не беги, дорогу переходи осторожней, – напутствовал ее один из троих незнакомцев, – там опасный перекресток перед школой.
– Ладно, – весело крикнула девочка в ответ и исчезла за поворотом.
– Ну как, Юрий Сергеевич, мы договорились? – спросили его. – Там ведь действительно опасный перекресток, и ждет наша машина.
В руках одного из своих собеседников Глушко заметил переговорное устройство.
– Да, мы договорились, – Юрий Сергеевич взял у них из рук увесистую пачку долларов.
Сейчас, сидя в своем офисе, он думал о том, что действительно лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным.
Натан Ефимович не спешил уезжать из Швейцарии. Ему хотелось дождаться каких-нибудь конкретных новостей об Инге Циммер. Было не по себе оттого, что сумасшедшая безжалостная немка скрывается где-то в Альпах и в руках у нее может оказаться второй контейнер.
Когда он говорил в интервью, что она не могла прихватить второй контейнер при похищении, он вовсе не кривил душой. Он был уверен на девяносто девять процентов: Инга наврала, чтобы ее боялись ловить. Но все-таки один процент вероятности оставался и не давал покоя.
В каждом выпуске новостей швейцарское телевидение сообщало: продолжаются поиски… владелец магазина деревни Сант-Мориц заявил, что к нему заходила женщина, похожая на Ингу Циммер. К сожалению, это произошло до того, как ее фотографии были показаны по телевидению. Она купила лыжи, спортивный рюкзак, продукты, расплатилась наличными и с … самого начала показалась лавочнику несколько странной.
Шофер рефрижератора уверял, будто подвез некую лыжницу к небольшому городку в окрестностях Бри, неподалеку от итальянской границы, у перевала Сим-плон. Он заподозрил, что имеет дело с разыскиваемой преступницей, однако она выглядела значительно старше, чем на снимках, поэтому он не был уверен, к тому же опасался агрессии с ее стороны.
Глубокой ночью, в последний раз включив телевизор, чтобы посмотреть новости перед сном, Натан Ефимович вздрогнул.
– В горах, на перевале Симплон, обнаружен металлический предмет цилиндрической формы. Район оцеплен в радиусе трех километров спецподразделениями. Начаты мероприятия по антибактериологической защите населения.
– Какие, к черту, мероприятия? – взвился Бренер. – Если он вскрыт, то уже ничего нельзя сделать.
– Министры Швейцарии и Италии по чрезвычайным происшествиям расходятся во мнениях о целесообразности эвакуации местного населения. Из-за начавшегося снегопада видимость затруднена, пока невозможно точно определить, что представляет собой обнаруженный предмет, снабжен ли он взрывным устройством.
Не успел комментатор закончить репортаж, в номере взвизгнул телефон.
– Господин Бренер, нам необходима ваша консультация.
– Разумеется, я готов вылететь к Симплону прямо сейчас.
– Как вылететь? – опешили на другом конце провода. – Мы вовсе не собирались подвергать вас такому риску, вы пожилой человек, еще не пришли в себя после похищения, нам просто нужно…
– Присылайте машину. И не забудьте приготовить емкость с соляной кислотой, не меньше десяти литров.
– Профессор, мы вас правильно поняли? Вы что, собираетесь лететь прямо на перевал?
– Ну надо ведь разобраться с этим контейнером. Кто же, если не я? Давайте, я жду, не будем терять время.
В вертолете Бренера всегда тошнило. Он прикрыл глаза, попытался расслабиться. Прежде всего надо понять, зачем она оставила контейнер. Ее никто не пытался задержать на перевале. Граница между Швейцарией и Италией открыта. После шофера рефрижератора ее вообще никто не видел, во всяком случае, сообщений не поступало.
– Какого объема контейнер? – спросил он сидевшего рядом офицера спецназа, не открывая глаз.
– Такой же. Полтора килограмма.
– Вы сумели разглядеть маркировку?
– Мы смотрели в оптический бинокль. Там есть знак, череп с костями, и крупная надпись по-английски: «Осторожно, опасно для жизни».
– Что еще? Какие-нибудь надписи на иврите?
– Слишком мелкие буквы. Мы не поняли, какой это язык. К тому же контейнер сверху был припорошен снегом. Сейчас он занесен полностью.
– Это скверно, – задумчиво произнес Бренер, – хуже быть не может. Как вам кажется, зачем ей это понадобилось? У нее ведь не было никаких препятствий на пути. А что, если она просто решила его выбросить?
– Выбросить? – удивился офицер.
– Ну да, – кивнул Бренер, – вот вы бы стали таскать с собой по Альпам такую дрянь? Представьте, вы на лыжах, у вас тяжелый рюкзак, там автомат, пара-тройка ручных гранат, коробки с патронами и еще продукты. Полтора килограмма – не такой уж большой вес, однако, учитывая, что она все-таки женщина, к тому же страшно устала… И еще, я ведь припугнул ее тогда, в машине. У нее остался подсознательный страх, и она решила избавиться от контейнера. А что из этого следует?
– Вы хотите сказать, что там нет взрывного устройства? – спросил офицер с усмешкой. – Однако вы оптимист, профессор. Вы еще вчера уверяли нас, будто второго контейнера у нее вообще нет.
– Ошибся, – вздохнул профессор, – хотя, чтобы окончательно признать свою ошибку, я должен разглядеть, что там валяется в горах. И все-таки зачем она это сделала?
– А зачем совершают террористические акты? – прищурился офицер. – Может, она решила так отомстить швейцарским властям.
– Да, возможно, – пробормотал профессор.
Вертолет приземлился на специально оборудованной площадке в нескольких километрах от пограничного города Бри. Метель утихла, небо расчистилось. Как только стало светать, Натан Ефимович в сопровождении двух добровольцев, специалистов по взрывным устройствам, отправился на лыжах к перевалу. На всех троих были специальные защитные костюмы.
Натан Ефимович отставал. В последний раз он катался на лыжах лет двадцать пять назад. Но постепенно руки привыкли к палкам, к тому же лыжи были не горные, простые, из очень легкого пластика. Скользя по сверкающему снежному насту, вдыхая чистейший, как родниковая вода, альпийский воздух, он подумал, что, если все кончится хорошо, он обязательно будет раз в неделю кататься на лыжах где-нибудь в Серебряном Бору.