не убежит.
— Ноль, чёрное, — снова обрадовался крупье. — Вам повезёт в следующий раз, сеньоры.
— Ага, как же, — мужчина встал, пошарил в карманах, — чёрт, знал, что не надо садиться. Пять тысяч наличными.
— Мы договаривались на три, — тихо сказала Тереза.
— Это вы с сержантом Прустом договаривались, но он спихнул всё на меня, потому что запрос должен идти из другого участка, — мужчина тоже говорил тихо, одновременно высасывая коктейль через соломинку. — Если вы ищете, чем тут занимался советник Перейра, пока не перебрался в столицу, поверьте, вы не будете разочарованы, там такое, что никто просто так не расскажет. Материалы можно отсмотреть только во втором участке, сами дела не засекречены, только без индекса и кода доступа вы их не получите. Второй участок находится на Кленовой, там подключимся из общего терминала для посетителей. Только условие, максимум двое сопровождающих, мне неприятности не нужны. Заплатите, когда получите то, что нужно, вы личность известная, да и Пруст отзывался хорошо.
Сержант Пруст лежал в собственной кровати с медицинским пластырем на шее, и крепко спал. Пластырь каждые пятнадцать минут вводил ему успокоительное, заодно измерял давление, температуру тела и проверял анализ крови, Кошта не хотел лишних жертв.
Он согласился на подсказку в сто пятьдесят тысяч, и не прогадал, оказалось, что репортёр Тереза Симмонс ищет информацию на Перейру, который избирался в мэры Верхней столицы. Судя по всему, Симонс интересовали не только положительные стороны будущего мэра, но и отрицательные, она договорилась с сержантом Прустом из третьего участка, что тот подберёт ей информацию. Кошта прослужил в полиции много лет, и с бывшими сослуживцами всегда мог найти общий язык. Вспомнить общих знакомых, какое-нибудь дело, в котором оба участвовали, выпить по паре стаканчиков, поругать начальство и пенсионную систему, и вот два незнакомых друг другу офицера уже лучшие друзья. Смена в полиции заканчивалась каждую треть, и, хотя у Кошты не было ничего, кроме имени и внешности нужного человека, ребята из третьего участка ходили в «Слепую сову» на углу Боливара и Фюнеса. Пришлось подождать, сержант освободился позже обычного, и заявился в компании двух друзей. Это сыграло на руку, Пруста не пришлось спаивать, он сам основательно набрался, и уже собрался расплатиться, как почувствовал на плече ладонь Кошты.
— Сержант Пруст? Генрих? — мужчина с большим ртом растянул его ещё больше в радостной улыбке, — ты меня точно не помнишь. Я — Кошта из седьмого.
— Кто? — не понял Пруст, пытаясь набрать на комме нужную сумму.
— Погоди, я за тебя заплачу. Дьявол, я же тебе почти жизнью обязан, помнишь пожар на Терновой? Ты же моего напарника вытащил, я уже собирался за ним в огонь прыгнуть, и тут ты его на плече волочишь.
Пруст и вправду лет десять назад спас кого-то из горящего магазина — преступник ограбил его, сам вызвал полицию, а потом, когда несколько полицейских из разных патрулей, оказавшихся поблизости, зашли внутрь, активировал взрывное устройство, лежащее в сумке. Тогда погибли четверо, включая самого преступника и продавца, а Пруст отличился, почти из последних сил вытащил одного из патрульных, Ровелло. И вроде как именно из седьмого участка этот Ровелло был. Сержант кивнул, всё ещё недоверчиво глядя на незнакомца.
Кошта решительно отодвинул комм Пруста, сам заплатил за выпивку, и заказал ещё два пива. А ещё через полчаса вызвался отвезти нового приятеля домой, потому что такси стал слишком дорогим в последние годы, не по карману честному офицеру. Пруст согласился, и потом уже мало что помнил.
Полицейским в чине сержанта и выше, ставили имплант, защищающий от мед-допроса, когда-то их вживляли за рёбрами, но после многочисленных жалоб в профсоюз стали вшивать под кожу, и то не всем, а только тем, кто на это согласился. У Пруста имплант выделялся еле заметным бугорком возле локтя. При введении препарата для допроса, или при попытке удаления имплант посылал сигнал в участок, поэтому Кошта сперва на глазах у всего кондо затащил сержанта в его собственную квартиру, раздел, и уложил на кровать, и уже там, оглушив ударом по голове, обмотал руку Пруста отражающим материалом. По счастью, сержант давно развёлся и жил один, так что страховому агенту никто не мешал.
Капсула с микроиглами легла под язык, несколько микродоз стимулятора впрыснули в кровь интервалом в три минуты. Имплант мужественно боролся с каждой, но на пятой его ресурс закончился. После этого часть оболочки капсулы растворилась, из оболочки выделился препарат, растормаживающий сознание, язык сержанта развязался, и он выболтал, сколько заработает, всего лишь рассказав репортёру из «Ньюс» о пяти старых делах. Кошта аккуратно скопировал индексы, продублировал пропуск Пруста, послал с его комма сообщение Терезе Симонс, затёр в записях камер сцены со своим участием, вытащил изо рта сержанта то, что осталось от капсулы, и вместо неё положил пилюлю со снотворным. Как Пруст будет объяснять себе и другим шишку на голове, Кошту мало интересовало.
Выяснить, где сейчас находится Тереза Симонс, труда не составило — местные сети были переполнены снимками репортёра, поселившегося в отеле «Картахена». Кошта не стал наблюдать за объектом, потому что звезду наверняка охраняли, а если охрана засечёт подозрительную личность, то подобраться к Терезе станет почти невозможно. Так что он примерил одну из давно знакомых личин, Игрока, и какое-то время мигрировал от одного стола к другому, прежде чем усесться рядом с Симонс. Кошта выждал двадцать минут после того, как женщина ушла, проиграл ещё двести реалов, и только тогда уселся в такси.
Тереза подъехала ко второму участку в сопровождении Тамсин и Эми, Веласкеса она не взяла, заявив, что и так охраны достаточно, и даже подписала отказ, когда тот потребовал. Репортёр всегда была осторожной, а молодой человек не только много знал, у него ещё и знакомых было и в Ньюс, и в других редакциях предостаточно, если пронюхает, что Симонс интересует не только положительный образ будущего мэра, может продать информацию своим друзьям. Сама Тереза именно так бы и поступила.
Кабрио телезвезды остановился на углу Кленовой и Гойи, фургончик охраны пристроился позади.
— Ждите здесь, — распорядилась Тереза, — за мной не ходите. Я выйду через сорок минут.
— Можете через двадцать послать сообщение, и мы будем спокойны, — предложила Эми.
Симонс надменно фыркнула, помотала головой, и зашагала к стеклянным дверям, за которыми маячила фигура в помятом пиджаке. Полицейские участки не походили на маленькие крепости, но здесь было куда спокойнее, чем на улице, и главное, каждый вход и выход регистрировался. То, что она интересуется старыми делами, наверняка узнают, но это вполне профессиональный ход, убедиться, что в биографии подопечного нет слепых пятен. Сержант уверял, что из пяти дел, два — вполне безобидные, мелкая кража в магазине и стрельба в черте города, их Симонс включит в отчёт. А вот остальные три связаны с настоящим криминалом, в них имени Перейры нет, но описание человека, чуть не убившего полицейского и задушившего девушку, довольно точное. Свидетелей подмазали, кое-какие улики «потеряли», раненому выплатили компенсацию, у девушки близких не нашлось, так что все остались довольны. А дело осталось в архиве.
— Сюда, — Кошта приложил пропуск к терминалу, тот пискнул, но дополнительную проверку не запросил, пока что это был первый контур охраны, — думаю, порядок вы знаете. Копировать нельзя, каждая страница показывается ровно столько, сколько хватит обычному человеку, чтобы её прочесть. Видео проигрывается с двойным ускорением, и только первые тридцать секунд. Максимальное время ограничено пятью минутами. Если нужен полный доступ, вам лучше потом с адвокатом заявиться.
Тереза порядок знала, поэтому не удивилась. Они прошли в общий зал, уставленный терминалами, на три четверти пустой. Репортёр села в кресло, надвинула визор на глаза, Кошта ввёл первый индекс, на сетчатку упало изображение первого протокола. Дела о магазинной краже и стрельбе она пролистала быстро, а вот на остальных трёх остановилась подробнее, но ограничение в пять минут прерывало её, когда репортёр даже не добиралась до середины. Кошта терпеливо ждал, уткнувшись в комм. Когда Тереза наконец сняла визор, он пил кофе.
— Ну что, я свою работу сделал, — сказал он, — с вас пятёрка, можете отдать мне наличными, как договаривались, или перевести шесть. Это тоже возможно, завтра отошлёте запрос в полицию, я вас проконсультирую. Всё официально, из шести тысяч я тысячу отдам участку, так что лишнего не заработаю.
— Мне нужно их скопировать, — тихо сказала Симонс.
— Любой адвокат за несколько тысяч с удовольствием вам поможет, нужно только составить запрос и немного подождать.
— Но ведь можно взять из полицейской базы, чтобы никто не связал их со мной.
Кошта улыбнулся.
— Можно, — сказал он, — я же говорил, машина на стоянке. Пятнадцать сверху, и договорились.
— Десяти минут хватит?
— Мы управимся быстро, — мужчина игриво подмигнул, но заметив брезгливый взгляд Симонс, тут ж же стал серьёзным, — копирование идёт почти мгновенно, но нужно будет войти в архив и взять вместе с этими делами несколько других, это пять минут минимум. Подождёте здесь? Давайте носитель, я его скоро принесу.
— Нет, — Тереза сверилась с часами, — время ещё есть, я сама это сделаю.
Кошта пожал плечами, невозмутимо кивнул. На самом деле в душе он ликовал, всё складывалось как нельзя лучше, грузовичок он оставил четыре часа назад на парковке для служащих мэрии, и машину увезли на штрафную стоянку почти сразу. Площадка для хранения находилась за городом, но транспорт оформляли во втором участке, для этого оградили пустырь. Техник приходил в половине первого второй трети, сбрасывал компьютер, и отправлял транспорт за город, значит, автомобиль мог спокойно стоять ещё несколько часов. Только что на машине появилась эмблема города и надпись «Рolícia», а бока поменяли цвет на белый, а крыша — на синий. Вход на стоянку не охранялся, кому придёт в голову угонять машину от участка, требовалось только подтвердить личность, что Кошта и сделал, приложив карточку, на которую регистрировался автомобиль. А потом приложил дубликат пропуска Пруста. Створки распахнулись, датчик удостоверился, что проходящих — двое.