— Звучит как бред, — Рози передёрнула плечами. — Как ты можешь быть уверен? В себе и этом Люцифере?
— Я прохожу тесты в Службе контроля раз в полгода. Если бы были отклонения, я бы знал.
— Ну и как это, быть настоящим магом?
— Если честно, ничего особенного, — Павел слегка улыбнулся, — будь у меня был выбор, я бы лучше блокиратор носил, в смысле, по-прежнему. В приюте выживал каждый второй, а тут, если верить статистике Альвареса, один из девяти. Это получается чуть больше пяти процентов, шанс на успех. К тому же выигрыш не такой уж большой, ну сможешь ты делать сама вещи, которые обычно делаешь с помощью оборудования, только и всего. Ты не станешь каким-то высшим существом, первое время, да, просто кайфуешь от прилива энергии, но потом понимаешь, что мог бы прекрасно жить и без этого. Что с тобой?
Лицо Розмари перекосило, она сидела, обхватив ладонью правой руки кисть левой, и явно очень сильно мучалась.
— Боль, — прохрипела она, — у меня приступ. Чёрт, ладно.
Девушка сдёрнула браслет, но раскалённые иглы, бьющие в виски, не отставали. Интервал между парными ударами уменьшился до трёх секунд. Внезапно наступило облегчение, Павел взял её за руку.
— Так лучше?
Рози вытерла слезу, кивнула. Молодой человек замер, словно прислушиваясь, потом погасил в каюте свет. Неяркое свечение, видимое только в полной темноте, пробивалось из-под его пальцев.
Геллер следил за редкими огоньками на берегу, лёжа в шезлонге на палубе, поднявшимся Рози и Веласкеса он вяло помахал рукой. Массив данных, полученный от бывшего техника Линдера, был слишком велик, чтобы обрабатывать его здесь, на яхте.
— Следят?
— На берегу никого не видно, радар чист, — доложил инженер, — два катера идут в километре, ближе не подходят. Что решили?
— Мы остаёмся.
— Мне нужно быть или в офисе, или на объекте, — сказал Геллер, — без оборудования я ничего не пойму. В офис кто-то пытался залезть, мой периметр их вырубил, а потом полиция забрала. Думаю, выпустят, ничего не взяли. Развлекайтесь, а я пока поплаваю.
Розмари заняла освободившийся шезлонг, она закрыла глаза, подставив лицо лучам Сола, Павел уселся на корме, свесив ноги.
— Смотри, акула чего-нибудь откусит, — инженер подмигнул ему, и спустился в трюм.
Часть отгороженного пространства занимал шлюз, Геллер надел глубоководный гидрокостюм, нацепил на грудь компенсаторы давления, на пояс — кислородный концентратор. От яхты до берега в этом месте было километров пять, от киля до дна — полтора километра. Эф залез в капсулу, которая заполнилась водой, и выплюнула его в океан. Яхта сбавила ход до десяти узлов, начала описывать круги, преследователи обошли её со стороны океана, почти остановившись.
Первые пять минут инженер спускался вниз, держа в руках небольшой контейнер, пока грудь не сдавило — на глубине в полкилометра приток энергии снизился, и Геллер сохранял дыхание только благодаря компенсаторам. Он завис в толще воды, нажал кнопку на контейнере, тот раскрылся, превращаясь в копию человеческого тела. Рядом проплывали несколько акул, Эф настроил отпугиватель на манекене, запустил его обратно к яхте, а сам продолжал оставаться на месте, включив маскировку.
Манекен всплывал ещё минут десять, яхта подобрала его, и устремилась дальше, к Майску, один катер приотстал, повторив несколько раз траекторию судна Веласкеса, но потом всё же уплыл. Геллер терпеливо ждал, на всякий случай, и только через полчаса поплыл в обратную сторону, постепенно приближаясь к берегу. Двадцать километров он проделал на той же глубине за полтора часа, приходилось следить за дыханием и содержанием азота в крови, и расслабился, только когда дно поднялось до отметки в двести пятьдесят.
Здесь животный мир был гораздо богаче, Геллер ускорился, пронесся над кайманом, лежащим на дне — в источниках со Старой Земли утверждалось, что те вырастали всего до трёх метров и жили в пресноводной воде, этот пятиметровый малыш прекрасно чувствовал себя в солёной. Учуяв проплывающую еду, кайман рванул с места, разогнался, почти догнал инженера, поймал удар отпугивателя, развернулся и отправился искать жертву поспокойнее. Дно плавно поднималось всё выше и выше, наконец на глубине в сотню подъём стал почти вертикальным, из каменной толщи торчала толстенная труба. При появлении молодого человека торец трубы раскрылся, а когда Геллер заплыл внутрь, снова захлопнулся. Он проплыл ещё метров двадцать, и оказался в цилиндрической камере, с лестницей, уходящей вверх. Камеру от трубы отгораживала мембрана, она закрылась, насосы откачали воду, Геллер полез по ступенькам.
Лестница заканчивалась в небольшой комнате, уставленной водолазными принадлежностями, тут же висела одежда, Эфраим как раз натягивал штаны, когда дверь распахнулась, и внутрь заглянула Лив Борхес.
— Привет, красавчик, — сказала она, — добро пожаловать в наш райский уголок, на обед подадут стейки, а первоклассное обслуживание и чудесный вида на океан включены в цену.
— Некогда, — молодой человек бодро потопал вслед за ней по длинному коридору, — работа, Лив, вот что главное.
— А я думала, что некая черноволосая красотка по имени Мириам.
Геллер покраснел.
— Мы с Мириам всего лишь друзья, — заявил он. — И вообще, ты ничего не понимаешь в отношениях.
— Куда уж мне, — Лив ехидно улыбнулась, — кстати, она будет здесь завтра. Приготовить дорожку из розовых лепестков?
— Лучше бургер, — проворчал инженер, усаживаясь в рабочее кресло, — и большой кувшин кофе.
— Ты мне не босс, — фыркнула женщина, — сам сделаешь.
Она ушла, оставив Геллера одного в просторном помещении, заставленном приборами и аппаратурой. Стены уходили вверх на пять с лишним метров, по контуру шёл второй ярус, здесь раньше стояли койки, их разобрали и отдали на утилизацию. Когда-то помещение было частью подземного убежища, таких сооружений, оставшихся от первого столетия после Разделения, на Параизу насчитывалось не меньше трёх сотен. Зачем их строили люди, оторванные от материнской планеты, сейчас понять было сложно — за триста с третью сотен лет, пока они тут обживались, на Сегунду не упало ни одного крупного астероида, свежих следов ударов на самом Параизу не нашли, а астрономические наблюдения первых десятилетий ничего опасного не обнаружили, коричневый карлик, занимавший дальнюю орбиту, притягивал к себе космический мусор, из которого у него сформировались собственные спутники.
Сверху убежище защищал слой породы в восемьдесят метров, лифт поднимался по шахте до отметки океана, ход в сторону воды заканчивался тупиком, наружу вёл узкий лаз, который заканчивался в подвале старого маяка. Отсюда, из маяка, не так давно убийца прикончил Рудольфа Крамера, главу фирмы «Крамер Биотек». После этого случая мотель, находящийся на берегу, продали, и новый владелец перестраивал его под собственные нужды.
Инженер запустил кофейный автомат, надвинул шлем на лицо, положил накопитель на выдвинувшуюся из подлокотника пластину, и постарался сосредоточиться.
Суарес следила за яхтой, пока та не оказалась возле Майска. В сорока километрах от Кейптауна из судна выплыл человек, спустился на большую глубину, затем всплыл обратно. Через три часа подводный дрон обследовал это место, но ничего не нашёл, оставалось загадкой, зачем Веласкес это проделал.
Веласкес и его люди могли подождать, что бы они не получили, для больших объёмов информации требуется оборудование помощнее яхтенного компьютера. Это во-первых. А во-вторых, следить за ними, пытаться отобрать носитель, значит признать, что информация ушла именно к нему, и что Линдер — просто звено в цепочке. Нору такой вариант не устраивал, она не могла себе позволить потерять неизвестно что, и Линдера, и украденные данные нужно было найти, любым путём.
Один человек мог бы всё устроить, влезать к нему в долги не хотелось. но видимо, в очередной раз придётся. Она дотронулась до виска, вызывая на экран перед глазами список контактов, выбрала нужный. В службе безопасности Фальков этот человек проходил как информатор, очень дорогой и очень надёжный — Жерар Гаусс торговал антиквариатом по всему северному побережью уже пятнадцать лет, и ни разу не имел проблем ни с полицией, ни с Семьями. А ещё он был когда-то близким другом умершего репортёра, и никто не углядит ничего необычного, если глава службы безопасности выразит свои соболезнования. Как умеет.
— Сеньор Гаусс, — прощебетала женщина, — могу ли я с вами встретиться? Да, это срочно. Конечно, буду на месте через три часа.
Нора поморщилась, Жерар пожелал встретиться в местечке Папайя-Вейли, недалеко от города Лацио, между Тампа и Майском. Лацио вот уже двести лет управляли Фернандесы — из этой семейки вышли мэр, половина городского совета и начальник полиции. И Нина Фернандес, дальняя родственница Павла Веласкеса. То, что встреча назначена на её территории, могло быть простым совпадением, или наоборот. Но Норе ничего не оставалось, как рискнуть.
До мотеля «Мираж», где ей назначили встречу, было два часа езды, сначала по побережью, мимо Кейптауна и старого маяка, а потом, примерно на половине пути от Старого порта до Майска, вглубь острова. Женщина сомневалась, взять ли с собой охрану, но потом решила, что поедет одна. Пять-шесть головорезов не спасут на чужой территории, а небольшая армия вызовет большую войну просто фактом своего появления. Нора взяла с собой два пистолета, оседлала мотоцикл, и вырулила с лесной дороги на шоссе. Дорога петляла, повторяя береговую линию, Суарес проехала Кейптаун, пересекла Рио-Лунго, и даже издалека полюбовалась на очертания местной достопримечательности, старый маяк, стоящий на обрыве над белоснежным пляжем. Рядом с маяком расположилась гостиница, именно здесь полгода назад убили Рудольфа Крамера, президента «Крамер Биотек», и её дочь, Филипа Суарес, оказалась замешана в этих событиях. Мелькнула мысль свернуть и посмотреть на место преступления, но гостиница была закрыта, её обновляли — бульдозер в свете прожекторов ровнял площадку слева от домиков.