То, что предлагал преподаватель истории, и вправду казалось неплохим вариантом. Фран колебалась, она вздохнула, огляделась, еле заметно вздрогнула — неподалёку стоял тот агент, который арестовал её в доме Гименес, Фил Родригес. Он был не один, а с каким-то полным неряшливым мужчиной в сером пиджаке. Значит, Пельтцера тоже поймали люди из Бюро, и заставили на себя работать, а раз так, она им подыграет. Девушка скажет правду — как пыталась отказаться, но не смогла, и что никого из остальных охотников не убивала, пусть Родригес утрётся. Оставалось сделать вид, что она поверила, и хочет поступить так, как лучше.
— Хорошо, — согласилась Фран. — Давай это сделаем.
Майк проводил её взглядом, дождался, когда девушка пройдёт мимо полицейского, и довольно насвистывая, подставил лицо лучам Сола.
Фила Родригеса никто на похороны не приглашал. Более того, его дочь. Диана, ещё раз напомнила агенту, чтобы он не лез не в свои дела, и размахивать своим значком тут бы не вышло. Поэтому Филу нужен был Анджей Смолски, человек, который имел связи в этих кругах — репортёр проследит за вероятной убийцей, за её реакцией, и уж точно скажет, она это или нет, опыта у Анджея было не занимать. Эту мерзавку следовало поймать во что бы то ни стало, она чуть было не грохнула свою мать, а потом, видимо, наняла кого-то, чтобы он закончил начатое, и теперь имела наглость заявиться на похороны. Фран болтала с каким-то мужчиной, возможно, с подельником, причём разговор был неприятным, Фил специально дал себя заметить, чтобы убийца не расслаблялась.
— Твой выход, — сказал он Анджею, — иди, и надави на неё, скажи, что пишешь статью о них двоих.
— А что, это интересно, — Смолски посасывал бимбер из фляжки, — точно она свою мамашу кокнула?
— Будь уверен.
— Если это так, я — твой должник, — репортёр вытер засунул пончик целиком в рот, вытер руки о жилетку, и заспешил к барьеру, — эй, сеньора, меня нет в списке, но вот моя карточка. По закону я могу посещать три закрытых мероприятия в год, так что извольте пропустить. Да-да, проверяйте.
Агент убедился, что Смолски прошёл внутрь, подошёл к мужчине, с которым разговаривала Фран. Тот стоял, прикрыв глаза, и вздрогнул, когда Фил дотронулся до его руки.
— Агент Родригес, — представился он, показывая значок, — обеспечиваю охрану церемонии. Мне показалось, вы чем-то угрожали нашей гостье?
— Нет, — Пельтцер смутился, — вы не так поняли, я её преподаватель, увидел знакомое лицо, подошёл поздороваться. Но оказалось, что у нас не слишком хорошие отношения. По правде говоря, сеньора Лемански — нерадивая студентка, хотя каким-то образом получила диплом, и вот сейчас припомнила, как я был строг к ней. Вот моя карточка.
— Так что вы здесь делаете, господин Пельтцер? — Фил проверил университетское удостоверение, полюбовался на Майка в костюме и с дурацкой улыбкой.
— Готовлю материал для лекции, пытался пройти внутрь, или хотя бы попросить сделать запись, но, видимо, придётся наблюдать отсюда, — искренне и открыто улыбнулся преподаватель. — На Параизу поначалу мёртвых сжигали, в основном из-за того, что трупы пожирали животные, даже если их замуровывали в камень. Потом перешли к нормальным захоронениям, в двести восемнадцатом году, к примеру, не было ни одного случая кремации. И только сейчас, последние двадцать-тридцать лет, снова вернулись к истокам. Ну и потому, что места на острове для всех умерших может не хватить. Живые примеры, особенно когда их рассказываешь от первого лица, это основа учебного процесса.
— Хорошо, — Фил сделал вид, что поверил, — так вас провести к катапульте?
— Нет, подожду здесь, — Пельтцер вздохнул, — не стоит из-за меня хлопотать.
— Как скажете, — агент равнодушно отвернулся.
Одна камера теперь следила за Пельтцером, ещё две — издалека за Фран. Пришлось подделать метку Дианы, операторы в Бюро не стали разбираться, почему начальник отдела добавила новые цели к тем, которые они отслеживали. Фил точно знал, что ему влетит, может быть, отправят на пенсию, но он чуял — что-то в этих похоронах нечисто, а нюх старого агента никогда не подводил. Барьер закрылся, опоздавшие гости остались стоять снаружи. Родригес не стал ждать на дневной жаре, рядом, в порту, был отличный бар, где подавали персиковый бренди с миндальными пастилками.
Церемония проходила как положено, Симон Шульц, второй редактор, выступил с проникновенной речью, следом за ним советник из Верхней столицы добавил несколько слов, ещё минут десять чиновник из правительства зачитывал соболезнования, официанты разносили напитки и лёгкие закуски, второй советник Нижнего города откровенно скучал — «Ньюс» располагался в Верхней столице, и он здесь был лишь потому, что мэр решил отметиться на другом мероприятии. Похороны Матеуша Гомеша предстояли в это воскресенье, и там наверняка будет публика, которая больше соответствовала его статусу.
Фран стояла в задних рядах, и чувствовала себя лишней. Она поддалась на уговоры Коллинза, но как оказалось, он больше в редакции не работал, говорили, что его перекупили люди из Северного, и теперь все, кто с ним связан, вылетят с работы, как пробка из бутылки шампанского. Когда к ней подошёл Симон Шульц, она даже сперва не поняла, что от неё хотят.
— Пойдём, деточка, — Шульц ухватил её за руку, словно клещами, и потащил за собой, силы у старика было не занимать, — пора отдать последний долг.
— Почему я? — попыталась вырваться Фран.
— Ты — её дочь, и будет безнравственно, если мы лишим тебя последней возможности попрощаться. Тебя не предупредили? Давно пора навести порядок, привет, Анджей, хватай эту козу.
Смолски, увязавшийся за ними, подхватил девушку с другой стороны.
— Так она точно её мать? — спросил он Шульца, словно Фран здесь не было.
— Ага, представляешь, от Терезы чего угодно можно было ожидать, но тут я сам обалдел. Жизнь полна чудес, старина. Так, держи её, а то сбежит, я сейчас всё устрою.
Глава 17
Глава 17.
10 января, вторник.
Протекторат Ньюпорт.
Пельтцер следил за похоронами через прицел арбалета, установленного на сигнальной мачте. То, что Фран поволокли к катапульте, стало для него полной неожиданностью, Майк не понимал, что происходит, но это рушило его планы. Девушка должна была находиться рядом с барьерами, подальше от взрывчатки, но отменить он уже ничего не мог, любой новый сигнал тут же отследили бы. Оставалось смотреть, как Фран, судя по всему, слегка ошалевшей от новой роли, вручили капсулу с прахом, и заставили засунуть в катапульту. Орудие приводилось в действие автоматически, начался минутный отсчёт, который Пельтцер заранее синхронизировал с автоспуском арбалета. Ему нравилось число восемь, напоминавшее перевёрнутый знак бесконечности, и когда до выстрела осталось восемь секунд, в основание катапульты ударил небольшой прут из композита. Он отскочил, не причинив никакого вреда конструкции, но одновременно с этим от контактов батарей к крохотному детонатору, похожему на песчинку, ушёл электрический заряд. Детонатор не вспыхнул, как большинство таких же устройств, а наоборот, сильно охладился, почти до единиц кельвина. Этого оказалось достаточно, чтобы взрывчатка в этом месте кристаллизовалась, этот процесс принял лавинообразный характер, и через несколько сотых секунды механизм почти заклинило. Почти, потому что у батареи было достаточно мощности, чтобы провернуть шестерни. Стальные зубья разрушили начали перемалывать взрывчатку в порошок, что и запустило процесс детонации. Взрыв был не очень сильным, но тех, кто стоял рядом с катапультой, отбросило в стороны взрывной волной, кого-то даже ранило отлетевшими частями механизма. Одновременно со стороны контейнерной площадки к гостям церемонии устремились ракеты. Они взрывались в воздухе, казалось, прямо над людьми.
Началась паника. Охранники пытались прикрыть своих подопечных, но те влились в общий хаос, гости, у которых была боевая подготовка, быстро сориентировались и ринулись к боксам, где оставалось оружие, остальные побежали к выходу, полиция спешно оттаскивала барьеры, чтобы люди могли свободно покинуть неудавшуюся церемонию. Анджей Смолски держался возле Фран, стараясь не потерять её в толпе.
Фран стояла рядом с катапультой, взрыв чуть не сбил её с ног, кусок шестерёнки распорол щёку, и кровь текла тонкой струйкой. Ещё пошатывался зуб, но на это девушка внимания даже не обратила. Она никогда ещё не была в такой ситуации, и растерялась — одно дело стрелять с подготовленной позиции по мишени, и совсем другое стать такой мишенью. Фран бросилась было вместе со всеми, и споткнулась о тело, на земле валялся тот самый старичок, который протащил её к катапульте, Шульц. Ему повезло меньше, металлический осколок попал в грудь возле шеи, Шульц задыхался.
— Поднимаем, — неряшливый мужчина, который сперва был вместе с агентом Родригесом, а потом оказался знакомым второго редактора, потянул руку старичка на себя.
Девушка кивнула, подхватила Шульца с другой стороны, и они вдвоём поволокли его к выходу. Над катапультой висело серое облачко, постепенно покрывающее пластобетонную площадку тончайшей пылью — прахом Терезы Симонс.
Настя услышала взрыв, когда проверяла списки охранников, и стояла к катапульте спиной. Зато она увидела, откуда начали пускать ракеты, и тут же послала туда ближайший патруль — Смита и Гонсалеса. Парни были живы и здоровы, значит, разборки отложили на свободное время. Волкова достала пистолет, три дрона прекратили облёт морской акватории, и переместились ближе к толпе, а ещё два полетели в сторону контейнерной площадки.
Как справляться с неорганизованной толпой, полицейских учили в академии. Главное, чтобы люди друг друга не затоптали, следовало создать свободный проход, чем Настя и занялась. Она вместе с двумя другими офицерами быстро оттащила барьеры, пока те, кто стоял в задних рядах, оглядывались и пытались понять, что происходит, а потом выстрелила в воздух и заорала: