В шестнадцатом веке в Соборах заседали только избранные или представители слуг государственных. В 1613 году, под давлением момента, в Соборе, призывавшем к власти новую династию и старавшемся сделаться с самого начала постоянным, были представлены все классы. Но вскоре потом, устранив от общественной жизни от 85 до 90 % сельского населения, закрепощение крестьян подорвало эту народную базу нарождающегося парламентаризма. Раздавленные в свою очередь все увеличивающимся деспотизмом государства, высшие классы не пытались ни развить в этой сфере какой-либо политический дух, ни добиться в ней какого-либо авторитета. Они были в состоянии лишь швырять шапками в ответ на предложения правительства, критикуя, однако, при этом часто и в довольно живой форме его мероприятия. Роль их представителей никогда не была, впрочем, точно обозначена, ни подчинена постоянной регламентации, переходя от голоса решающего к голосу чисто совещательному, смотря по тому, действовал ли Собор вместе с Думой или отдельно, а это зависело от обстоятельств и еще чаще от доброй воли государя. Наконец даже монополизированный этими классами в их интересах избирательный принцип все же противоречил и беспокоил их инстинкт иерархического подчинения, и этот институт не нашел, таким образом, твердой точки опоры. Основанный на песке, он был осужден на исчезновение.
В самое же последнее время это учреждение получило более благоприятную оценку. После нового изучения этой проблемы я склонен остаться при мнении, первоначально мною высказанном, признавая, однако, некоторое участие одного, по крайней мере, из созванных Алексеем Соборов в законодательной работе страны.
4. Законодательство
Кодекс 1648 года носит несомненные следы довольно значительной парламентской работы. Но, как я уже указывал, Уложение далеко не исчерпало в эту эпоху законодательной деятельности, которая в интенсивном и непрерывном развитии своем, предвосхищая и подготовляя реформаторскую работу Петра Великого, заимствовала много из других органов. В еще неполной компиляции Corpus juria russici, опубликованной в 1833 году, Сперанский собрал за 1649–1675 годы шестьсот дополнительных законов (указные статьи), триста других за царствование Феодора Алексеевича и еще шестьсот двадцать пять за 1682–1690 годы до того момента, когда Петр положил конец регентству Софьи.
Все эти постановления носят по большей части специальный характер. Они являются лишь случайно возникшими законами. Некоторые, однако, составляют исключение: таков указ 1653 года, устанавливающий единство торговых налогов (Полный свод законов, т. I, № 107); Ново-торговый устав, опубликованный 7 мая 1667 г. (Там же, т. I, № 408, ср. Собрание государственных документов, т. IV, № 55); дополнение 1669 года к уголовному законодательству, изменяющее совершенно XXI и XXII главы Уложения (Полный свод законов, т. I, № 431).
Редакция Ново-торгового устава была вызвана просьбою промышленного и купеческого класса Москвы, жаловавшегося на конкуренцию иностранных купцов и на чрезмерную высоту налогов, но ни эта социальная группа, ни какая другая на этот раз не участвовали в выполнении этой задачи. Главным его творцом был Ордын-Нащокин. Он постарался вложить туда принципы, которые он проводил уже в Пскове в качестве первого воеводы: мелкая торговля была оставлена за местными жителями, крупная запрещена иностранцам между собою, – отсюда принудительное обязательство прибегать в обоих случаях к русским купцам.
Конец семнадцатого века был эпохой ярой борьбы европейских держав, оспаривавших друг у друга монополию торговли на северо-востоке и наследие умирающей Ганзы. За отсутствием портов, где было бы возможно поддерживать борьбу, Москва участвовала в ней запретительными мерами, предназначенными главным образом для прекращения развития шведской торговли и для перенесения европейского торга с балтийских портов в Архангельск. Петру Великому предстояло бросить на весы всю тяжесть армии и победоносного флота.
Соборное уложение 1649 года. Указ о запрете табака. Наказание – смертная казнь
В ожидании этого законодатель 1667 года не ограничился лишь одним снисхождением к торгово-промышленным интересам местных жителей в этой специальной области. Законодательство охватывало всю массу соответствующих интересов и посредством учреждения особого приказа обеспечило им самую существенную помощь.
Реформа уголовного законодательства была вызвана двумя годами позже гуманитарными соображениями. Главным ее предметом являлось смягчение наказаний. Между тем сообразно с общим его духом и с законом его развития самодержавный режим дал там и возможность превалировать противоположной тенденции, посредством ощутительного умаления юридической власти избранных магистратур, совершенно уничтоженных в 1702 году.
Следует отметить также очень многочисленные в ту эпоху издания – Кормчей книги или Номоканона, собрания памятников греческого церковного права, важная роль которого в образовании русского законодательства уже указана выше. Первое издание 1650 года нашло уже в 1653 году себе прилежного исправителя в лице Никона, которому, однако, не удалось добиться желаемого. Оказывая полное уважение этому почтенному источнику обычного права, Алексей со своей стороны не поколебался освятить своим авторитетом, по примеру своих предшественников, секуляризацию церковного имущества. Постепенно высшему клиру и монастырям было воспрещено покупать, брать в аренду или принимать в дар вотчинные поместья, как и заводить промышленные учреждения; крестьяне на монастырских поместьях были обложены налогом; члены клира, занимающееся торговлею, были принуждены платить общую подать; наконец, в 1672 году полное уничтожение всех привилегий (тарханов) ограничило очень существенно увеличение их состояния, которое до того непрерывно и несоразмерно разрасталось.
Эти меры входили в ту органическую работу, в которой хранились зародыши большой административной реформы, завещанной близкому будущему.
5. Административная организация
Алексею не удалось в этом деле достигнуть каких-либо определенных результатов: оно продолжало пребывать в зачаточном состоянии. В центре удивительно сложного аппарата, в котором он даже не пытался изменить архаическую форму, приспособляемую им, хорошо или худо, скорее худо, к постоянно изменявшимся и нараставшим нуждам, находился приказ Двора, плеторический [полнокровный] орган, состоящий из шести определенных управлений или «дворов». Самое важное из них, казначейство, или Казенный двор, соединяло в себе крайне разнообразные и странные обязанности, как, например, обязанность одевать массу лиц, которым государь оказывал подобную милость, и его самого. Но эта обязанность исполнялась им не целиком, так как, например, доставка чулок и перчаток для государя и его семьи было делом приказа Иностранных дел! Между тем казна выдавала отрезки сукна и шелка не только боярам при дворе, дворцовым слугам и стрельцам, но еще донским казакам и более чем восемнадцати тысячам членов клира!
Золотая тарелка царя Алексея Михайловича. Иллюстрация из научного труда Ф. Г. Солнцева «Древности Российского государства, изданные по высочайшему повелению императора Николая I»
Стол государя требовал три тысячи блюд в день от «двора припасов» (Кормчего двора) и сто ведер водки от «двора напитков» (Сытейного двора). Деньги для них доставлялись приказом Большего двора, одним из многочисленных административных бюро. Сорок городов, восемь слобод в Москве, заключавших в себе промышленное население столицы, таможни, имения, арендные монополии наполняли эту кассу, давая ей около ста двадцати тысяч рублей в год. От поместий двора стол государя получал кроме того провизию натурой и более чем на сто тысяч рублей напитков в год. Для молока у него был коровник в соседней деревне на двести коров, стоивших от двух до шести рублей за голову. Фрукты двор получал из огромных садов, а виноград или вино из виноградников, разбитых в окрестностях Астрахани одним французом из Пуату.
Администрация страны была распределена между другими приказами, число которых все увеличивалось от одного конца царства до другого. Департамент иностранных дел очень долго пользовался лишь весьма умеренным значением, был отделением Думы, для которой служил канцелярией. Только с 1669 года после Андрусовского перемирия, подписанного с Польшею, Ордын-Нащокин, став во главе этого приказа, играл там роль автономного министра, явившись с этих пор настоящим первым русским канцлером. Но, увлеченный общим хаосом, этот приказ также вышел из рамок назначенной ему сферы деятельности и присоединил к себе сначала администрацию «области Новгородской» (Новгородской четверти), т. е. обширных областей Новгорода, Пскова, Нижнего Новгорода, Архангельска, Вологды, потом Малороссии и в конце концов областей Владимира и Галича.
В этой огромной области управления он отнял, таким образом, без веского к тому повода, компетенцию у тех учреждений, которые должны были бы там правильно функционировать, и в частности: у приказа поместного, ведавшего поместьями; у разрядного, управлявшего военным и гражданским составом; у бюро или департамента главной казны (приказ Большой казны) – рода временного министерства торговли; у большого бюро (Большой приказ), – фискального агентства для взимания определенных налогов; у Счетного приказа, – рода казенной палаты; у Разбойного приказа, – общего департамента уголовного судопроизводства и у целого ряда других.
Увеличение количества этих бюро, среди которых фигурировало еще одно, специально приспособленное для торжественных похорон (Панафидный), поддерживалось и облегчалось общим правилом, регулировавшим их функции и состоявшим в том, что администраторы, кто бы они ни были, ничего не стоили государству, получая средства существования из тех учреждений, которыми они управляли. Вне двора государство несло только один большой расход на армию, а она, все более и более европеизируясь, становилась все более и более дорогой.