В связи с этими воззрениями на образ государя и его советников Фортескью демонстрирует свои взгляды на образование и воспитание не только государя, но и его советников и в целом его подданных. Именно он стал первым в Англии человеком, который подробно описал систему образования в Англии того времени. Благодаря его трактату «О похвале законам Англии» мы имеем представление о процедуре получения такого звания, как сержант права (sergeant-at-law)[133]. Звание сержант права, по мнению Фортескью, не менее значимо, чем степень бакалавра и доктора, которые обычно даются в университетах («…степени бакалавра и доктора не присваиваются при изучении английских законов, как это обычно бывает в обоих видах права в университетах. Я хочу, чтобы ты знал, что, хотя степени подобного рода не присваивается во всем в законах Англии, все же они имеют место быть, это не только степень, но и определенное положение, не менее выдающаяся или важная, чем степень доктора, которая именуется степенью сержант права…»)[134]. Данная степень после прохождения определенной процедуры и уплаты взноса вручается лично королем, что подчеркивает автор трактата. Подробное описание степени сержант права дано Фортескью, вероятно, из-за сравнения двух видов образования: университетского и корпоративного (образование в иннах). Таким образом, он ставит образование, полученное в юридических корпорациях, на один уровень с университетским.
Собственно, одной из особенностей взглядов Фортескью на образование было приобщение ученика к знаниям на практике. Он выводил свои идеи об образовании не столько из книг, сколько из непосредственного контакта с современными институтами и практикой. Его работы изобилуют ссылками на образование в иннах, в судебных школах. Он менее книжный человек, чем те, на кого он ссылается. Это представление об образовании не было новым. В то время, как классическое образование предполагало обучение в стенах университета, в жизни же средневековое обучение большей частью проходило «на месте». Дворянство обучалось главным образом при дворе и на поле боя, а купцы и ремесленники получали образование в конторах и лавках. Это же было характерно и для юристов. Если юристы гражданского права получали образования в университетах (Оксфорд со времен короля Стефана был местом изучения римского права), то юристы общего права – в иннах и в самих судах.
Образование не только должно быть тесно связано с практикой, по мнению Фортескью, но и быть доступным. Этому рассуждению автор посвящает целую главу. Он говорит об организации обучения и сетует на то, что далеко не каждый может позволить себе оплатить образование своего сына (Фортескью приводит сумму, которую требуют за год обучения (£ 13. 6s. 8 d.). Поэтому в учебных заведениях подобного рода, пишет Фортескью, встречаются только дети состоятельных людей, для которых образование сводится лишь к поверхностным знанием и украшению[135]. Образование, считает канцлер, должны получать не только богатые, но и все достойные этого, кто имеет определенные способности. Говоря о дороговизне образования, Фортескью упоминает термины pauperes et vulgares[136], смысл которых, к сожалению, не до конца понятен. Какие категории населения он подводит под эти понятия, остается лишь гадать. Он упоминает только о купцах и больше не о ком, кто мог бы как-то подойти под эти определения. Можно предположить, что Фортескью предлагает открыть двери академий для бедных и простых людей. На первый взгляд, это кажется необычным, что дает повод считать это всего лишь завесой истинных взглядов автора, а именно его особых симпатий к малосостоятельному дворянству. К. Арровуд считает, что в данном случае речь идет о явно наигранном демократизме. Однако это крайне спорно. Скорее всего, здесь действительно представлен проект новой системы образования. Понимал ли сам автор нереалистичность этого проекта или нет, к сожалению, сказать невозможно. Но стоит отметить, что подобных малореалистичных предложений будет много в трактате «Об управлении Англией».
Доступность образования должна осуществляться не только возможностью большей части населения обучаться, но и возможностью обучаться на родных языках. Фортескью выступает против преподавания исключительно на латыни в университетах, считая, что в Англии право необходимо изучать на французском, английском и латинском. На французском – потому что Вильгельм Завоеватель был французом и приехавшие вмести с ним нормандцы привезли с собой этот язык и обычаи. Второй язык – собственно английский, который в то время уже стал использоваться гораздо больше, чем в предыдущие столетия, и третий – латинский, на котором издаются статуты и другие юридические документы[137]. Университетское образование, по словам Фортескью, неэффективно вследствие того, что преподавание ведется только на латыни. Кроме того, университеты удалены от Лондона и, соответственно, от двора, средоточия общественной жизни[138].
Говоря об образовании подрастающего поколения, короля или дворянина, Фортескью не мог обойти вниманием отношение к детям и их воспитанию. Однако не все из них вызывают у канцлера симпатии. Он явно отрицательно относится к незаконнорожденным детям. Такой ребенок для него – это порождение греха. Он греховен изначально, как и его родители. Следуя средневековой традиции, Фортескью считает, что такие дети, даже при благополучном отношении к ним, имеют дурной характер и при первой же возможности его проявляют: «…один бастард коварнее шестидесяти девяти законных детей»[139].
Фортескью уделяет внимание и свободе ребенка, рожденного несвободными родителями. Он осуждает и римское и английское право, где речь идет о правах, передаваемых ребенку. Если римское право предполагает передачу зависимого положения по наследству не только по отцовской, но и по материнской линии, то английское ограничивается только передачей прав по мужской линии. Несмотря на то что этот пассаж явно имеет политический подтекст, важно то, что Фортескью подчеркивает положение ребенка. Он пишет, что если у ребенка хотя бы один родитель свободный, то и он должен быть свободен.
Достаточно интересна мысль Фортескью о воспитании несовершеннолетних, оставшихся без опеки родителей. В главах 52–53 трактата «О похвале законам Англии», как бы предваряя свой рассказ о воспитании, он подробно описывает то, что человек не может наследовать положение и состояние по женской линии. Явно, что этот пассаж имел некоторые политические цели, однако важно то, что продолжением его стала мысль Фортескью о воспитании сирот. Эту тему он развивает в связи со сравнением двух видов права (английского и французского [цивильного]). Он пишет, что различие между английским правом и французским заключается, в частности, в том, что во Франции не относятся так трепетно к опеке несовершеннолетних. Фортескью называет это «четвертым отличием, в котором два вида права разнятся[140]». Он пишет: «Гражданские законы вверяют опеку над несовершеннолетними следующему по крови, независимо от того, агнат он или когнат. Так что каждый согласно его степени и порядку в последовательности может получить право на опеку. И мысль этих законов сводится к тому, что ни один из родственников не будет более заботливым и благосклонным для несовершеннолетнего, чем другой»[141]. В отличие от французских законов, считает Фортескью, английские решают этот вопрос совершенно по-иному. Если несовершеннолетний сирота наследует собственность со стороны отца, то он должен быть под опекой родственников по материнской линии. Если же он наследует собственность по материнской линии, то сирота вместе со своим наследством должен перейти под опеку ближайшего родственника по отцовской линии[142]. Причина, по которой вопрос об опеке решается с явным приоритетом для родственников по материнской линии, заключается в том, как считает Фортескью, что родственники по женской линии могут воспользоваться собственностью несовершеннолетнего сироты (дословно: Nam leges ille dicunt quod committere tutelam infantis illi qui est ei proxime successurus est quasi agnum committere lupo ad devorandum)[143]. Все, что было сказано выше, касается наследования собственности. Для Фортескью эта тема не так важна, его главная цель – показать то, как правильно, по его мнению, должен быть воспитан будущий подданный государя. Поэтому он больше внимания уделяет наследованию военной службы (servicium militare). В том случае, если наследство представляет собой не собственность, а службу, то по английским законам, пишет автор, опека (до исполнения 21 года) должна перейти лорду[144]. Он считает, что никто лучше лорда не подготовит будущего воина и подданного, готового честно и самоотвержено служить своему сюзерену[145]. Такими законами, которые не только защищают собственность сироты, но и помогают воспитать достойного гражданина, Фортескью явно восхищается (это видно как из контекста главы 54, так и из главы 55, где устами принца выражено восхищение по поводу совершенных английских законов). Однако еще у исследователей XIX в. этот пассаж вызывал вопросы. Краймс, ссылаясь на Ф. Мейтланда и Ф. Поллока, в комментариях пишет о том, что в римском праве существовала развитая система защиты сирот, а в самой Англии XV в. опека над наследником как собственности, так и службы вверялась ближнему родственнику, который не мог рассчитывать на присвоение земельного наследства (…the guardianship of both the land and the child should go the nearest of those relations who cold have no hope of inheriting the land)