т короля Наварры, рыцарь «получил их от французов в обмен на город»[1020]. В период правления Генриха VI, когда англичане не только потеряли то, что было завоевано предками молодого короля, но и окончательно проиграли войну, утратив все континентальные владения, кроме Кале, историки избегают темы измены англичан своему государю. Историографы могут именовать «предательством» действия французов, нарушающих условия перемирия, измену герцога Бургундского, перешедшего на сторону врага, но поступки соотечественников продолжают трактоваться исключительно в верноподданническом духе. Так, например, решение герцога Сомерсета в 1450 г. сэкономить казенные средства за счет сокращения численности английских гарнизонов на континенте именуется не предательством, а неблагоразумием[1021].
Вынесение англичанами вердиктов по поводу вассальной верности во вражеском стане не столь однозначно, как единодушное мнение о преданности своих соотечественников, ибо в данном случае проблему приходилось решать исходя из смыслового значения верности или измены «незаконным» правителям. Как правило, измена «узурпатору» трактуется как естественное и искреннее желание служить законному, посланному Богом господину. Для английских авторов такая измена является не предательством, а, наоборот, «возвращением» к истинному королю. Хронисты с большим воодушевлением пересказывают примеры «достойного» поведения новых подданных своих государей. Так, во многих текстах можно встретить рассказ о проявленной в 1377 г. доблести оруженосца верного англичанам приора города Лэв, решившего со своим маленьким отрядом дать бой большому французскому войску. Этот оруженосец по имени Жан Брока, «француз по национальности… мужественно и воодушевленно сражался против французов, пока его внутренности не упали к его ногам, и сам он, преследуя врагов, хотя об этом и страшно сказать, довольно долго тащил их за собой, пока не бросил совсем»[1022].
При этом патриотическая патетика не мешает историографам сообщать читателям о подлинных, нередко корыстных и весьма далеких от поиска истины причинах смены сеньора. В качестве примера можно напомнить о принесении графом Артуа Робертом и герцогом Бретани Жаном де Монфором оммажей Эдуарду III. В обоих случаях историки не скрывают того, что, присягая на верность королю Англии, оба знатных феодала руководствовались личными интересами[1023]. О субъективных мотивах простолюдинов или нетитулованных рыцарей историографы знали куда меньше, тем не менее по возможности спешили поделиться столь важными подробностями. Так, сообщается, что рыцарь из Артуа Денни де Морбек, пленивший Иоанна II при Пуатье, был вынужден поступить на службу к Эдуарду III, поскольку был изгнан за убийство из родного города Сент-Омера[1024].
Нередко бывали случаи, когда «вновь обретенные подданные» со временем нарушали клятву верности законным государям. Так, шотландский граф Арчибальд Дуглас принес оммаж Генриху IV в 1408 г., но вскоре снова выступил против англичан с оружием в руках[1025]. До этого аналогичным образом действовал один из его предков в 1356 г., «дабы потянуть время с целью подготовки к военным действиям»[1026]. Подобные сообщения об изменах королю Англии со стороны присягнувших ему шотландцев встречаются достаточно часто[1027]. Один из могущественнейших вассалов французской короны граф Фландрский в 1349 г. лицемерно отрекся от «узурпатора» Филиппа Валуа, принеся оммаж и клятву верности с торжественной присягой королю Эдуарду, поскольку иначе «фламандцы не желали его принимать». Однако он не только не стал повиноваться и служить своему «законному господину», но вскоре, собрав большое войско, основную часть которого составляли французы, напал на восставшие против короля Франции города Фландрии, «в домах и на улицах толпами избивая» их жителей. Последним, правда, удалось разбить французов при помощи английских гарнизонов, а также посланных королем Англии на выручку его верным подданным отрядов под предводительством графа Ланкастерского, графа Стаффордширского и других лордов[1028]. Подобные случаи трактуются хронистами не как повторное предательство, а как изначальное лицемерие и подлость врага.
Тем не менее верность «узурпаторам» обычно не вызывала неприятия у английских хронистов. Более того, авторы исторических трудов порой решительно осуждали вассальное неповиновение. В 1352 г. шотландцы отказались выкупать пленного Дэвида II, поскольку тот настаивал на том, чтобы они присягнули королю Англии, как это якобы сделал он сам[1029].
Рассказывая об этом, Генрих Найтон подчеркивал законность вассальной зависимости короля Шотландии от английской короны[1030]. В 1357 г. по условиям Берикского договора Дэвид II был отпущен из плена. В 1367 г. шотландцы снова прибыли в Лондон для переговоров о выплате оставшейся части выкупа их короля. В своей хронике Джон из Рединга, который, по всей видимости, перепутал дату освобождения короля Шотландии или просто был плохо проинформирован об истинном предмете переговоров, обвинил от имени самого Дэвида II шотландцев в неблагодарности, коварстве и измене, а также полном неуважении к его сединам. Согласно тексту Джона из Рединга, пленный король, некогда сам интриговавший и строивший коварные планы против короля Эдуарда, оказался брошенным на произвол судьбы подданными, которым он уже не мог больше доверять, опасаясь заговора[1031]. Ситуация повторилась в 1416 г. с королем Яковом I[1032]. В свою очередь, французы не признали Лондонский договор, заключенный Иоанном II в 1359 г. Хронисты приходят к выводу о том, что для этих вероломных людей ничего не значит клятва верности, которую они с легкостью приносят, а потом так же легко нарушают.
Помимо соблюдения вассальной верности истинный рыцарь и каждый добрый христианин должен был оставаться верным данному слову. Но если для описания верности «своих» хронисты не нуждаются в дополнительных приемах, довольствуясь демонстрацией общей готовности англичан выполнить вассальный долг, то, напротив, желание подчеркнуть лживость и склонность к обману у врагов вынуждает историков постоянно упоминать о нарушениях данных ими клятв. В 1363 г. герцог Анжуйский, сын Иоанна II Валуа, находившийся в лондонском плену в качестве заложника вместо отпущенного для сбора выкупа отца, испросил у короля Эдуарда разрешение переехать в Кале «для поправления здоровья». Взяв с герцога клятву о том, что тот не убежит из плена, король дал согласие на переезд. Капитан Кале позволил пленному французу выезжать на охоту по определенным дням. Однажды герцог выехал из города под предлогом охоты, намереваясь «вопреки собственной клятве не возвращаться в Англию». Как только он оказался вне поля зрения горожан, он «предательским образом» бежал, под прикрытием поджидавшего его в назначенном месте отряда копейщиков[1033]. В результате этой акции в январе 1364 г. Иоанн II, как честный рыцарь, был вынужден вернуться в английский плен.
В 1352 г. во Франции был основан орден Звезды, в который вошло триста рыцарей, поклявшихся, что «не снимут знак звезды, пока полностью не изгонят врагов короля из всех частей королевства». В год основания этого ордена рыцари при Мороне, недалеко от Бреста, большим отрядом атаковали маленькую кучку англичан под предводительством Уолтера Бентли, «рыцаря незнатного, но доблестного». В результате большинство французов было убито в сражении, а остальные бежали с поля боя. Анонимный хронист из монастыря Керкстолл с иронией заметил по этому поводу: «Неподвижные звезды были сдвинуты — как на рассвете, когда солнце восходит, они погасли и быстро исчезли с глаз смотрящих. Так и этот новый орден Звезды, который был столь недолговечным, умер почти в тот же день, что и родился, нарушая клятву отказом от своей цели»[1034]. Другой автор из той же обители обратил внимание на нарушение личного обета адмиралом Жаном де Вьенном, который поклялся в 1385 г. «Господом своим и своим званием рыцаря, что не вернется во Францию до тех пор, пока… не пройдет всю Англию до Дувра, не сожжет и не разорит границу Англии и Шотландии»[1035], но трусливо бежал, гонимый англичанами. Аналогичные примеры невыполнения взятых на себя обязательств можно найти фактически в любой хронике.
Постоянно акцентируя внимание читателя на теме вражеского коварства, английские авторы изображают клятвопреступниками представителей всех сословий Франции. В 1345 г. жители Осера обещали англичанам большую сумму денег в качестве выкупа, дабы спасти город и округу от разорения. Однако после того, как англичане, заручившись обещанием горожан приготовить деньги, ушли, последние на собранные средства наняли иностранных солдат и, укрепив таким образом город, отказались платить врагам[1036]. Рассказывая об этом эпизоде, сэр Томас Грей отказывается видеть в нем находчивость противника, трактуя его исключительно в свете изначального лицемерия и лживости французов. В сочинении этого же автора содержится еще один показательный пример, отражающий описанное выше восприятие английских авторов. В том же 1345 г. англичанин Джон Уолдбут с пятьюдесятью латниками разбил войско предводителей наемников по прозвищу «архидьякон», захватив его самого в плен. Последний был отпущен под честное слово, обещав передать королю Эдуарду через Уолдбута хорошо укрепленный замок, которым он владел. Однако он «ни разу потом не явился на переговоры с Уолдрутом, не заручившись заложниками». А однажды лицемерный пленник пригласил рыцаря на обед в свой замок. Англичанин принял приглашение, «будучи уверенным в клятве «