[1383]; «indignati cum Francigenis commisceri»[1384]; «nuptias Gallorum detestans»[1385]; «no will to wedde Frenschemen dou|tres»[1386]), или, как написал Жан Ворэн, не хотели «смешивать бриттскую кровь с кровью других народов (car il ne voloit point mesler le sang britonicwue avec aultres nations)»[1387]. Поэтому Конан обратился к графу Корнуолла с просьбой прислать 11 тысяч дев (3 тысячи для знати и 8 тысяч для простого народа), чтобы он и его люди могли сочетаться браком с равными себе по крови. Граф отправил Конану свою дочь Урсулу и еще 11 тысяч дев, которых буря занесла в район Кельна, где они и приняли мученическую смерть[1388]. Легенда о св. Урсуле и ее спутницах, пользовавшаяся особой популярностью у историков эпохи Столетней войны, не только свидетельствовала о том, что бритты высоко ценили свое происхождение, допуская браки лишь с равными по крови, но также позволяла приписать бриттское происхождение 11 тысячам христианских мучениц.
В середине XVI в. отношение к бракам бриттов с римлянами меняется: историки и поэты периода Реформации предпочитали не упоминать о таких союзах (исключение делается только для Констанция Хлора и Елены), сосредотачиваясь на освободительной борьбе бриттов с захватчиками. Положение данников не устраивало «гордых и свободолюбивых бриттов», поэтому, как утверждает Рафаил Холиншед, «предки англичан» неоднократно пытались отказаться выплачивать дань и постоянно воевали с римскими войсками. В этот период особенно популярной становится легенда о королеве Боадиции, в уста которой Холиншед вложил следующую пламенную речь: «Я полагаю [милорды и друзья], что среди вас не найдется человека, который бы прекрасно не понимал, насколько свобода и независимость предпочтительнее неволи и рабства… некоторые из вас безрассудно предпочитают чужеземное господство обычаю и законам вашей собственной земли, сейчас вы должны понять (и я в этом не сомневаюсь), насколько свободная бедность предпочтительнее перед огромным богатством в рабстве… Насколько более похвально потерять наши жизни, защищая нашу страну, чем… ежедневно подчиняться многочисленным господам»[1389]. В качестве одного из достойных восхищения потомков подвигов Боадиции Холиншед упоминает ее приказ казнить без разбора возраста и пола семьдесят тысяч пленных римлян[1390].
Исключительное по важности место в представлении англичан об историческом прошлом занимало предание о завоевании Британии англосаксами. Легенда о призвании правителем бриттов Вортигерном для защиты от пиктов и скоттов воинов из племен воинственных германцев нашла отражение еще в тексте Тильды. Для Тильды, видевшего причину погибели Британии в поведении самих бриттов, погрязших во всевозможных грехах и пороках и тем самым навлекших на себя гнев Господа, появление англосаксов в Британии было не чем иным, как очередной божественной карой. Ученый муж именует пришельцев «дичайшим и нечестивейшим» народом, «мерзкими людьми». Они получили восточную часть острова для поселения, «якобы собираясь сражаться за отечество [родину бриттов. — Е. К.], а на самом деле скорее намереваясь сражаться с ним»[1391]. Осознавая и сожалея о пороках соотечественников, Гильда тем не менее не мог воспринимать вторжение германцев как благо, ибо для него они однозначно были врагами, бедой, посланной в наказание грешникам, равносильной вспыхнувшей ранее эпидемии чумы.
Совсем иначе трактовал эти же события Беда Достопочтенный, ассоциировавший себя с народом англов, то есть с завоевателями. В отличие от склонного выражаться туманным языком иносказаний и пространных библейских цитат Тильды Беда вполне конкретен в перечислении преступлений бриттов против Бога. Цитируя своего предшественника, он сначала признает англов злом, точнее, карой, посланной «Божьим промыслом в наказание за нечестивые дела», именуя зажженный ими огонь «мщением Божьим тому погрязшему в грехе народу, подобно огню халдейскому, что сжег стены Иерусалима»[1392]. После же обращения в истинную веру соплеменники превращаются для Беды в «ангелоподобный народ», угодный Богу, проявляющему к нему великие милости[1393]. В доказательство этих слов достопочтенный муж приводит пространные цитаты из писем папы Григория Великого к крестителю англов Августину Кентерберийскому, в которых понтифик убеждал проповедника в том, что все совершенные им чудеса Господь даровал не ему, но обращенным им[1394]. Даже короля Эдильфрида, который «теснил бриттов сильнее, чем все прочие правители англов», Беда именовал «славнейшим», сравнивая его с царем Саулом. И хотя Эдильфрид «не был знаком с истинной верой», он все же заслужил восхищение автора именно по той причине, что «ни один другой правитель или король не подчинил народу англов больше земель; эти земли он заселил, изгнав или подчинив местных жителей»[1395]. Таким образом, очевидно, что для Беды этническая идентичность выступает на первом месте: для него англы хороши еще до принятия христианства, как я покажу ниже, этот авторитетнейший из английских историографов даже был готов одобрить массовое убийство христиан-бриттов язычниками-англами. Впрочем, разумеется, описывая эти деяния предков, достопочтенный муж принимал в расчет последующую историю своего народа и учитывал его грядущее крещение.
Предложенная Бедой история оставалась незыблемой вплоть до появления труда Гальфрида Монмутского. Этот смелый автор диаметрально изменил, казалось бы, навечно утвержденный в исторических текстах взгляд на прошлое. Гальфрид не только изобразил бриттов самым великим и благочестивым народом прошлого, но и совершенно иначе, чем его предшественники, изложил историю прихода англосаксов. Во-первых, в трактовке Гальфрида вождь гевиссеев Вортигерн был не законным правителем Британии, а тираном, обманом захватившим трон[1396]. Приглашенный им предводитель саксов Хенгист в свою очередь коварно обманул Вортигерна, возведя укрепленный замок на месте, которое можно было бы обвести одним ремнем. В этом эпизоде Гальфрид использовал миф о строительстве Карфагена царицей Дидоной, купившей у берберского царя Ярба землю, которую можно было бы покрыть воловьей шкурой. Разрезав шкуру на тонкие ремни, хитрецы смогли обвести большую площадь земли. Дидона назвала город Карфагеном, что в переводе с греческого означает шкура, а Хенгист свою крепость Танекастре — Замок ремня.
Вскоре прибывших в Британию язычников стало так много, что это стало беспокоить христиан. Тогда, пригласив бриттских вождей для переговоров, саксы коварно перебили безоружных, оставив в живых только Вортигерна, который под страхом смерти передал врагам власть над королевством[1397]. Но в тот момент, когда враги бриттов уже праздновали победу, к борьбе с ними подключились прибывшие из изгнания сыновья законного правителя Константина — Аврелий Амброзий и Утерпендрагон. Расправившись с предателем Британии Вортигерном, братья стали доблестно теснить саксов. Но окончательную победу над завоевателями одержал сын Утерпендрагона Артур, покоривший не только Британию, но и большую часть Европы от Норвегии до Рима[1398].
При преемниках Артура борьба бриттов с саксами продолжалась с переменным успехом, пока, наконец, несколько врагов не объединились. Вместе с саксами против бриттов выступили африканцы и франки под предводительством Изембарда, племянника короля Людовика, который ради любви к союзникам даже отрекся от христианства. Уцелевшие после битв с врагами бритты оставили центральные части острова, удалившись на запад, в Уэльс и Корнуолл, а некоторые отплыли в Арморику, еще в древности заселенную их соплеменниками. В конце VII в. законный правитель бриттов Кадваллон с 10 тысячами воинов, данных ему вымышленным Гальфридом правителем Арморики Соломоном, разбил саксов, после чего был коронован в Лондоне. Сорок восемь лет его правления Гальфрид описал как эпоху возрождения былого могущества державы бриттов. После его смерти подданные якобы поместили забальзамированное тело короля в бронзовое изваяние, которое затем было закреплено на бронзовом коне и установлено над западными воротами Лондона для устрашения врагов.
Повествуя о бесконечных победах бриттов над саксами, Гальфрид тем не менее был вынужден хоть как-то привести свое сочинение в соответствие с трудами авторитетных предшественников. Для этого он, во-первых, включил в повествование описанных Бедой вождей англосаксов, заставив их взаимодействовать с выдуманными им самим персонажами, а во-вторых, нашел поистине драматическое объяснение захвата Британии германцами. Согласно версии Гальфрида, после смерти Кадваллона среди бриттов снова начались внутренние распри, за которые они были наказаны Богом голодом и очередной эпидемией. А посему сын великого правителя Кадвалладр, которого Беда называет Кэдваллой[1399], собрав остатки бриттов, вернулся в Арморику. В уста Кадвалладра автор вложил горестные сожаления о судьбе его народа, которые одновременно являются заключением ко всему труду Гальфрида: «Всемогущий обрушил на нас заслуженное нами возмездие, которое вырывает нас с корнем из родной почвы, чего не удалось добиться некогда римлянам, а позднее скоттам, и пиктам, и саксам, несмотря на коварство их предательства. Но тщетно мы столько раз избавляли от них свою родину, ибо не было воли Господней на то, чтобы мы властвовали на ней вечно. Праведный судия, узрев, что мы никак не хотим прекратить преступления наши и что никому не по силам изгнать с острова наш народ и пожелав покарать неразумных слепцов, ополчился на нас… Вернитесь, римляне, вернитесь, скотты, вернитесь, амброны-саксы, перед вами покинутая нами из-за Божьего гнева Британия, опустошить которую вам было невмочь! Из нее нас изгнала не ваша доблесть, но всемогущего царя над царями, которому непрестанно наносили мы оскорбления»