Если Беда Достопочтенный и все последующие историографы «народа англов» до Гальфрида Монмутского изображали бриттов жалким народом, тяготеющим к пороку и неспособным самостоятельно защитить себя от внешней опасности, то с появлением «Истории бриттов» картина разительно изменилась. В вошедших благодаря Гальфриду в английскую историографию рассказах о правлениях и деяниях бриттских государей их власть не была ограничена пределами острова. Брут стал известен как первый предводитель бриттов, разбивший объединенное войско двенадцати королей Галлии[1441]. Мало кто из последующих английских хронистов ставил под сомнение историю пребывания Брута в Аквитании, большинство же добавляли к ней все новые подробности. Например, уже упоминавшийся автор хроники «Брут» сообщает, что в той битве 7300 троянцев победили 20 тысяч французов (frenssh-men)[1442]. Свою грандиозную победу Брут одержал в 2850 г. от Сотворения мира, то есть за 368 лет до основания Рима[1443]. Таким образом, согласно английской историографической традиции, могущественная держава бриттов существовала задолго до Римской империи.
Вся дальнейшая история взаимоотношений бриттов с соседями предстает в тексте Гальфрида неопровержимым доказательством их физического и морального превосходства над другими народами. Шестой король бриттов Эбраук, «первый, после Брута, направил корабли к границам Галлии и, затеяв войну, изнурил эти края убийством мужей и насилиями, чинимыми в городах, после чего возвратился с победою, обогащенный несметным количеством золота и серебра… В Иудее тогда правил царь Давид, в Италии — Сильвий Латин, пророками в Израиле были Гад, Натан и Асаф»[1444]. В середине XIV в. Хигден внес небольшую поправку в хронологию, несколько приблизив к своему времени произошедшие события: согласно «Полихроникону», Эбраук начал правление в 15-й год царствования Соломона (Соломон начал править еще при жизни отца, поэтому эти годы считаются годами царствования Давида)[1445]. Джон Стау и Эдмунд Спенсер утверждали, что, покорив Германию, войска Эбраука получили отпор во Франции, завоевать которую удалось только Бруту II[1446]. В любом случае могущественная держава бриттов существовала задолго до исхода евреев из Египта и основания Рима. Такие всемирные хроники, как «Полихроникон» и «Дар истории», дают полное представление о величии древнейшего государства бриттов: хорошо знакомые по Ветхому Завету цари, пророки и герои превращаются в современников различных бриттских королей (например, прославленная Шекспиром история короля Лира произошла в правление царя Иоаса[1447]).
Согласно изложенной английскими хронистами истории, из всех континентальных народов только римляне оказались достойным соперником для бриттов. Имея общее происхождение, бритты и предки римлян первоначально жили в мире и согласии. Знаменитый король Эбраук отправил своих дочерей правителю Италии Сильвию Латину, чтобы они могли составить достойную партию потомкам троянцев[1448]. Потом наступила эра военных походов бриттов, в ходе которых Рим был покорен, и его население было вынуждено платить дань. В IV в. до Рождества Христова два брата Белин и Бренний, в течение года «окончательно покорив Галлию… со всем своим многочисленным войском двинулись на Рим и стали разорять по всей Италии как города, так и крестьян»[1449]. Два выдуманных Гальфридом римских консула Габий и Порсена откупились от бриттов богатыми дарами и обещанием ежегодно выплачивать им дань. Вскоре римляне нарушили договор. Братья после кровопролитного сражения, в котором погиб Габий, взяли Рим и пленили Порсену[1450]. Рассказывая об этих событиях, Джон Хардинг добавил, что после захвата Рима, которому предшествовало покорение Франции, Савойи, Ломбардии, Тосканы и всей Италии, братья были коронованы императорами[1451]. Для того чтобы бриттские вожди выглядели не только удачливыми полководцами, но и хорошими правителями, Джон Стау приписал Бреннию основание целого ряда итальянских городов (Милана, Брешии, Комо, Бергамо, Виченцы, Таранто, Вероны)[1452]. Поскольку в бриттском герое легко угадывается Бренн, предводитель галлов, вторгшихся в Италию в 390 (или 387) г. до н. э., захвативших и разграбивших Рим, то ни Гальфрид, ни последующие хронисты на всякий случай не отрицали присутствия галлов в войске бриттов, объясняя совместные действия брачным союзом Бренния и дочери герцога Арморики (после смерти тестя бриттский герой сам стал править в Бретани)[1453].
Война Белина и Бренния также является одним из излюбленных сюжетов английской средневековой историографии: драматический рассказ о братской междоусобице, примирении и одержанных вместе победах не был пропущен ни одним из хронистов, которые, правда, в большинстве своем предпочитали не упоминать имена римских консулов[1454]. В качестве примера снова сошлюсь на Ранульфа Хигдена — самого авторитетного и популярного хрониста эпохи Столетней войны, добавившего к побежденным братьями народам германцев, датируя войны временем правления на Сицилии тирана Дионисия I[1455]. Только Роберт Фабиан решился на исправление текста Гальфрида: ссылаясь на Тита Ливия, ренессансный историк указал, что Рим был взят в консулат Клавдия Эмилия и Луция Лукреция[1456]. В период правления Эдуарда III, когда взаимоотношения с папской курией были сложными и натянутыми, английские клирики не пропускали сюжет о покорении Рима предками. В представлении историков периода Реформации взятие Рима и разорение Италии окончательно затмевает успех предыдущих кампаний Белина и Бренния[1457].
Если большинством английских историографов эпохи Столетней войны легендарное бриттское прошлое однозначно воспринималось в качестве органичной части древней истории «своего» народа, то суждения «сторонних» наблюдателей по этому вопросу были отнюдь не столь однозначны.
В качестве примера любопытно привести высказывания придворных хронистов Жана IV, герцога Бретонского. Выросший и воспитанный в Англии, женатый на английской принцессе Жан IV де Монфор, хотя и принес в 1366 г. оммаж за свое герцогство Карлу V, тем не менее правил, опираясь на английскую военную помощь. Обвиненный французским королем в сговоре с врагами Франции и в нарушении вассального долга, оставленный бретонскими сеньорами, Жан де Монфор был вынужден в апреле 1373 г. бежать в Англию. В декабре 1378 г. парижский парламент принял решение о включении герцогства в королевский домен. Только после смерти Карла V в сентябре 1380 г. Жану де Монфору удалось получить формальное прощение нового короля Франции в обмен на полный оммаж и клятву верности. Однако вплоть до собственной кончины в 1399 г. этот первый герцог из династии де Монфоров продолжал лавировать между своим могущественным сеньором и грозным союзником в лице Англии, постоянно рискуя вызвать недовольство бретонской знати, не желавший усиления ни французского, ни английского влияния.
В сложившейся ситуации придворные историографы герцога регулярно обращались к теме истории суверенной Бретани, демонстрируя исключительное благородство бретонской крови. Полностью восприняв изложенную Гальфридом Монмутским историю бриттов, заселивших сначала Британию, а потом и Арморику, бретонские хронисты подчеркивали, что их народ не имеет ничего общего с французами. Однако и в англичанах они отказывались видеть «братьев по крови», именуя их не иначе как саксами. По мнению секретаря герцога Гильома де Сен-Андре и его анонимного современника, только бретонцы являются истинными бриттами, а герцог Жан де Монфор — прямым потомком Брута[1458]. Этот сюжет важен не только с точки зрения популярности мифа о Бруте за пределами Англии, но также как пример своеобразной антианглийской пропаганды.
Своего рода квинтэссенцией процессов складывания в английской историографической традиции представлений о героическом прошлом англичан стало предание о короле Артуре. Он предстает в образе величайшего правителя Англии и самого благородного рыцаря христианской эпохи; Артура, его двор и рыцарей Круглого стола воспевали поэты и авторы романов по всей Европе.
Своими корнями предания о короле Артуре уходят в верования и сказания древних кельтов. Мифологизированные рассказы кельтов о вождях и героях долгое время существовали исключительно в устной форме. Самые ранние валлийские поэмы, в которых встречаются упоминания о подвигах великого воина и вождя по имени Артур, датируются VI–VII вв. Имя Артур упоминается в «триадах» — заголовках, использовавшихся бардами для запоминания воспеваемых ими историй. В конце XI в. Артур стал популярным персонажем агиографической литературы, представая в роли первоначально жестокого и лживого предводителя воюющих с саксами отрядов, кардинально изменившегося под влиянием святых мужей[1459].
Около 830 г. «Ненний» в «Истории бриттов» рассказал о том, как под предводительством удачливого и доблестного воина Артура бритты одержали двенадцать грандиозных побед над саксами, самой великой из которых стала битва при горе Бадоне