— Иногда эксцентричные люди по-настоящему гениальны, — ответил Михаил.
Он произнес это так, как произнес бы любой льстивый джентльмен, но выражение глаз противоречило беспечному тону. С того момента, как он вошел в каюту, Михаил смотрел на меня. И только на меня.
Я торопливо убрала на место накидку леди Регины, надеясь, что он не заметит, как сильно я испугана. Изо всех сил избегая его взгляда, я смотрела на всех остальных в комнате: на леди Регину, возбужденную появлением нового поклонника, на Лейтона, опять пьяного, и на Ирен, которая выглядела такой изможденной, словно весь день работала вместо меня. Очевидно, никто из них не знал, почему Михаил интересуется дядей Хамфри, и они ничего не подозревали; они не замечали уз, связывающих этого человека с миром сверхъестественного.
— Как жаль, что вы не можете познакомиться с виконтом Лайлом, — щебетала леди Регина. — Он бы обрадовался встрече с другом покойного дядюшки.
— В самом деле жаль, леди Регина. — Михаил плавно сделал еще один шаг в мою сторону. — А что помешало виконту отправиться с вами в путешествие? Надеюсь, не плохое самочувствие?
— У него дела в Лондоне, — слишком быстро ответил Лейтон.
Мог бы просто поднять табличку с надписью: «Он пытается договориться с кредиторами, чтобы мы могли продолжать жить как богатые люди, хотя остались без денег».
Но Михаил замял секундную неловкость с легкостью, присущей любому джентльмену:
— Деловые вопросы — такое бремя! Надеюсь, он скоро присоединится к вам в Штатах и я буду иметь удовольствие познакомиться с ним.
Ирен увидела меня, наверняка белую как простыню, и слабо улыбнулась:
— Ты можешь идти, Тесс. То есть Дэвис. Больше ничего не потребуется.
— Мне тоже пора уходить, — тут же сказал Михаил. — Вечер был чудесным, однако я должен пожелать вам bonsoir. Но пообещайте, что мы с вами в ближайшее время поговорим о коллекции дяди Хамфри.
«О нет, не отпускайте его вместе со мной!» Скорее всего, мы окажемся в коридоре не одни, но вдруг? И тогда… я даже думать не хотела о том, что случится тогда.
Раз в жизни снобизм леди Регины сыграл мне на руку. Она ни под каким видом не собиралась так легко отпускать русского аристократа:
— Вы должны остаться выпить бокал бренди с Лейтоном.
— Чертовски верно, — буркнул Лейтон, пытаясь удержаться на ногах.
— Мы уже выпили бренди в салоне, и мне этого вполне достаточно… — Безукоризненная маска сердечности Михаила дрогнула; спеша к двери, я чуяла его нетерпение.
— Ирен, помоги же мне убедить графа. В наши дни так редко встретишь приличных светских молодых людей! Клянусь, этот Алекандр Марлоу от кого-то скрывается. Он что, намерен пропускать каждый обед на борту?
Михаил смотрел, как я уходила, отлично понимая, что попался в собственную ловушку. Уже выходя за дверь, я услышала, как он сказал:
— Может быть, мистер Марлоу просто не умеет получать удовольствие от жизни. В отличие от меня.
Оказавшись в коридоре, я пустилась бежать. Несмотря на толстый ковер, каждый шаг отдавался громким топотом. Хорошо одетым леди и джентльменам приходилось прижиматься к стенам, чтобы не столкнуться со мной. Зрелище было то еще, но меня это не волновало. Нужно вернуться в третий класс до того, как Михаил сумеет вырваться от Лайлов.
Я добежала до лифта, где лифтер служил мне гарантией безопасности, хотя и был всего лишь мальчишкой. Он улыбнулся мне, и я почувствовала себя виноватой. Не подвергаю ли я его опасности, просто находясь рядом? Вдруг Михаил убьет кого-нибудь другого, добираясь до меня?
Мальчик высадил меня в третьем классе, и я снова побежала. Глупо, конечно, — он никак не может преследовать меня тут. Но вечерний свет в коридоре показался мне не таким ярким, и я вообразила, что за спиной раздаются шаги.
Нет. За спиной действительно послышались шаги.
Я бежала все быстрее и быстрее, и шаги тоже ускорялись. Дверь в третий класс находилась прямо передо мной. Чтобы ее отпереть, придется остановиться, и в это время он меня догонит. Сердце колотилось как сумасшедшее, я решила повернуться и драться…
Резко повернулась и никого не увидела. И ничего не услышала.
Это эхо. Эхо моих собственных шагов.
Я рассмеялась над своей глупостью, но смех прозвучал как-то очень жалко, а сердце продолжало колотиться. Всю дорогу до каюты ноги мои дрожали.
В каюте было темно, пожилые норвежские леди уже спали, а Мириам еще не вернулась. Может быть, теперь моя очередь дразнить ее «ночными приключениями»? Но нет, еще совсем не так поздно. Наверное, они с Джорджем просто гуляют по палубе. Я могла бы сходить в столовую и посмотреть, не устроили ли там снова вечер танцев, но слишком устала, чтобы получить от этого удовольствие.
Этой ночью я хотела только спать.
Я надела ночную рубашку. Когда тонкий ситец скользнул мне на плечи, я вспомнила, в чем спала вчера — в нижней одежде, влажной от пара. И вспомнила Алека, запертого в турецких банях, снова превратившегося в волка. Воющего. Чудовищного. Ужасного.
Но когда я вспоминала, как болезненно дается ему превращение… когда представляла, через какую он проходит агонию (как Михаил), не имея ни выбора, ни надежды… нет, я не могла бояться Алека. Я испытывала только сострадание.
Уже собравшись залезть на свою верхнюю койку, я услышала шуршащий звук под дверью, посмотрела и увидела сложенный лист бумаги, просунутый в щель.
Какой-нибудь корабельный информационный листок? Я нахмурилась, опустилась на колени и взяла его. Сквозь щель под дверью проникало достаточно света, чтобы прочитать написанное.
На листке крупным почерком было написано:
Ты должна помочь мне, Тесс. Не стой у меня на пути. Чтобы доказать тебе серьезность своих намерений, в течение двух дней я причиню боль тому, кого ты любишь. Не тебе. Тебе я сделаю больно, если ты меня разочаруешь или если мне этого захочется.
Он не подписался, да ему это и не требуется.
Поняв, кто это написал, я сообразила, что свет, падающий из-под двери, прерывается в двух местах — как раз там, где должны стоять две ноги, если кто-нибудь находится по ту сторону двери и собирается войти.
Я не могла шевельнуться. Не могла закричать. Могла только оставаться на месте, сжимая в руке скомканную записку, и думать о том, что по другую сторону двери стоит Михаил. Мои спутницы уже крепко спали, но это две старые леди, которых он, не задумываясь, разорвет на части, чтобы добраться до меня.
А потом он ушел.
Не знаю, сколько времени я сидела, скорчившись, под дверью, но к тому времени, как сумела подняться, у меня болела каждая мышца. Дрожа, я забралась в свою койку и плотно закуталась в одеяло. Кому он сделает больно? На пароходе нет никого такого — Мириам, конечно, моя подруга, но, держу пари, Михаил об этом не знает.
Он не мог иметь в виду Алека. Не мог.
Я боролась со сном, потому что не знала, сумею ли проснуться.
Глава 12
12 апреля 1912 г.
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — спросила Ирен в пятый раз за утро.
— Конечно, мисс Ирен.
Хотя чувствовала я себя отвратительно и выглядела примерно так же. Прошлой ночью я все-таки уснула, но ненадолго и не крепко, а когда в каюту вошла Мириам, у меня чуть разрыв сердца не случился. Еще пару дней без сна и еды, и Михаилу не придется меня убивать: я сама умру до того, как мы войдем в порт.
Ну ладно, тут я немного преувеличиваю, мне и раньше приходилось много работать без нормального отдыха и еды, но я выглядела бледной, и Ирен, конечно, это заметила.
Она отдыхала в кресле на палубе, придерживая рукой широкополую соломенную шляпу. Леди Регина куда-то отошла — вероятно, заискивала перед графиней Ротской, или леди Дафф Гордон, или еще кем-нибудь вроде них. Лейтон, скорее всего, играл в карты с Михаилом. И мать, и брат предпочли бы, чтобы Ирен налаживала связи с другими аристократами либо напрашивалась на покровительство богатых мужчин. Вместо этого она читала взятую в корабельной библиотеке книгу.
— Слушай, Тесс, — сказала Ирен, — ведь сегодня у тебя выходные полдня, так? Так почему бы тебе не уйти прямо сейчас?
До начала моего выходного оставалось не меньше часа.
— Вы уверены, мисс Ирен?
— Совершенно уверена. Только скажи Неду, чтобы он пришел и забрал меня, а то я опоздаю на ланч.
Она улыбнулась мне, откровенно радуясь возможности остаться совсем одной. Это удовольствие для нас обеих, сообразила я.
— Спасибо, мисс.
Я быстренько сделала реверанс и пошла в свою каюту. Мысль добираться туда самостоятельно немного пугала, но Михаил не ждет, что я освобожусь прямо сейчас, кроме того, корабль живет, бодрствует и полон энергии. Первый класс элегантен и утончен, прогулочная палуба представляет собой настоящий модный бульвар, но и третий класс, когда я до него добралась, тоже бурлил энергией. Казалось, что каждая мать и каждый отец вывели своих отпрысков из кают погреться на солнышке. Пока я шла по коридору, две маленькие девочки — судя по огненно-рыжим волосам, ирландочки — промчались мимо меня, причем одна тащила куклу ростом в половину себя.
Мириам в каюте не было, зато там находились обе норвежские леди. Они рядышком сидели на нижней койке и листали старый потрепанный альбом. Мы обменялись дружелюбными улыбками, ставшими нашим главным способом общения, и я занялась делом.
Никакого форменного платья на несколько благословенных часов. Прежде всего я нырнула в свою сумку, чтобы вытащить то, в чем собиралась провести этот день, то есть то, что обычно надеваю в свои выходные: простое темно-синее платье, которое сшила себе сама, с высоким воротом и достаточно свободное, чтобы отец не счел меня грешницей, собравшейся пойти по стопам сестры. Оно бы прекрасно подошло для нескольких часов на палубе третьего класса.
Но сегодня я пойду в первый класс. С Алеком. Никто ничего не скажет, если я надену это платье, но я не хочу. Так что я нырнула еще глубже в сумку, на самое дно, и нащупала кружево.