.
Необходимо отметить, что другим секретарем Керенского был Н. Д. Кондратьев – впоследствии выдающийся ученый-экономист с мировым именем, основоположник теории экономических циклов и автор знаменитой «пятилетки Кондратьева» (1924–1928). Эти два ярких мыслителя дружили с юности, вместе учились в семинарии деревни Хреново. В отличие от Сорокина, Кондратьева вычеркнули из списка высылаемых из страны на «философском пароходе», и он остался в СССР, где и обрел мировую славу. В 1930 году Н. Д. Кондратьев был осужден по делу мнимой Трудовой крестьянской партии и в 1938 году расстрелян. Питирим Александрович приложил много усилий, чтобы вызволить своего друга из чекистских застенков, но тщетно[313].
В мае 1917 года Питирим Александрович женился на Елене Петровне Баратынской, у них было двое сыновей.
В это время Сорокин разработал концептуальные основы своей «Социологии революции». «Всякая революция в своем развитии проходит два этапа: в первый период революционный маятник, раскачавшись, сносит все старое и в своем движении вперед достигает максимума; затем начинается второй этап: революционный маятник начинает ползти обратно, отдает одну позицию за другой, пока не останавливается на одном из пунктов, довольно далеком от ранее достигнутой максимальной точки»[314]. Причина этого обратного сползания кроется во все нарастающем недовольстве населения. Кто же виноват в этом? Временное правительство? Нет. Те, кто потерял власть, богатство и привилегии в результате революции? Нет, поскольку их слишком мало. Большевики, ведущие разнузданную пропаганду против Временного правительства? Оказывается, тоже нет.
Главная контрреволюционная сила, по мнению Сорокина, – это обыватели. «Обыватель напуган революцией. Она отняла у него покой. Она нарушила его мир, увеличила опасности, внесла беспорядок в его жизнь, короче, дала ему минусы, а не плюсы. Обыватель всегда консерватор, он любит порядок, чинопочитание, сложившийся уклад жизни. Революция все это перевернула вверх дном – и обыватель негодует»[315]. Да, люди, не подверженные революционному угару, не любят революции.
Вообще-то, обыватели (мещане, буржуа, бюргеры) и составляют социальную базу демократии, потому что именно этот слой «поставил на место власти большинство, на место силы – закон, а на место ответственности – процедуру голосования»[316]. Но это так называемая буржуазная демократия, а Питирим Александрович был социалистом. А «социалистический строй – это такой строй, когда люди будут добросовестно исполнять свои общественные обязанности не ради того, что им будет грозить каторга или смертная казнь, не ради того, чтобы обеспечить себя и близких, а во имя самого общественного долга, бескорыстного альтруизма, во имя категорического императива»[317]. Те, кому за 50, хорошо помнят подобные заклинания советской пропаганды.
Осенью 1917 года Сорокин был избран членом совета Комитета народной борьбы с контрреволюцией и членом Временного совета Российской республики (совещательный орган при Временном правительстве) и принял активное участие в разработке «Политической программы Временного правительства». Питирим Александрович требовал более жестких мер против деятельности большевиков. Петроградский совет он называл «Советом безработных и дезертирских депутатов»[318].
С большевиками Сорокин вступил в открытый конфликт. «…Когда видишь, как маленькие, ничем не одаренные, ничего не давшие человечеству люди надевают на себя тогу спасителей мира, когда свихнувшиеся российские интеллигенты Луначарские и Троцкие, Ленины и Зиновьевы и, еще хуже того, люди, подобные Поссе, всю жизнь блуждавшие в трех соснах, выступают в роли чуть ли не Спартаков, сиречь помазанников и избранных вождей мира, когда видишь, как темный, до 80 % своих членов безграмотный, а в остальной части – едва умеющий читать и писать российский пролетариат, не имеющий опыта борьбы, под гипнозом революционной фразеологии всерьез начинает думать, что он и впрямь „передовой, самый просвещенный и самый лучший отряд Интернационала“… <…>… Когда Россия гибнет от темноты, невежества, дикости, неуменья жить и неуменья созидать, когда жизнь наносит удары за ударом и показывает всю нашу отсталость, невольно становится досадно, становится неловко… <…> Россия говорит, но мало делает. Россия хочет спасти себя речами и резолюциями, но не делом, не трудом…»[319] – писал Сорокин в одной из своих статей.
Питирим Александрович был избран депутатом Учредительного собрания от Вологодской губернии, однако кроме организационного совещания по поводу деятельности Учредительного собрания он в работе этого органа участия не принимал. Его опять арестовали по сфабрикованному обвинению 2 января 1918 года, но уже 23 февраля освободили. На этот раз арест большого впечатления на Сорокина не произвел, и он продолжил свою «контрреволюционную» деятельность – готовил восстания против большевиков в Великом Устюге, Вологде и Архангельске. Очередной арест обернулся уже крупными неприятностями – он был приговорен к расстрелу.
Было это малодушием или, наоборот, мудростью зрелого человека, но, находясь в камере смертников в Великоустюжской тюрьме, он написал открытое письмо, в котором отрекся от партии эсеров и заявил о прекращении политической деятельности. Письмо это было опубликовано в газете «Правда» 20 ноября 1918 года и привлекло внимание В. И. Ленина. Владимир Ильич любил, когда оппоненты «разоружались перед партией», и потому решил задать «урок» остальным контрреволюционерам. В своей статье «Ценные признания Питирима Сорокина» вождь пролетариата писал: «Честное признание политической ошибки приносит очень большую политическую пользу многим людям, если дело идет об ошибке, которую разделяли целые партии, имевшие в свое время влияние на массы. Политическое значение письма Питирима Сорокина именно в настоящий момент чрезвычайно велико. Оно дает нам всем урок, который надо хорошенько продумать и усвоить».
И для лучшего усвоения этого «урока» Ленин дал «личное указание» освободить Сорокина. Имущество, включая жилище в Петрограде, конечно же, ему не вернули.
С этого момента Питирим Александрович решил заниматься исключительно научной деятельностью. Он возвратился в университет, написал книгу «Система социологии» в двух томах (1920) и на ее основе защитил магистерскую диссертацию. «Система» была разгромлена, особенно старался еще один ученик Петражицкого и Ковалевского, его старый знакомый М. А. Рейснер[320].
Под гнетом объективных и субъективных обстоятельств Сорокин решил взяться за старое: вероятно, научная добросовестность побудила Питирима Александровича проявить повышенный интерес к причинам массового голода в стране в 1921–1922 годах. Он подготовил к изданию книгу «Голод как фактор», которая вряд ли обрадовала бы власти. Достаточно привести лишь одну фразу из этого сочинения: «Там, где все становятся шакалами и хищниками, нельзя заниматься производительным трудом. Те, кто будет им заниматься, все равно ничего не получат для себя: тысячи грабителей будут драть с них сто шкур и не оставят им даже голодного пайка. Посему вся экономическая жизнь такого общества неизбежно идет к полному краху, который и произойдет рано или поздно, а именно – когда будет разворовано все и воровать уже станет нечего»[321]. Весь тираж книги был уничтожен в сентябре 1922 года.
Столь неисправимую «контру» полагалось «шлепнуть», но под парами стоял виртуальный «философский пароход»[322], и власти от греха подальше решили отправить Сорокина на этом, как они надеялись, «титанике»: супруги Сорокины попали сначала в Берлин, а затем по личному приглашению президента Чехословакии Т. Г. Масарика переехали в Прагу, где Питирим Александрович читал лекции и написал книгу «Современное состояние России».
Будучи в эмиграции, Питирим Александрович не раз предрекал падение большевистского режима от рук все того же зловещего обывателя. Он был уверен, что коммунистический революционный экстаз угаснет, так же как осенью 1917 года угас экстаз Февральской революции. Введение НЭПа он принял за это угасание и назвал его банкротством большевиков. В общем-то, он оказался прав. Вот только его пророчество сбылось несколько позже, чем он предсказывал, – через 70 лет.
В октябре 1923 года Сорокин получил из США приглашение выступить в нескольких университетах с лекциями о русской революции. Цикл лекций состоялся в начале 1924 года, после чего он был избран профессором Университета Миннесоты и работал в этой должности до 1930 года[323]. В 1931 году Питирим Александрович основал социологический факультет в Гарвардском университете и руководил им до 1942 года. До 1959 года он был профессором Гарвардского университета. Сорокин считается одним из основателей американской социологии, о чем свидетельствует его избрание президентом Американской социологической ассоциации в 1965 году.
Умер Питирим Александрович Сорокин 10 февраля 1968 года в возрасте 79 лет в городе Винчестер, штат Массачусетс, США.
Эпилог
Через призму времени легче осознать, что замена одних органов власти другими невозможна без потерь управления, психологических сдвигов как у отдельных лиц, так и у общества в целом, тем более когда идет война.
Временное правительство не обладало и долей той легитимности, которой обладали имперские органы власти, даже в конце 1916 года. Наверное, князь Львов и члены его кабинета считали, что всему свое время: пройдет Уч