А вот люди вроде Ефима Борисовича – настоящие лидеры, вожди. Они созданы, чтобы вести за собой, брать, что захочется, добиваться больших высот. Таких мало, говорил учитель, но Илья – тоже из этой породы, Ефим Борисович сразу это понял. Потому и поделился с молодым другом своей тайной.
У полуразрушенной монастырской стены, за которой их компанию должен был ждать Ефим Борисович, Таня вдруг с сомнением проговорила:
– А это не опасно – идти туда?
«Тоже мне, очнулась!» – подумал Илья, но не успел ответить, как вмешалась Любаша:
– Не хочешь, можешь не ходить. Я лично ничего не боюсь! – с вызовом сказала она и самой себе, должно быть, показалась смелой и взрослой.
– И правильно, Люба. Бояться тут совершенно нечего, – весело произнес знакомый голос. Все резко обернулись.
– Ефим Борисович? Вы… тоже тут? – опешила Любаша.
Таня застыла, разинув рот. Парни, понятное дело, не удивились, но были немного взволнованны: как поведут себя девчонки?
Но тревожиться оказалось не о чем. Ефим Борисович быстро взял ситуацию в свои руки, объяснил, что к чему. Сказал, что одним по подземелью разгуливать опасно, можно заблудиться, не добравшись до круглой комнаты (он назвал ее «комнатой желаний»). Пообещал, что проводит их, покажет.
– Почему вы сразу не сказали, что тут будет Ефим Борисович? – спросила мальчиков Любаша. – Если бы мама знала, что он с нами, то обязательно отпустила бы. Не пришлось бы и про пикник на озере врать.
Это был скользкий, каверзный вопрос. На чело Ефима Борисовича набежало облачко, но он тут же нашелся с ответом:
– По правде говоря, я не имею права водить вас сюда. Здание заброшенное, старое; подземелье запутанное. Да, я его как свои пять пальцев знаю и уверен, что ничего плохого с вами не случится, но людям разве объяснишь? Вот ты говоришь, мама бы отпустила. А я думаю, скорее она бы в РОНО на меня пожаловалась. Так что уж будьте добры, не болтайте направо-налево о том, что я с вами тут был.
Ребята принялись горячо убеждать учителя, что умеют хранить секреты. Любаша покраснела, глянув в недовольное лицо Ильи. Похоже, она готова была себе язык откусить.
Потом они долго шли в темноте, держась за руки. Лучи фонариков плясали на стенах подземелья, было немножко страшно, но от этого почему-то весело. Один раз Любаша споткнулась, и Валька подхватил ее, задержав в объятиях. Илье показалось, что он хочет поцеловать девушку и ему это удастся, но Любаша высвободилась и зашагала дальше.
Илья потерял счет времени и совершенно не ориентировался в темноте. Если бы Ефим Борисович задумал бросить их тут, они ни за что не отыскали бы дорогу назад.
– Долго нам еще? – плаксивым голосом спросила Таня. – Я устала.
Илья еле удержался, чтобы не сказать какую-нибудь резкость, а Ефим Борисович бодро произнес откуда-то спереди:
– Почти пришли, Танечка!
Но на самом деле они шли еще минут десять или даже пятнадцать, пока не оказались на месте. Больше никто ничего не говорил, в темноте слышны были только шаги, дыхание и покашливание Михи: он недавно переболел простудой и кашель еще не прошел.
– Что ж, господа, вот мы и на месте! – возвестил провожатый, и они вошли в круглую комнату. Ефим Борисович прикрыл за ними тяжелую дверь, чтобы из коридора не тянуло холодом.
– Здесь так тепло! – удивилась Любаша.
– Это одна из загадок комнаты желаний, – ответил Ефим Борисович.
Голос его звучал непринужденно, и Илья еще раз восхитился самообладанием этого человека. Он знал, как волнуется Ефим Борисович, ведь задуманное может сорваться.
Возможно, он где-то ошибся, расшифровывая записи. Тогда что-то пойдет не так, и в итоге ничего не получится. Сила Третьего круга останется неразбуженной, а долгие годы исследований окажутся напрасно потраченным временем.
Между тем ребята, изумленные чудной комнатой, принялись обходить ее, переговариваясь и делясь впечатлениями. От света фонариков, которые были у них в руках, в помещении было достаточно светло, чтобы видеть в центре комнаты колодец, но Ефим Борисович все равно предупредил:
– Осторожнее, ребята! Там очень глубоко.
– Сколько метров? – спросил Валька.
– Не знаю. Если посветить вниз, дна не увидишь. Я пробовал бросать туда камешки, но не услышал, чтобы они ударились обо что-то.
Миха присвистнул и закашлялся.
– Вот уж правда, бездонный колодец! – сказала Любаша.
– Нет, дно-то есть, конечно… – проговорил Ефим Борисович.
– Но лучше этот факт на собственной шкуре не проверять, – закончил за него Илья.
Они еще некоторое время бродили по комнате, а потом Сашок спросил:
– Так что, мы будем желания загадывать или нет?
Лицо Ефима Борисовича в скудном желтоватом свете фонаря вдруг показалось алчным и хитрым. На какой-то совсем крошечный миг Илье вдруг захотелось крикнуть: «Не будем!» – и выбраться отсюда. Но наваждение быстро прошло.
И вот уже они, следуя указаниям Ефима Борисовича, стали рассаживаться в кружок по краю колодца. По-турецки, как посоветовал учитель. Так удобнее. Сам он присел у стены.
– А когда надо загадывать? – спросила Любаша. – И как – вслух или про себя?
Илья отлично знал, что ничего такого делать не нужно, это просто выдумка, уловка, призванная отвлечь внимание, создать необходимый антураж, расслабить ребят, поэтому со скрытой усмешкой выслушал заготовленные заранее слова Ефима Борисовича:
– Пока я буду читать, думайте о том, чего бы вам хотелось. Можете закрыть глаза, чтобы как следует сосредоточиться. Загадывайте про себя, вслух говорить не нужно. Вы должны сидеть и молчать, пока я к вам не обращусь! Нельзя говорить, вставать – иначе ничего у нас не получится! Не сбудется! Вы поняли? Согласны?
Ребята с готовностью закивали, переглядываясь и улыбаясь.
Зажженные фонарики они положили на пол возле учителя, потому что он должен был читать что-то по бумагам, которые держал в руках. Остальная часть комнаты почти целиком погрузилась во тьму.
Пока возились, рассаживались, задевая друг друга, все казалось забавным, романтичным и немного смешным. Никто не верил, что загаданное сбудется. Но ведь и под Новый год никто всерьез не верит в исполнение желаний, однако все под бой курантов их загадывают.
– Хочу стать «Мисс Вселенной»! – хохотнула Любаша.
– Ты и так уже… самая красивая, – с робким обожанием отозвался Валька.
– Лучше, чтобы деньги не кончались, – сказал прагматичный Сашок. – Как ни откроешь кошелек, там всегда пять штук!
– Ага, баксов! – подхватил Миха, и все засмеялись.
Но когда уселись прямо перед черным провалом колодца, всем стало не по себе. Ребята замолчали, притихли.
– Страшно как-то, – пискнула Таня, выразив общее мнение.
Но признаться в этом было стыдно, и все зашикали на нее, застыдили.
– Это же просто игра! – презрительно бросила Любаша и посмотрела на Илью. В этот момент он понял, что она собирается загадать, но его это ничуть не тронуло.
«Нет, это не просто игра», – подумал он.
Все остальные закрыли глаза, концентрируясь на своих желаниях.
Ефим Борисович начал читать. Голос звучал монотонно и глуховато, а слова, которые он произносил, невозможно было понять. Вроде бы и похоже на русский, и отдельные слова узнаваемы, но общий смысл не разберешь. Илья знал, что это старославянский язык и что сейчас Ефим Борисович обращается к силе Третьего круга.
Илья вспомнил, как учитель говорил про магию числа три, которое так или иначе должно повторяться в нескольких комбинациях.
Им всем – восемнадцать лет, то есть шесть раз по три (сам Ефим Борисович войти в круг, понятное дело, не мог, но у него была другая миссия).
В кругу их должно быть шестеро – это два раза по три.
Сидящие должны образовывать собою третий круг: первый круг – это колодец, второй – стены комнаты.
Цикл, который они сегодня начнут – который он, Илья, начнет! – завершится через пятнадцать лет, пять по три: каждые три года будет…
Его размышления прервал Ефим Борисович. Закончив читать, он говорил ребятам, уже на нормальном русском языке:
– Теперь вы должны пообещать отдать что-то в обмен на исполнение вашего желания. Какую-то мелочь, вроде любимого плюшевого мишки. Я буду называть ваши имена, а вы должны, не вставая с места, вытягивать руку над колодцем и произносить: «Даю зарок». Только и всего.
Илья знал, в чем на самом деле состоит обет: они поклянутся отдать то, что потребуется, тогда, когда будет нужно, сами не зная об этом. А если когда-нибудь кто-то сложит два и два, догадается, заподозрит, спросит, что связало их сегодня, то сердца их остановятся и они погибнут, чтобы не выдать тайны. Им вообще предстояло забыть о том, что здесь случилось сегодня, – всем, кроме, разумеется, Ильи и Ефима Борисовича.
Что возьмет сила Третьего круга, точно было неизвестно. Но вряд ли это будет что-то безобидное или незначительное, ведь взамен, когда цикл завершится, Илья и Ефим Борисович получат в свое распоряжение такое могущество, какое никому и не снилось. Они смогут управлять чем и кем захотят, иметь все что пожелают! Это было так величественно и глобально, что не укладывалось в голове.
Пока сидящие в кругу по очереди послушно давали зарок, все еще думая, что это вроде игры, Илья настраивался на то, что ему сейчас предстояло, и беспокоился: похоже, Ефим Борисович немного ошибся.
Прежде он говорил, что Илье предстоит дать зарок первым, а вместо этого почему-то вызвал другого человека, Илья же поклялся предпоследним. Но ведь не спрашивать же об этом сейчас! Ладно, решил Илья, он узнает обо всем после. Может, порядок не имеет большого значения. В любом случае Ефиму Борисовичу виднее.
Когда все дали зарок, Ефим Борисович снова недолго почитал что-то на старославянском, а потом вступил в круг и встал лицом к Илье. С одной стороны от него сидела Таня, с другой – Миха.
«Сейчас!» – понял Илья, приготовившись встать, когда Ефим Борисович протянет ему руку.
Того, что произошло дальше, он не ожидал. Это случилось очень быстро, никто не успел сообразить, что происходит, как все уже закончилось.