- Крепче прижимай приклад, иначе зубы выбьешь! Напряги руки, что они у тебя, как сопли! Не закрывай глаза! Целься! Куда стреляешь, рядовой! Твою мать! По своим ведешь огонь! Давай, соберись! Смотри в прицел, совмещай мушку, плавно спускай курок. Жми.
Прогрохотал выстрел, ощутимый толчок в плечо дернул все тело.
- Отпускай, мы же стреляем одиночными. Нажал - выстрел, нажал - выстрел.
Я закивал, что-либо говорить был не в состоянии. Скоро у меня стало получаться и Андрей перещелкнул предохранитель на сектор стрельбы очередями. Здесь я снова дал маху. Нажал на курок… От испуга, грохота, тряски растерялся, запаниковал и не смог его отпустить. Автомат прыгал и дергался в руках, словно отбойный молоток. Наконец, калаш успокоился. Приклад отбил все плечо, в ушах стоял звон.
- Ну, как кучность? - спросил Андрей, грозно нависая надо мной.
- А?
- В следующий раз, - Андрей подошел вплотную так, что мне пришлось отступить, - Михалыч, я тресну тебя, ей Богу. Ты стреляешь, как баба. Какого черта закрываешь глаза? Куда ты так попадешь? Чего ты боишься? Давай сначала. И береги патроны, они на вес золота.
Совсем стемнело, когда Андрей перелил остатки воды из пятилитровой канистры в две литровые бутылки, а пустую пластиковую тару поставил в десяти метрах от меня.
В конце концов, израсходовав еще один рожок, я попал в цель. Подлетевшая вверх с пулевым ранением канистра ознаменовала конец трудового дня. В эту ночь ко всем прежним напастям прибавились звон в ушах и ноющая боль в плече.
Встали в семь утра, разминка немного раздвинула горизонты возможностей. Плотно позавтракали и стали готовиться к предстоящему мероприятию. Надо признать, я здорово нервничал, все утро мондражировал и никак не мог отвязаться от мысли, что скоро придется нос к носу столкнуться с головорезами. Перед самым отъездом Андрей подозвал меня и заставил расстрелять рожок по консервным банкам. Я смог поразить только одну и то из положения «лежа». Андрей ничего на это не сказал, лишь махнул рукой и пошел к машине.
Несколькими минутами позже он замкнул провода замка зажигания и мы помчались на запад к городу Лабрад. Андрей выдал мне автомат и два рожка. Четыре гранаты с вкрученными взрывателями рассовал по кабине.
Около получаса мы тряслись по вздыбленной каменными нарывами пустыне, вспугивали пучеглазых песчанок и оставляли за собой столб пыли. Оружие, пустая канистра громыхали в кузове, что немало озадачивало.
Через три километра после того как выехали на дорогу остановились у разоренной бензозаправки. Прилавок с разбитым витринным стеклом, пыльный, забрызганный темными пятнами вполне подошел на роль тайника. Мы втащили его в кузов. На задней стенке компрессорного отделения Андрей отвернул острием ножа несколько болтиков, отогнул стальной лист, за который мы попрятали автоматы.
На подъезде к городу стали попадаться автомобили в основном малолитражки - экономные гибриды с солнечными батареями на крышах. Водители - арабы с подозрением всматривались в наши славянские физиономии, поворачивали вслед головы. Перед самым въездом в город нас обогнал «нисан» с крупнокалиберным пулеметом в кузове.
- Бензинчик здесь имеется, - проговорил Андрей, провожая внедорожник взглядом.
- Ага. Где бы его взять только?
Никаких КПП, заслонов, блокпостов нам не встретилось. Спокойно пересекли черту поселения, обозначенную знаком «Лабрад» на арабском и английском языках. Проехали еще километра три по брошенным, опустошенным кварталам с замусоренными узкими улицами, с тенями, мелькающими в переулках, с рядами ржавых разобранных машин и лишь потом нам стали попадаться жители. Город был грязным, хаотичным и убогим. То тут, то там виднелись следы уличных боев. По мере продвижения к центру людей становилось больше. Кроме стариков встречались молодые парни и мужчины среднего возраста. Два или три раза увидели, замотанных в паранджу женщин. Становилось ясно, что в этом городе переселенцев набралось не густо.
Центр выглядел замызганным: высотные дома зияли брешами от разорвавшихся снарядов, стены испещрены выбоинами, над пустыми окнами черные следы копоти. Растянутая кольцами колючая проволока огораживала пространство у входа в некоторые здания. В воздухе чувствовался запах помоев и гнили. Кругом летали мухи, просто, полчища мух. То тут то там взгляд выхватывал из толпы вооруженных людей. В переулке у мусорной кучи галдела стайка худющих детишек с большими головами и соломенными ручонками.
Мы ехали медленно, маневрируя между машинами и кучами отходов. Здоровые мухи садились на стекла, зеркала, капот, деловито ползали, тыкались хоботками. Только они одни чувствовали себя превосходно в этой большой помойной яме.
- Куда теперь? - спросил я у Андрея, стараясь отвлечься от гнетущих мыслей.
- Забуримся поглубже, найдем рынок или какое другое лобное место.Черномазые любят сбиваться в стаи. Целыми днями могут на жопах сидеть и балакать, лишь бы ничего не делать. Могут просто тусоваться, даже не разговаривать, как пингвины. Потолкаемся среди них, поспрашаем, найдем серьезных парней. Я немного знаю по-арабски.
Скоро мы оказались на людной площади возле трехэтажного здания, предположительно административного, с колоннами и рядом флагштоков. Справа раскинулся грязный рынок с прилавками из ящиков. Среди них толпились и сновали люди.
Андрей загнал машину в переулок, заглушил мотор. Некоторое время мы сидели и всматривались в публику. Люди праздно шатались, останавливались, приветствовали друг друга, беседы вели чинно с серьезными лицами, каждый хотел показать, как он не шутит. Многие стояли и просто глазели по сторонам.
- Ладненько, я пойду, ты сиди, - сказал Андрей, распахнул дверь и вышел из машины. На ходу одернул футболку, прикрывая пистолет. Он шел к группе парней в очках, кучкующихся возле черного внедорожника.
Я напрягся, сжал автомат руками и коленями, словно он был столбом, вокруг которого сейчас все завертится. Андрей подошел к внедорожнику и с дружелюбной улыбкой затеял разговор с водителем. Разговор длился недолго, и уже через минуту Андрей спешно возвращался.
- Едем за тем «хамером», - быстро говорил он, запуская двигатель. От простоватого развязного парня не осталось и следа, в мгновение он перевоплотился и теперь был сосредоточен, рационален до невозможности. - Сказал, что есть бензин, много бензина, что оружие им нужно. Но он сам не решает.
Взревел «хамер», парни в очках втянулись внутрь, захлопнулись двери.
- На таком тракторе они просто льют горючку в канаву. По ходу, ее здесь моря и океаны, а это предполагает ее дешевизну. Есть шанс выторговать за каждый ствол литров по двести, а то и по двести пятьдесят. Так что, может, пятью калашами обойдемся. Ты, Михалыч, - Андрей вырулил из переулка и уцепился за черный внедорожник, - главное не дрейфь и помни, стрелять только по моей команде. И не забудь снять с предохранителя.
Я дернулся к предохранителю.
- Не сейчас, - остановил он меня, - скажу когда. Веди себя естественно, не выказывай нервозности, пусть думают, что подобными делами занимаемся каждый день и по многу раз. Присматривайся к окружающим. Будь готов, что они полный отстой. Нас наверняка будут обыскивать. Автоматы спрятать не получится, а вот пистолет и магазины давай рассуем.
Пока Андрей говорил, левой рукой втискивал магазин под приборную панель, затем достал из-под сиденья второй и засунул туда же. Придирчиво осмотрел тайник. Затем достал пистолет и стал шарить взглядом по кабине в поиске укромного места.
- Подержи руль, - я наклонился, ухватился за баранку. Машина вильнула, но я сумел выровнять.
- Нежнее, Михалыч, - Андрей обеими руками вцепился в колонку, встроенную в обшивку двери и вырвал ее. В дыру положил пистолет с гранатами, приделал динамик на место, приткнув отверткой.
- Будем надеяться, что не заметят, - он снова взял управление на себя.
Не проехав и трех кварталов, мы оказались на месте.
Глава 17. Рисковая коммерция 2
Вслед за «хамером» зарулили в распахнутые ворота и очутились за высоким каменным забором перед двухэтажным кирпичным домом с плоской крышей. Андрей вылез из тайоты, распорядился, чтобы я остался в кабине, но встречающий нас тип с коротким автоматом громко заверещал и замотал головой. Он стал тыкать в меня пальцем, жестами показывая, чтобы я выходил.
- Ладно, идем вместе, - буркнул Андрей.
Мы шли за здоровенным лысым парнем. Белый шрам на его загорелом черепе пролегал светлой бороздой от затылка до левого уха. Он привел нас в прокуренную комнату, освещенную полосами света, пробивающегося сквозь жалюзи. В первую минуту я подумал, что очутился в вольере с гориллами. Из сумрака на нас смотрели, поблескивая мутными белками, жуткие типы. Мало того, что по большей части они были огромных размеров и исковерканы мышечными буграми, все как один были лысые.
От густого дыма у меня заслезились глаза, в горле запершило. Я сдавленно кашлянул в кулак. За большим металлическим столом, заваленным какими-то громоздкими предметами, сидел, вальяжно развалившись в кресле, темнокожий парень с сильно вывернутыми губами. Он курил толстенную сигару. Рядом на диване развалился амбал в полосатых штанах. Банка, к которой он периодически прикладывался, полностью скрывалась в его ладони. Он подносил кулак к губам, закидывал бычью голову, и кадык с бильярдный шар пробегал вверх, вниз. Еще один верзила сидел у окна на стуле задом наперед, сложив огромные руки-кегли на спинке, и равнодушными свинячьими глазками рассматривал нас. Другой уйбуй с помповым ружьем на коленях продавил задом кожаное кресло до самого пола. Его я рассмотрел хуже прочих, так как он находился в темном углу. Тот, что сидел на корточках справа от окна, оказался самым худым, но и самым жилистым. Он был обнажен до пояса. Вены толщиной с мизинец длинными червями избороздили его предплечье и бицепсы. Левую руку, шею и голову украшала замысловатая татуировка.