- Это, мать вашу, наши! - завопил Шурум и крепко обнял меня, первого, кто подвернулся под руку.
- Наши! - орал мне в лицо.
- А-А-А-А! - завопил я в ответ, вытаращив глаза. Не нашлось слов, чтобы выразить восторг. Не хватало места, чтобы вдохнуть воздух. Не хватало глаз все обозреть.
Это победа.
Глава 35. Когда стихли орудия
У меня до сих пор трясутся руки, и снится черное существо с жабрами, напрыгивающее на немощного старика. Думаю, этот кошмар будет преследовать меня до конца жизни.
Тварей добивали всю ночь и следующий день. Второй черный поток, что катил с северо-востока, уничтожили в районе Сажини. Но это уже не столь важно. Важно, что люди вернулись.
Два обстоятельства предрешили нашу судьбу. Первое: с переходом возникли серьезные технические неисправности. Конвой был вынужден ждать, пока инженеры устранят повреждения. Второе: часть военно-космического флота уходила с последними поселенцами. Они не могли вернуться на Землю, так как стартовать второй раз не хватило бы топлива. Им ничего не оставалось делать, как в подвешенном состоянии, ждать окончания ремонтных работ.
Уже производился пробный переход, когда с Луны пришел сигнал SOS и запись с обстрелом солнца. Подтвердил факт вторжения единственный оставшийся на земле центр спутниковой связи на Байконуре.
Пока военные решали, просчитывали все за и против, от станции отстыковались русские гражданские корабли. Их было немного, всего три - «Россия», «Ангара» и «Петрович». Они войдут в историю, как первые, кто откликнулся на призывы о помощи. Они не стали медлить и рассуждать, хватит ли топлива и какие силы атакуют анклавы. Сотни семей, решили бороться, а возможно и умереть за своих соотечественников.
Из разговоров с теми, кому посчастливилось получить билет на Новую Землю, я узнал, что чувствовали они себя скверно. Сердца переполняла скорбь, отчаяние, стыд перед «забракованными». Вторжение оказалось последней каплей. Следом за Российскими кораблями стали отстыковываться Белорусы, Китайцы, Вьетнамцы, Итальянцы, Греки, Индийцы, Сербы, Сирийцы… Военным ничего не оставалось делать, как возглавить крестовый поход.
Как выяснилось позже, захват планеты осуществлялся на трех материках одновременно: в Евразии, Южной Америке и Африке. По версии аналитиков агрессоры уже праздновали победу, спокойно добивали остатки человеческой расы и не ожидали особого сопротивления. Уверенные в своей победе и безнаказанности, красуясь, сняли маскировочные поля, за что и поплатились.
Часть сил космической группировки были брошены в квадрат, где телескопы лунной станции зафиксировали обстрелы звезды. Им не удалось обнаружить противника, но и бомбардировки прекратились.
Мэра после патриотической речи на капоте мы больше не видели. Рабочие, загрузившие в бомбардировщик восемнадцать увесистых ящиков, не смогли ответить на вопросы об их содержимом. Никто не знает, где приземлился самолет с предприимчивым градоначальником.
Мария с ним не полетела, она помогала санитарам в госпитале. Неважно, что при встрече меня не узнала, главное, что она жива и рядом.
Авиаторы взяли меня под свое крыло. У Шурума здорово получается меня не оскорблять. Правда, авиапарк опустел... мульку и еще один самолет сбили инопланетники, лашка на приколе с серьезными повреждениями.
Около тридцати утиных голов осталось лежать в полях под Курском. Все они оказались беспилотниками. Ученым еще предстоит разобраться в новых технологиях и подумать, как их использовать на благо человечества. Кораблю – матке удалось вырваться. По данным военных они засекли три таких гиганта. И они все ушли, бесследно исчезли с радаров. Думаю, кораблей было больше. Три - те, кто рано начал праздновать победу и снял маскировку. Причины, по которым инопланетники отступили, никому доподлинно не известны. Будь они посмелее, исход битвы мог бы оказаться и другим.
Переход отремонтировали, но люди решили остаться. Решили попробовать выжить, поверили, что Солнце без вмешательства извне протянет еще не одну тысячу лет. Может остальные тоже поверят и вернутся.
Глава 36. Так рождаются легенды
- В общем, мы с ним расстались. Был уверен, что больше никогда его не увижу. Я не осуждаю его. С самого начала его план был нацелен на воссоединение с семьей. Он шел к этой цели долго и упорно, - я кинул доску в догорающий костер. - А он вернулся. Надо же, один управился с этой махиной, в клочья разнес утиные головы. И из чего? Из противометеоритной пушки. В одиночку попер против четырех, четырех, - с придыханием повторил я. - Прикрыл наше отступление. Только благодаря ему я жив, и многие из нас, - в который раз рассказываю притихшим старикам эту историю, о наших мытарствах с Андреем и каждый раз у меня к горлу на этом месте подкатывает ком, а на глазах наворачиваются слезы. С Климом, Яхо и Шурумом ходили в лес к месту гибели «Одиссея». Поломанные деревья на протяжении двух километров, уложенные строго по траектории падения корабля, вели к воронке. Взрыв раскидал землю радиусом в триста метров: черная выжженная земля, раскуроченный, расплавленный металл. Огонь поднялся по деревьям и пошел верхом. Ночной дождь сбил пламя, но несколько гектар массива сгорело. Почерневшие, опаленные стволы, молчаливыми плакальщиками стоят вокруг того места.
Тело Андрея мы не нашли. Я потом еще приходил и не раз, копался в железных останках, бродил кругами. Ничего, никаких следов, которые хоть как-то намекнули, что он выжил. Однако и труп мы не обнаружили. Конечно, при таких температурах тело превратилось бы в пар. Но что-то не дает мне поверить, смириться с его смертью, не такой он парень. Он всегда найдет выход, что-нибудь придумает, вывернется, удача с ним.
После случившегося мы - старики часто собираемся по вечерам у школы - бывшего штаба ополченцев и на стадионе жжем костер. Мэрию перенесли в центр города, на старое место. Мы - пережившие вторжение держимся вместе. Наш район теперь называется «Передовая». Есть в этом месте что-то кровное, что нас объединяет, сплачивает и удерживает.
Народа прибыло и прибыло прилично. Вместе мы горы свернем. Я рассказываю однополчанам о своем друге. Пока у меня стоят слезы в глазах, и держу паузу, справляясь с нахлынувшими чувствами, смотрю, как искры взвиваются к черному небу и тают в вышине. Кажется, так же и наши души. Одна яркая, ярче остальных искра взметнулась высоко…
- Он вернулся потому, что переход еще не отремонтировали, - пробубнил крепкий пожилой мужчина, в футболке с растянутым воротом, в ковбойской шляпе.
- Нет! - воскликнул я. - Сто процентов нет. Он сам вернулся. Вы уж мне поверьте. Ему просто нужно было время принять решение. Скажу вам, отказаться от жены и сына, это непросто. Зря ты Ильич так. Он ради нас... И сигнал кроме него никто послать не мог. Когда мы с Германом ползали по полу диспетчерской в поисках жука, или из звездолета. Потому, что он такой… основательный и умный. Да, именно умный, еще упорный и с несгибаемой волей. Такие как он рождаются один на миллион.
Широкая доска, которая долго дымилась, вспыхнула ярким пламенем. Суровые, морщинистые лица озарились оранжевым светом, в глазах заплясали огоньки. После сражения они все стали какими-то другими. Вроде бы те же и в то же время, что-то добавилось неуловимое и важное. Или изменился я, по-другому взглянул на немощных, никчемных, больных людей, брошенных подыхать, из которых почти ушла жизнь, но не сила духа? Которые потом будут спрашивать у молодых и наглых: «А где ты был, когда мы бились за Землю?». И никто не сможет им возразить. Никто не посмеет на них посмотреть, как на иждивенцев, как на слабаков.
Еще я бросил курить.
С уважением ваш, Бородулин Сергей Михайлович.