– Ну да, наверное, в плену он способен проходить сквозь стены и гипнотизировать нас. – Скрыть сарказм Гамбезон не потрудился. – Но вдруг то же самое относится и к нашим клиенткам?
– Я и их подозреваю, – отозвался Спата.
– Коммандер Спата прав, – нехотя согласилась Куртана. – Что, если Кильон – переносчик заразы?
– Если так, мы уже рискуем, как рискуем каждый раз, принимая на борт клиента… пленника. Ради вашего спокойствия скажу, что анализы его крови не выявили повышенного иммунного ответа. За исключением последствий зонального недомогания, Кильон в полном порядке. Ну, с учетом его сущности.
– Если бы я знал, что чем-то заражен, то сообщил бы вам, – заверил Кильон.
– Твои спутницы не знают, кто ты, – проговорила Куртана, сложив руки замком. – Ты им соврал?
– Нет, я сказал правду: я доктор Кильон, патологоанатом с Неоновых Вершин.
– Согласно отчету доктора Гамбезона, это твоя легенда.
– И мое альтер эго. Я прожил среди людей девять лет, а на Неоновые Вершины прибыл с багажом воспоминаний, внедренных для облегчения адаптации.
– Чьи это воспоминания? – спросила Куртана.
– Неизлечимо больных, – ответил Кильон. – Перед смертью они порой добираются до Небесных Этажей. Вознесение – так называется эта поездка. Больных сканируют, их нейронные модели восстанавливают и хранят до загрузки в живое тело. Воспоминания тоже извлекают и хранят, как побочный продукт.
Куртана сощурила глаза, и без того опухшие от усталости.
– Это общеизвестная практика?
– Нет.
– Значит, очередная ложь, – изрек Спата, делая отметку не то в журнале, не то в формуляре, который лежал перед ним на столе.
– Сейчас я вам об этом рассказываю.
– Но от спутниц своих ты все это утаил? – осведомилась Куртана.
– Я посчитал, что так разумнее, поскольку можно скрыть мою сущность. У них есть причина не любить ангелов.
– По словам доктора Гамбезона, вы предложили нам свои профессиональные услуги, – сказала Куртана.
Кильон кивнул:
– Совершенно верно.
– Доктор Гамбезон, вы осмотрели его вещи?
Врач поставил докторскую сумку Кильона на край стола.
– Я проверил образцы его препаратов – те, которые опознал, – качеством они, по крайней мере, не хуже тех, что в обычном нашем арсенале.
– Он мог украсть сумку, – предположил Спата.
– По-моему, он знает, как применять лекарства, коммандер. Мероку, жительницу Клинка, от зонального недомогания лечили очень профессионально. Я осмотрел ее, последствия недомогания несоизмеримо малы. Дозировку лекарств для нее рассчитали грамотно.
– Мы можем быть уверены, что это сделал Кильон?
– Нет, но лечение проводили сравнительно недавно. Кому еще этим заниматься?
– Что значит «обычный арсенал»? – спросил Кильон. – Есть и другой?
Коммандер Спата встал из-за стола, подошел сзади к стулу, на котором сидел Кильон, – начищенные сапоги громко заскрипели по полу – и наклонился так низко, что тот затылком почувствовал его дыхание.
– Позволь мне представиться, как полагается, – тихо начал Спата, будто по секрету делился анекдотом или саркастическими замечаниями. – На этом корабле я начальник охраны. Мне поручено защищать Рой от посягательств извне. И моя задача – заниматься контршпионажем, включая обнаружение и допрос лазутчиков.
Внезапно он схватил Кильона за голову и толкнул вниз так резко и сильно, что тот чуть не упал со стула.
– Что бы вы ни думали, я не шпион, – отозвался Кильон, хрипя от натуги.
– Тогда вопросы нужно формулировать аккуратнее.
– По-вашему, меня не подготовили бы лучше, будь я настоящим шпионом?
Спата снова дернул Кильона за голову, и бедняга почувствовал спазм – растянулись мышцы шеи. Кильон ловил воздух ртом, ощущая, что задыхается. Он подумал о Малкине, бармене Фрея: он ощущал то же самое, когда заполучил шрам на горле?
– Довольно! – грозно бросила Куртана. – Из мертвого много не выбьешь. Тем более Рикассо он наверняка очарует.
– Кто такой Рикассо? – поинтересовался Кильон, когда снова смог говорить.
– Хватит вопросов! – Для пущей убедительности Спата снова как следует дернул Кильона за голову. – Бросим его сейчас же, – предложил он Куртане. – Вышвырнем за борт, пока диверсию не устроил.
– Раз уж мы об этом заговорили, что делать с остальными тремя? – осведомилась Куртана с чуть заметным скептицизмом.
– Молодая женщина с ребенком даже не с Клинка. – Кильон цедил сквозь стиснутые зубы, потому что Спата снова дернул за голову. – С ними вам делить нечего.
– А другая клиношница? – осведомился начальник охраны.
– Мерока не имеет ко мне никакого отношения, мы знакомы лишь несколько дней. Ей просто следовало вывезти меня из города.
– Вдруг этот тип – приманка? – предположил Спата. – Диковина, чтобы отвлечь нас, пока другие делом заняты?
– Мы едва не погибли, – настойчиво проговорил Кильон. – Реши я всерьез проникнуть в Рой, думаете, стал бы рисковать так, что меня пришлось спасать от верной гибели?
– Тут он прав, – подтвердила Куртана. – Не вмешайся мы, все они через час стали бы жертвами боргов.
– Уловка, – пренебрежительно заявил Спата. – Кто знает, вдруг они были в сговоре с черепами?
Прежде чем ответить, Куртана обменялась взглядами с Гамбезоном, и, похоже, они молча пришли к какому-то решению.
– На этом пока закончим, коммандер Спата. Ваши опасения услышаны.
Резкое движение – аж запястья хрустнули, – и Спата выпустил Кильона. Бедняга захрипел от боли.
– Запомни – ты просто балласт, – сказал начальник охраны Кильону. – Ты нужен, пока мы высоту набираем. Потом будешь нужен в совершенно другой роли.
– Ну хотя бы так, – отозвался Кильон.
Глава 12
Кильона вернули к спутницам: распахнули дверь и швырнули вглубь каморки. Приземлился он на четвереньки. Кильон до сих пор чувствовал, как пальцы Спаты стискивают его голову, впиваясь в кожу, словно в сырую глину.
– Что с тобой стряслось, черт подери? – Мерока очнулась от полусна.
В руках девушка по-прежнему держала Библию.
Он неловко поднялся. Калис и Нимча все так же сидели на скамье, закутавшись в одеяла. Кильон не знал, кому спалось лучше, им или ему.
– Меня опросили. – Одной рукой он ухватился за потолочную балку, чтобы удержать равновесие. – Точнее, допросили. Они боятся, что я шпион. Я попытался разубедить их, но… Не знаю. – Кильон вытер слюну с подбородка. – Не уверен, что получилось.
– Ты неважно выглядишь, – недоуменно заметила Мерока, рассматривая его в упор. Куртка Кильона осталась в смотровой, и теперь выше пояса он был только в майке и рубашке. – Впервые вижу тебя при дневном свете и как следует, без шляпы и очков. Ты похож… На птенца, который из гнезда выпал. И не на миленького пушистого птенчика, а на голого сморщенного уродца. – Мерока не отводила взгляда, и Кильон постарался спрятать глаза, но не слишком явно.
– Что случилось, пока меня не было? – поинтересовался он, надеясь, что его голос звучит в меру беззаботно и невозмутимо.
– Мясник, с тобой что-то не так. Что-то явно не так.
– Как Нимча?
Окинув его долгим встревоженным взглядом, Калис ответила:
– Она плохо спала. Сны беспокойные.
– Ну вот! Сумку с препаратами у меня забрали! Будь она при мне, я, наверное, помог бы Нимче. Можно мне ее так осмотреть?
– Нет! – отрезала девочка, прячась в одеяло. – Не хочу, чтобы он меня трогал.
– Я тебя не обижу, – заверил Кильон.
– Ты похож на мертвеца. Я мертвецов видела.
Кильон оглянулся. Дверь была закрыта, и за решеткой окна никто не подслушивает.
– Калис, я хотел отвлечь внимание от твоей дочери. По-моему, в какой-то степени у меня получилось, но отвлекающий маневр – мера временная. Нужно серьезно подумать о том, как защитить секрет Нимчи.
– Я думала, что ты не поверил, – проговорила Калис.
– Не факт, что я верю. – Кильон постарался выразиться максимально аккуратно. – Я допускаю, что у Нимчи есть способности, которые нелегко объяснить. Тогда я действительно что-то почувствовал и от своих слов не откажусь. Но случившееся позапрошлой ночью, тот зональный сдвиг… Его впрямь вызвала она?
– Так ты об этом знаешь? – спросила Калис.
Кильон кивнул, радуясь, что вернулся к безопасной теме.
– Да, я в курсе. Когда именно случится сдвиг, никто не знал. Вот он и случился, когда случился; и повезло нам или нет, кто знает… Но ждали сдвига давно. Еще до моего побега с Клинка те, кому платят за беспокойство о таких вещах, сильно нервничали. Проверки они устраивали куда чаще обычного и суетились, готовя город к переменам. Их датчики фиксировали упреждающие сигналы, симптомы того, что зональная нестабильность растет, предвосхищая глобальную перестановку.
Кильон замолчал: обижать Калис не хотелось, но женщине следовало уяснить, что сила ее дочери намного меньше, чем она себе представляет.
– О приближении сдвига было известно давно, – добавил он. – Просто некоторые лишь недавно почувствовали беспокойство властей.
– Давно ждали сдвига? – спросила Калис.
«Какая разница?» – подумал Кильон, но ответил максимально честно, с учетом услышанного от Фрея и Мероки:
– Примерно два года.
– Нимче сейчас пять. Я говорила, что дар проявился у нее в неполных три года.
– Нет, это невозможно, – мягко, но решительно возразил Кильон. – Она всего лишь ребенок. Допускаю, что Нимча способна влиять на сиюминутное состояние зоны, в пределах которой находится. Отсюда не следует, что мне понятна суть ее влияния, но я помню, что чувствовал, и своим ощущениям должен доверять. Но пойти дальше, поверить, что девочка спровоцировала все случившееся за последнюю пару дней… что она готовилась к этому годами… Извини, но я не могу.
– Нимче пришлось вызвать шторм. – Калис говорила уверенно и спокойно, чуть ли не равнодушно, словно и не рассчитывала, что ей поверят. – Она знала, что черепа пострадают и у нас появится шанс сбежать. У нее получилось, не отрицай. Вы нашли нас. Если бы Нимча не вызвала шторм, вы этого не сделали бы.