Пола была одета в джинсы с заниженной талией и обрезанную белую футболку, на которой красовалась надпись: «Чертей в аду не осталось… Они все перебрались в Руанду». На лице не было ни грамма косметики, прямые светлые волосы свободно падали на плечи. Но самое главное — у нее были на удивление маленькие стопы. Сороковым размером тут и не пахло.
— Привет, Пола, — сказала я, подходя к ней.
— Привет, Джози.
— Как, справляешься?
— Вроде бы.
— Ты не видела Эрика?
— Да. — Она махнула в сторону парковки. — Он там.
Со вновь вспыхнувшим беспокойством я увидела, что Эрик стоит за воротами склада и, покуривая, болтает с Уэсом Смитом. Репортер начал превращаться в настоящего преследователя.
— Еще увидимся, — бросила я девушке и, притворившись беспечной, направилась к воротам. — Привет, — сказала я Эрику и одарила репортера фальшивой улыбкой. — Уэс, давно не виделись. Как дела?
— Вот, познакомился с Эриком.
— Эрик, у тебя найдется секунда для меня?
— Конечно. — Он затушил ногой окурок и, согласно нашей договоренности, подобрал его.
Мы прошли мимо двух незнакомых девушек, которые обсуждали, как разместить на столе китайские вазы. Похоже, это были временные помощницы, приглашенные Гретчен.
— Чего от тебя хочет Уэс? — спросила я без предисловий.
Эрик выбросил окурок в коробку с мусором.
— Не знаю. Когда ты подошла, он успел только представиться.
— Я не имею права диктовать тебе, с кем и о чем разговаривать. Поступай как знаешь. Я лишь прошу: если ты будешь давать интервью, то постарайся не врать. И пожалуйста, сообщи мне, что именно ты сказал. Хорошо?
— Да. Но я совсем не хочу давать интервью.
— Тогда не разговаривай с репортерами.
— Это не так-то просто, — смущенно признался Эрик. — Они шагу не дают ступить, все время пристают с вопросами.
Его смущение напомнило мне, насколько он юн и неопытен. Поэтому я кивнула и сказала:
— Что поделать, настойчивость — их профессиональная черта. Отвечай им: «Без комментариев». Повторяй это снова и снова. В конце концов они от тебя отвяжутся. Ты не обязан с ними сотрудничать.
— Здорово! Думаю, у меня это получится.
— А еще ты всегда можешь сказать, что им лучше обратиться ко мне.
— Ага, годится.
— Ну и хорошо. Как идет подготовка к распродаже?
— Неплохо. Но у нас еще дел по горло.
— Ладно, тогда иди работать. Если захочешь сделать перерыв на обед, попроси у Гретчен пиццы.
— Я зайду к ней попозже.
Проводив его взглядом, я посмотрела на Смита. Тот, стоя у ворот, разговаривал по мобильному телефону. При желании Уэс был способен помочь мне в расследовании. Поразмыслив, можно ли довериться репортеру, я решила: черт возьми, а почему бы и нет? И, развернувшись, двинулась к воротам.
При виде меня Смит с улыбкой убрал телефон в карман.
— Я знал, что рано или поздно вы прозреете. Итак, готовы поговорить? — поинтересовался он.
— Можно сначала я кое-что у вас спрошу? — деловым тоном осведомилась я.
— Попытайтесь.
— Что означает выражение «не для печати»?
— Зачем это вам?
— Отвечаете вопросом на вопрос, да? — усмехнулась я.
— Mea culpa,[9] — рассмеялся он. — «Не для печати» означает, что я без вашего разрешения не могу ни цитировать, ни использовать в каких-либо иных целях сказанное вами. А почему вы спрашиваете?
— Наш разговор не для печати?
Он склонил голову набок и, прищурясь от яркого солнца, посмотрел мне в глаза. Погода стояла замечательная, и было приятно понежиться под ласковыми лучами. Иллюзия наступления настоящего тепла выглядела убедительной.
— Хорошо. По рукам.
— Мне нужно кое-что выяснить, но я не знаю, как это сделать. Зато уверена, вы в этом большой дока. Если вы согласитесь мне помочь в личном порядке, я обещаю дать вам эксклюзивное интервью по делу Гранта после того, как все выяснится.
— Из того, что я слышал, все выяснится с вашим арестом.
Я покачала головой и замолчала, пытаясь сообразить, не подстроил ли он ловушку. Не сумев, я решила играть в открытую.
— Я не убивала его. Но независимо от того, как будут развиваться события, я сдержу свое слово относительно интервью.
— И кто решит, что все разъяснилось?
— Мы. Я не намерена придираться к мелочам.
Он долго думал, глядя мне в глаза.
— Что вы хотите расследовать?
— Не для печати?
— Вам не обязательно постоянно спрашивать об этом. Все останется между нами до тех пор, пока вы не скажете обратное, или пока я не попрошу у вас разрешения предать информацию огласке, а вы согласитесь. По рукам?
— Обещаете?
Он возвел очи к небесам:
— Господи, да. Ну, что там у вас? Неужели старик Грант украл алмаз Хоупа?[10]
— Тогда договорились, — проигнорировала я его предположение, которое могло оказаться ближе к истине, чем он думал. — Мне нужно знать все о мистере и миссис Грант: где родились, как встретились. Школьные годы. Друзья. Дети. Все. Вплоть до нынешнего дня.
— Но зачем?
— Сейчас у меня нет времени объяснять. Но позже я обязательно это сделаю. И еще.
— Да?
— Вы можете получить доступ к распечаткам телефонных звонков?
— Чьих?
— Мистера Гранта.
Он присвистнул.
— Не лучше ли все объяснить сейчас?
— Я сказала, позже. Итак, сможете? У вас есть для этого связи?
— Местные, междугородние, международные?
— Все.
Он не ответил. Глядя на меня, он определенно что-то прикидывал в уме.
— Вы можете это сделать? — повторила я.
— Попробую, — наконец решился он.
Я облегченно вздохнула:
— Отлично. И когда у вас будет информация?
— Черт, я даже не знаю, смогу ли ее достать, а вы спрашиваете когда!
— Тогда дайте мне знать, как только ее получите, — сознательно не заметила я его восклицания.
— Джози, — позвал меня Эрик со склада.
Я обернулась и рукой прикрыла глаза от слепящего солнца.
— Что?
— Тебя ищет Гретчен.
— Скажи, что я иду, — попросила я Эрика и снова повернулась к Уэсу: — Позвоните мне.
Скрестив руки на груди и поджав губы, Гретчен являла собой олицетворение праведного гнева.
— Ты только взгляни на это, — протянула она мне голубую папку.
Я кивнула, приветствуя Альвареса, который с каменным выражением на лице стоял, прислонившись к дверной раме, и углубилась в чтение.
В папке оказалось разрешением суда на проведение у меня обыска.
— Свяжи меня с Максом, пожалуйста, — попросила я Гретчен.
Она промаршировала к телефону, а я повернулась к Альваресу и спросила:
— Что вы намерены искать?
— У вас есть опись товара?
— Большей части. Хотя не могу поручиться за ее абсолютную точность. Но мы старались. — Я снова обратилась к Гретчен: — Когда дозвонишься, распечатай опись для шефа Альвареса.
— Еще нам нужно осмотреть офисную технику, — сказал он.
— Ради Бога, — выдавила я, в душе ненавидя сложившуюся ситуацию. — Сейчас у нас проходит предварительный показ. Надеюсь, вы ему не помешаете.
— Мы постараемся.
Альварес принялся что-то обсуждать с полицейскими, стоящими неподалеку.
Гретчен передала мне трубку и начала сердито стучать по клавишам компьютера.
— Ты в порядке? — раздался в трубке голос Макса.
— Да.
— В ордере упоминаются и дом и склад?
Я раскрыла папку и перечитала документ.
— Да. И машина.
— Ладно, я сейчас попрошу Альвареса, чтобы его люди по возможности оставили все вещи на своих местах. И спрошу, не возражает ли он, чтобы ты присутствовала при обыске в твоем доме. Хорошо?
— Да.
Альварес привез с собой целую команду. Трое полицейских хозяйничали на складе, двое суетились возле моей машины и двое поджидали меня в патрульной машине. Оставив шефа полиции и иже с ним под бдительным присмотром возмущенной Гретчен, я направилась к патрульной машине и устроилась на заднем сиденье. Когда мы выезжали со стоянки, я оглянулась и увидела, как парень в форме распахивает багажник в моем автомобиле.
Полицейские, с которыми я ехала, говорили друг с другом, но так тихо, что я не сумела разобрать ни слова. За рулем сидел полный лысоватый негр средних лет, а рядом с ним размещалась высокая худая рыжеволосая женщина, которой было чуть за тридцать.
— Здесь, — окликнула я водителя, когда мы подъехали к моему дому.
Он тут же свернул на посыпанную гравием подъездную дорожку.
Я до сих пор не видела, как проводится официальный обыск, поэтому взирала на происходящее с мрачным любопытством. Полицейские открывали шкафы, ящики и коробки, передвигали вещи, будто рассчитывали напасть на тубус с еще одной краденой картиной. Они заглядывали под мебель, протыкали мягкие сиденья длинными узкими, похожими на иглу, инструментами, поднимали матрасы.
— У вас есть гараж? — спросила меня женщина.
— Нет.
— Сарай или что-нибудь в этом роде?
Я отрицательно помотала головой. Вместе с ними я вышла из дома и обошла сад. За домом сыскари осмотрели пустой подвал и заглянули на крошечный чердак. На этом обыск закончился.
Меня высадили у бокового входа на склад. Я увидела, как Эрик разговаривает с Полой и как две временные помощницы устанавливают витрину из плексигласа в секции кукол. Обогнув ограждение, я появилась на складе через главный вход.
— Полиция все еще здесь? — спросила я у Гретчен.
— Да, — ответила она с нескрываемым презрением.
— Они просто делают свою работу, — пожала я плечами.
— Ну и пусть. Ненавижу копов.
Меня позабавило, что она возмущается обыском моей собственности. Предупрежденная Максом, я сохраняла философское спокойствие. Интересно, подумала я, что ее беспокоит: сострадание или собственное благополучие? Ведь попади я под арест, она останется без работы.
Гретчен протянула мне записку. Дана Кэбот и ее дочь Миранда ждали моего звонка в портсмутском отеле «Шератон». В записке значились номер телефона и номер комнаты.