Снова помолчав, она спросила:
— Вы знаете, что мой отец попросил мистера Эппса помочь ему продать Ренуара?
— Впервые слышу.
— Мистер Эппс сказал следующее. Мой отец попросил его порекомендовать посредника для тайной продажи Ренуара. Мистер Эппс посоветовал обратиться к мистеру Трюдо. Энди ошеломила сумма, за которую можно продать картину. Еще мистер Эппс сказал, что как-то столкнулся с мистером Трюдо и рассказал ему о желании отца. По его словам, мистер Трюдо настолько заинтересовался картиной, что захотел ее приобрести. Зная отца, могу сказать: ему наверняка понравился мистер Трюдо, ибо намерение купить Ренуара характеризует человека как очень состоятельного. А богатых людей отец ценил так же высоко, как и само богатство.
— Энди присутствовала в течение всего разговора с мистером Эппсом?
— Да. Сразу после разговора она устремилась к телефону, чтобы договориться с мистером Трюдо о продаже полотна, но я ее остановила.
— И почему же вы это сделали?
— Во-первых, мне хотелось как можно больше узнать о том, чем я владею, прежде чем поручать кому-то его продавать. Во-вторых, нужно сначала пройти процедуру подтверждения подлинности завещания, а потом уж действовать.
Я согласно кивнула невидимой собеседнице.
— А Энди видела опись, составленную полицией? Или бухгалтерские книги вашей матери?
— Не думаю. Я ничего ей не показывала. А в чем дело?
Мне не хотелось обвинять Энди в «покушении» на Матисса и Сезанна. Ведь получалось, что она понятия не имеет об их существовании.
Поэтому я проигнорировала вопрос и вернулась к прежней теме:
— Так вы не знаете, почему Энди ополчилась против меня?
— Вас это серьезно задевает?
— Да, простите за прямоту. И за то, что пристаю к вам с этим перед похоронами.
— Ничего, Джози, я ценю вашу прямоту. К сожалению, моя дочь — тяжелый человек. Всегда таким была. В последнее время ее очень интересуют деньги. Больше я ничего не знаю. Думаю, с ней не все в порядке. Достаточно только взглянуть на нее. Мне кажется, у нее какие-то проблемы. Вряд ли она настроена конкретно против вас, скорее она настроена против всего, что мешает ей немедленно получить деньги.
Я вспомнила парня, вместе с которым училась в колледже. Он выглядел и вел себя так же, как Энди. Запавшие щеки, пустые глаза, вспыльчивость и постоянные поиски денег. Парень сидел на метамфетамине. «Может, Энди одержима тем же демоном?» — подумала я.
С улицы донесся звук полицейской сирены. Это приехал Альварес.
— Энди сказала, что я уволена.
— О Боже! Пожалуйста, простите ее, Джози. Разумеется, вы не уволены.
— Спасибо, миссис Кэбот. Я могу сказать полицейским, что ей запрещено заходить в дом?
Помедлив, она ответила:
— Да, конечно.
— Еще раз спасибо. Мне кажется, приехал шеф Альварес, поэтому вынуждена проститься с вами.
— Спасибо за звонок. Я буду в отеле до одиннадцати. Пожалуйста, позвоните мне в случае чего. — Она повесила трубку.
Я прошла в холл.
— Ну, как ты? Скучать не приходится? — спросила я у Саши, скорчив дурашливую рожицу.
— Все в порядке? — прошептала она.
Я еле расслышала ее голос. От нее веяло неуверенностью и страхом. Бедняжка казалась бледной тенью.
— Все замечательно, — ободрила я ее. — Миссис Кэбот подтвердила наше право быть здесь.
Открыв дверь, я выглянула наружу. Альварес стоял ко мне спиной. Громогласные обвинения Энди обрушивались на него с ураганной силой. Альварес не реагировал.
— Ты, чертов мерзавец, я добьюсь, чтобы ты распрощался со своим значком! — проорала ему Энди и перевела взгляд на О'Хару. — И ты поплатишься! Ты лапал меня, больной урод! Сукин ты сын! — Внезапно истерика прекратилась. Энди принялась умолять Альвареса: — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, можете не пускать меня в дом деда. Честно, я могу это пережить. Но ведь вам больше не нужен Ренуар, правда? Ваши специалисты изучили его вдоль и поперек. Они, наверное, узнали о нем все, что только можно. Значит, вы с ним закончили, правильно? Ну пожалуйста, верните его нам, и я уйду. Навсегда. Обещаю. Вы больше меня не увидите. Мама сказала, что я могу его забрать, поэтому нет никаких проблем. Ну, что вы скажете? Договорились?
«Определенно метамфетамин», — диагностировала я.
— Шеф Альварес, — прошептала я в щелку. — У меня есть важная информация.
Он склонил голову набок, показав, что услышал меня.
— Подождите здесь. О'Хара, проследи, чтобы она не сделала ни шагу вперед. Понятно?
Раздалось ворчливое подтверждение приказа.
Предупредив Энди, что вернется через минуту, Альварес зашел в холл и проследовал на кухню.
— Итак, что вы хотите сообщить?
— Развлекаетесь с Энди? — улыбнулась я ему.
— Только не сейчас, Джози, — ответил он с полуулыбкой. — Рассказывайте, что узнали.
Я напустила на себя деловой вид, который был под стать его настроению.
— Я только что говорила по телефону с миссис Кэбот. Она по-прежнему хочет, чтобы я провела оценку имущества ее отца, поэтому просит полицию не пускать Энди в дом. Она однозначно заявила, что в сложившейся ситуации у Энди нет никаких прав что-либо требовать.
Альварес кивнул:
— Какой у нее номер телефона?
Я догадалась, что он собирается проверить мое сообщение, но ничуть не обиделась. Напротив, я вытащила свой мобильный и нажала кнопку перезвона. Передав ему трубку, я сказала, чтобы он попросил соединить его с номером 319. Он так и сделал.
— Миссис Кэбот? Да… Мисс Прескотт рассказала о вашем разговоре… Да… Я хотел услышать это от вас самой… Нет… нет… Вы уверены?.. Хорошо… О чем?.. Понимаю… Вы хотите, чтобы она здесь находилась?.. Я вас понял… Простите, что побеспокоил вас… Да… Да… Нет… Все в порядке… Что-нибудь еще?.. Тогда хорошо… Благодарю вас… Да… Я постараюсь… До свидания.
Отдав мне телефон, он двинулся на выход. По дороге он коснулся рукой моего плеча. Я посчитала этот жест за намек на близость.
Проводив Альвареса, я оставила дверь приоткрытой.
— Вы не можете войти, — сказал Альварес Энди. — И не можете забрать Ренуара. Это все. Но вы должны немедленно покинуть территорию не принадлежащей вам частной собственности.
Мне пришлось изо всей силы сдерживаться, чтобы не рассмеяться. Выступление Альвареса было потрясающим.
— Я подам на вас в суд, — взвизгнула Энди.
— Тогда и на нью-хэмпширский суд тоже. — Голос Альвареса звучал спокойно, без намека на сарказм. — Это он ответственен за проволочку с утверждением завещания.
Не произнеся больше ни слова, Энди сорвалась с места и понеслась прочь от крыльца. Маленький шофер поспешил обежать лимузин, чтобы оказаться у задней дверцы раньше ее. Он распахнул дверцу, и девушка нырнула в машину так, словно за ней гнались тысячи чертей.
Мне понадобилось целых пятнадцать минут, чтобы убедить Сашу, что все в порядке. Альварес предупредил меня, что в десять утра Грифф сменит О'Хару и останется до четырех вечера.
— Вы понимаете, что творится с Энди? — спросила я у него.
— Еще бы, — ответил он. — Она вне себя.
— Но почему?
— А как вам кажется?
Я помедлила, не уверенная, стоит ли говорить открыто.
— Думаю, ей не терпится получить деньги, — пожала я плечами.
— Что верно, то верно, — согласился он. — По крайней мере это сомнений не вызывает.
После того как мы поговорили и ни один из нас не сказал ничего, что не было бы известно другому, он ушел.
Сашу я обнаружила в гостиной. Она с фонариком в руке изучала внутреннюю часть инкрустированного шахматного столика, купленного миссис Грант в Бостоне полвека назад.
— Ты в порядке? — спросила я.
— Какая потрясающая работа, — ответила она с благоговейным трепетом и начала выползать из-под стола.
Я остановила:
— Не вставай. Я просто хотела сказать, что уезжаю.
— Ясно, — пробормотала она в огорчении.
— У тебя ведь есть мобильный?
— Да.
— Если я понадоблюсь, позвони мне, — сказала я бодрым голосом. — И помни: полиция рядом. Так что ничего не бойся. Хорошо?
— Конечно.
— Держи телефон поближе. Возможно, я тебе позвоню.
— Ладно.
На пороге комнаты я оглянулась. Саша с лупой в руке изучала крепления столика, выискивая признаки реставрации.
Возвращаясь в Портсмут, я позвонила Гретчен. Зная ее любовь к слухам — касались ли они знаменитостей или простых смертных, — я не удивилась ее настойчивым расспросам о деле Гранта и легко уклонилась от ответа. Я только сказала ей, что Саша работает в доме, и спросила, как дела на складе. Гретчен доложила, что не сумела поймать Дона, но передала ему сообщение через секретаршу. В остальном был полный порядок. Гретчен занималась сверкой квитанций на проданные товары. Буквально перед моим звонком она говорила с профессором из университета Нью-Хэмпшира, и тот согласился передать нам свою библиотеку.
Я обрадовалась. Рой, поставщик, который в субботу предложил нам редкие книги, куда-то пропал. Возможно, его переманил другой антиквар, такое случается часто. Я не знала, есть ли в собрании профессора ценные книги, да и не хотела знать. Люди ожидают увидеть новый ассортимент каждый раз, когда отправляются за покупками. Обманите их ожидания, и они перестанут приходить к вам.
Вернувшись на склад, я схватила ключи от фирменного фургона и снова выскочила. Синий фургон был стареньким, но опрятным и полезным в хозяйстве. Я обзавелась им сразу по прибытии в Портсмут. Он стоил три тысячи долларов — дешево по тем временам. Фургон безропотно развозил нас по антикварным и книжным ярмаркам и местам закупок, правда, им было сложно управлять из-за отсутствия рулевого привода с усилителем, да и размеры его всегда становились проблемой при парковке.
На Церес-стрит я легко отыскала, где живет профессор. И даже нашла недалеко от его дома с террасой свободное местечко для парковки. У меня ушло десять минут, чтобы аккуратно поставить машину. Просто кошмар.
Профессор встретил меня радушно и сразу провел в кабинет. Короткий разговор и быстрый осмотр показали, что библиотека ничего собой не представляет — заурядный набор книголюба.