Выборочно я проверила титульные листы нескольких книг и убедилась, что они не принадлежат книжным клубам. Затем я быстро подсчитала количество книг — десять томов на полке, шесть полок в одном стеллаже, четырнадцать стеллажей, итого восемьсот сорок книг.
Профессор стоял рядом и, заложив руки за спину, наблюдал за моей работой. Он выглядел печальным. Мне было важно уловить его настроение прежде, чем я начну с ним торговаться.
— Вы рады, что скоро уйдете на пенсию? — спросила я. — Куда отправитесь? В Северную Каролину?
— Ну, молодая леди, одно дело — думать о пенсии и составлять планы на нее, и другое — разбираться с вещами, накопившимися за тридцать пять лет, раздаривать одежду, которая мала тебе уже целое десятилетие, или продавать книги, которые ты любишь, совершенно незнакомому человеку. Только не обижайтесь.
— И не собиралась, — улыбнулась я. — Уверена, даже при благоприятных обстоятельствах переезд — тяжелое испытание. А когда он вызывает смешанные чувства, думаю, он вдвойне тяжелее.
— Именно так, — вздохнул профессор.
— Полагаю, вас разочарует мое предложение, но как специалист в области английской литературы вы понимаете, что в вашей библиотеке нет ничего особенного. Это не означает, что вы не любите книги, просто среди них нет ни одной, которая обладала бы ценностью для перепродажи.
— Правда? — удивился он. — А что вы имеете в виду, говоря о ценности?
— Здесь не так много книг, которые я смогу продать дороже, чем за доллар.
— Но у меня много книг о Гражданской войне. — Он указал на стеллаж справа от двери. — Они стоят гораздо больше. Я сам покупал их у букинистов. На обложке до сих пор осталась цена. — Он вытащил одну книгу и показал написанную карандашом пометку «12 долларов».
Я перелистала страницы.
— Ее состояние уже не настолько хорошее, чтобы запросить за нее такую цену. Вы видите? — Я указала на переплет. — Корешок порван, а здесь несколько страниц совсем потрепаны.
— Потому что ее читали. — Профессор начал потихоньку злиться. — Но сама книга по-прежнему замечательная.
— Я понимаю. — Я указала на книги: — Но они всего лишь копии, переиздания. — Я улыбнулась: — У меня самой целые стеллажи таких книг. Извините, как деловой человек я не могу предложить больше двухсот долларов за все.
— Что? — В его голосе прозвучало возмущение.
— Я понимаю, вы любите эти книги. — Я встретилась с ним взглядом и смягчила тон. — Мне жаль, что я не могу предложить вам больше двухсот долларов. Если хотите, попробуйте обратиться к другому антиквару. Но моя цена такова.
Он помолчал, успокаиваясь, и, покачав головой, сдался.
— Просто для меня стало шоком узнать, как мало стоит то, что я так лелеял.
— Это действительно больно, — кивнула я.
— Хорошо, я отдам их вам за триста долларов.
Шок прошел. Началось выторговывание условий. Я это обожала.
Помолчав, словно обдумывая его слова, я отрицательно мотнула головой:
— Извините. Самое большее, на что я могу пойти, — это двести десять долларов.
— Всего на десять долларов больше! Звучит как оскорбление.
— Вы бы так не сказали, знай о моих финансовых возможностях. Я совсем не хотела вас оскорблять. Я увеличила сумму на пять процентов от того, что предложила вначале. По-моему, справедливая сделка.
Он насупился:
— Тогда двести пятьдесят.
Я улыбнулась и направилась к дверям.
— Попробуйте обратиться к кому-нибудь еще, но все, что я могу вам предложить, — это двести десять долларов. Здесь и сейчас. Наличными.
Не успела я переступить порог, как он меня окликнул:
— Погодите.
Я обернулась.
— Я согласен, забирайте.
Он был хорошим человеком. Возможно, он не разбирался в стоимости подержанных книг, но он согласился, чтобы Эрик приехал за ними завтра утром, и радостно помахал мне рукой, когда я отъезжала от его дома.
Возвращаясь на склад, я самодовольно улыбалась. Мне не только удалось значительно пополнить ассортимент подержанных книг, но и не переступить установленный мною же лимит в двадцать пять центов за том. Ей-ей, я неплохо справилась с работой.
Неожиданно для самой себя я решила съездить в церковь. Мне захотелось выказать уважение миссис Кэбот, которая вела свою борьбу в одиночку. Вряд ли, подумала я, моя деловая репутация пострадает от этого поступка.
Я была одета в джинсы, майку и клетчатую фланелевую рубашку. Не слишком подходящий наряд для траурной церемонии. И все-таки я крутанула рулевое колесо.
Зайдя в церковь, я просмотрела имена в гостевой книге и добавила свое. На церемонию, кроме меня, приехало двадцать человек, среди которых я с удивлением обнаружила шефа полиции Альвареса. Я подождала в атриуме до тех пор, пока священник не начал говорить, и проскользнула к ближайшей скамье.
Позади миссис Кэбот сидели Барни и Марта. Барни наклонился и что-то прошептал миссис Кэбот. Та ничего не ответила, зато Энди повернулась к нему и отпустила пару слов, ласковых, надо полагать. Альварес размещался поодаль от них. Заметив меня, он кивнул.
Адвокат мистера Гранта, Эппс, сидел рядом с миссис Кэбот. Почувствовав мой взгляд, он оглянулся и посмотрел на меня с неодобрением. Похоже, адвокат по-прежнему считал меня мошенницей. Потом он отвернулся и стал внимательно слушать священника.
Речь преподобного оказалась настолько проникновенной, что разбередила во мне затянувшиеся раны. Я вспомнила о своих утратах и почувствовала боль. Не дожидаясь конца церемонии, я покинула церковь.
В машине я опустила стекло и подставила лицо холодному ветру. Что-что, а уж это мне было известно: лучший способ заглушить душевную боль — с головой уйти в работу.
Вернувшись на склад, я какое-то время потратила на проверку финансовых документов, накопившихся после дней распродажи. Дела обстояли просто великолепно. Разобравшись с бумагами, я задумчиво посмотрела в окно.
Уэс был прав. Мне следовало подготовиться к атаке со стороны Барни. Он был очень серьезным конкурентом. Благодаря неплохо подвешенному языку и умению заговаривать зубы ему удалось прослыть большим знатоком в области антиквариата. Конечно, не все ему верили, но были и такие, кто прислушивался к его мнению. Хотя бы Эппс. Иначе с какой стати адвокат мистера Гранта считал меня мошенницей?
Упершись мысками ботинок, я выдвинула нижний ящик стола и водрузила на него ноги, устроившись поудобнее. Потом я откинулась на спинку кресла и завела руки за голову. Что бы такое придумать в противовес Барни? С помощью каких оригинальных услуг увеличить приток клиентов и защитить престиж фирмы?
И тут мне пришла мысль, которая заставила меня принять рабочую позу. Бинго! Как насчет услуги экспресс-оценки? Что-то вроде доморощенного варианта телевизионного шоу, идущего по Пи-би-эс. Мы с Сашей могли бы по очереди заниматься этим во время субботнего показа. Наверняка посетителям будет интересно узнать, как с помощью подписных сайтов определяется стоимость того или иного предмета. Подобная демонстрация привлечет не только зевак, но и вызовет доверие к нашим ценам.
Не в силах усидеть на месте, я вскочила и подошла к окну. Предстоящее поражение Барни вызвало у меня злую усмешку. Соперник не располагал специалистами соответствующего уровня, чтобы продублировать мое нововведение. Марта определенно была не в счет.
Тогда скандалы вроде того, что она устроила по поводу табуретки, станут невозможными, подумала я. Мы назовем это «Экспресс-оценкой Прескотт». И не будем брать деньги с человека, который пожелает уточнить цену приглянувшейся вещи.
Я заметалась по кабинету, подхлестываемая идеями. От одних я отмахивалась, другие брала на заметку. Я размышляла над тем, как организовать рекламу новой услуги, каким должен быть киоск, где эта услуга будет оказываться, и какую толпу народа соберет моя затея.
Зазвонил телефон.
— Это Барни Трюдо, — сказала Гретчен, когда я подняла трубку. — Он хочет узнать, можно ли ему заехать и поговорить с тобой. Он сказал, что это очень важно.
— Конечно, — мгновенно отреагировала я на вспыхнувшее любопытство.
Нетерпеливо побарабаня пальцами по столу, я почувствовала, как на смену уверенности и азарту приходит беспокойство. Взглянув на часы в компьютере, я сообразила, что мистер Грант уже предан земле. Человек, который мне нравился и который оказался вором и лжецом. Человек, которого зарезали. «Почему же его убили? — задумалась я. — Чтобы предотвратить продажу картин или сохранить в тайне их историю? Связан ли визит Барни с убийством?» Мое сердце зашлось от страха.
Я прошлась по кабинету, остановилась возле окна, выглянула наружу и снова опустилась в кресло.
Наконец Гретчен сообщила о прибытии Барни. Я попросила ее направить его ко мне и вышла на лестничную площадку.
— Привет, Барни, — выдавила я улыбку.
— Джози, — просиял он, — рад тебя видеть. Обожаю винтовые лестницы! Остроумное пространственное решение.
— Спасибо, Барни. Ты еще не бывал у меня в офисе?
— Не имел такого удовольствия.
— Сейчас получишь.
Я усадила его на желтый диванчик и предложила что-нибудь выпить. Он отказался. Я опустилась в кресло и вцепилась в подлокотники. Так ребенок, оставленный родителями на ночь в темной комнате, хватается за одеяло в надежде, что оно спасет его от Фредди Крюгера.
— Джози. — На лице Барни появилось выражение дружеской озабоченности. — Я здесь потому, что этого требует мой долг. Я хочу тебе помочь.
— В самом деле? — усомнилась я.
— Вся эта ситуация с имуществом Гранта… крайне неприятна. — Он печально покачал головой.
— Не спорю, — осторожно согласилась я, понимая, что его внезапное доброхотство не сулит мне ничего хорошего.
— Насколько я знаю, ты работаешь на миссис Кэбот.
Я решила уклониться от ответа, но потом сообразила, что вилять не имеет смысла. Мой контракт не составлял большого секрета. Кроме того, я сообщила о нем Уэсу, а значит, и всему городу.
— Да, она наняла нас, чтобы провести оценку.