– А вот какова реальность, – констатировал Аксель.
Господин Фарфат помотал головой. Ощутил слезы на глазах, смущенно вытер их рукавом.
– Что с ними случилось? – спросил он. – С этими… люмиями?
– Создания Света чутко реагируют на энергию Тьмы, – ответил Аксель. – Когда концентрация таковой превышает допустимую норму, они теряют свою силу. Ну, как рыбы не могут жить в отравленной воде, как птицы задыхаются в задымленном воздухе… Сейчас, пожалуй, во всем графстве не осталось ни одной люмии. Понимаете, что это значит?
– Ну-у… – неопределенно протянул Фарфат.
– Основа всего сущего – равновесие. И если равновесие нарушается, жди великих перемен. То, что люмии потеряли способность выживать в нашем мире, первый признак грядущего катаклизма. Теперь понимаете?
Аксель говорил внятно и медленно, как бы стараясь, чтобы смысл сказанного дошел до его собеседника в полном объеме. Глаза его вдохновенно блестели.
– Ну-у… – снова промычал Фарфат. – Хотите сказать, это как-то связано с нашим делом? С иэллиями и грааблами?
– Неужели это может быть непонятно? – Вежливость на лице мастера Акселя треснула паутинкой раздражения. – Это ведь так просто!
– Нет, понятно… – забормотал господин Фарфат, явно силясь увязать в своей голове вполне материальные проблемы, приведшие его сюда, и хитросплетения неосязаемых стихий, о которых толковал хозяин башни. – Конечно, понятно, только… Как-то непонятно… В том смысле, что… Вы беретесь за предложенное вам дело? – прямо спросил он.
Аксель с минуту смотрел на него, почесывая выбритый подбородок, потом вздохнул и опять усмехнулся:
– Говоря доступным вам языком, господин Фарфат: да, я берусь за предложенное мне дело.
– Вот и отлично! Не сомневайтесь, награда вас не разочарует!
– Мне не нужна награда, – пожал плечами хозяин башни. – Но кое-что от вас все же потребуется.
– Все, что угодно! – с готовностью пообещал Фарфат. – То есть все, что в наших силах… – тут же поправился он. – Так чего вы хотите?
– О, немногого. Мне нужно, чтобы вы организовали одно м-м… скажем так, мероприятие.
– Какое же? Что вы задумали?
– Видите ли, я смею полагать себя экспертом в магии Света. Но, к сожалению, почти ничего не смыслю в магии Тьмы. А в Университете изучение этой области магического искусства по понятным причинам не практикуется. А мне нужно больше знать о Тьме! Мне нужно знать о Тьме все, что когда-либо было известно об этом людям. Ведь чтобы сокрушить врага, его необходимо сначала изучить. Поэтому… Вы слышали когда-нибудь о Доме Соньи?
– О чем? Какой еще Соньи? Не…
– Действительно, откуда вам… Ну да не важно.
Мастер Аксель прищурился. Затем в нескольких фразах высказал – то, что задумал; причем Фарфату показалось, что короткая эта речь была подготовлена заранее, еще до того как произошло знакомство хозяина башни и посланника козодоев.
Фарфат выслушал Акселя, еще раз мысленно прокрутил все сказанное им. И наконец проговорил, разведя руками:
– Но это невозможно! Кто согласится на такое? Это… совершенно невозможно!
Мастер Аксель поглядел на своего гостя со снисходительной жалостью. И шагнул к окну, распахнул ставни.
– Посмотрите, господин Фарфат, – предложил он.
Фарфат, опасливо приблизившись, выглянул в окно. И немедленно отшатнулся, с криком зажмурившись. Аксель поддержал его за локоть, толкнул обратно и спросил громче и настойчивей:
– Что вы видите?!
Посланник козодоев осторожно открыл глаза. Темно-синее, почти фиолетовое небо удушающе нависало над ним. Звезды, очень крупные, такие близкие, что, казалось, их можно потрогать рукой, равнодушно сияли в этом небе. Далеко-далеко внизу мерцало огоньками Предместье, теснящееся к замку Утренняя Звезда, который даже и с такой высоты выглядел громадным. Угрюмые вершины Драконьей гряды тяжелой тучей, почти сливающейся с ночным небом, темнели за стенами и шпилями замка. И над вершинами гряды зыбко и страшно тлела багровая дымка – это рассвет нового дня надвигался на Арвендейл со стороны Тухлой Топи.
– Что вы видите, господин Фарфат?!
– Горы, замок, небо… – плаксиво дрожащим голосом принялся перечислять сбитый с толку Фарфат. – Звезды…
– Не то! Не то! – нетерпеливо перебил его Аксель. Куда только подевалась спокойная его вежливость? Непонятный азарт полностью охватил мага.
– Дома… – пискнул Фарфат. – Огоньки всякие… Да что вы от меня хотите? Что я должен увидеть-то?
– Поле великой игры! – взволнованно выдохнул мастер Аксель. – Равновесие нарушилось, а значит, началась игра! Ставки уже сделаны, и первые фигурки подвинуты навстречу друг другу незримой рукой рока! Близится противостояние Тьмы и Света, грандиозная космическая игра, равной которой еще не знал мир! Неужели вы не испытываете дрожь в сердце от того, что вам выпала счастливая возможность принять в ней участие?!
Фарфат, конечно, испытывал дрожь – и не только в сердце, а и во всем теле целиком. Но причина этой дрожи была вполне заурядна: уж больно резка оказалась перемена в поведении Акселя, уж очень пугающе гремел его голос, и жутко блестели распахнутые его глаза.
– Невозможно, говорите вы? – продолжил Аксель. – Да ведь для вас, разумных, нет ничего невозможного… Эту фразу вы тоже повторяете довольно часто.
– Но… но…
– Все свяжется, господин Фарфат. И все сбудется. Я знаю это, я это вижу.
Хозяин башни отпустил Фарфата, и тот шлепнулся на задницу. И вжался в пол, боясь двинуться с места.
Мастер Аксель перевел дыхание, пригладил волосы… И улыбнулся прежней своей любезной улыбкой:
– Просто делайте, как я говорю, господин Фарфат… Игра уже началась.
В горах светает быстро. Ночная чернота стремительно растворялась в небе, звезды гасли, а острые вершины Драконьей гряды сначала порозовели, затем быстро стали багроветь – будто невидимое пока солнце раскалило их. Шпили башен Утренней Звезды остались далеко позади и внизу. Командор Крэйг, пробиравшийся между массивных бесформенных валунов, остановился, поднял голову, приложив к глазам сложенную козырьком ладонь.
– До Вороньего утеса рукой подать, – сказал он.
Затем подождал отклика от идущего позади Эвина и, не дождавшись, добавил:
– Слышишь?
И на этот раз ответа он не получил.
Тогда Крэйг обернулся.
Эвин стоял лицом к нему, спиной к большому валуну, который они только что обогнули, к валуну, напоминавшему гигантское измятое вареное яйцо – стоял и молча смотрел на своего командора.
– Ты что? – удивился Крэйг.
– В трактире с тобой не было твоего двуручника, – проговорил юноша.
– Понятно, не было, – пожал плечами Крэйг. – Велика честь для тех головорезов – с оружием против них выходить. А к чему это ты?
Эвин шевельнулся, немного отведя в сторону полу плаща. Сталь обнаженного клинка высверкнула под плащом. Командор прищурился:
– Да что с тобой?
– Лучше я спрошу, – голос юноши звучал напряженно. – Кто?
– То есть?
– Кто заплатил тебе за мою жизнь?
– Не понимаю я тебя, Эвин! – мотнул головой Крэйг.
– Прекрасно понимаешь, командор, – не сбился юноша.
– Ты меня с Гагом, что ли, перепутал?
– Гаг тут совершенно ни при чем. И тебе это известно.
Крэйг чуть помедлил. В глазах его мелькнул хищный проблеск. Сколько раз Эвину приходилось видеть этот взгляд командора! Взгляд воина, готового к бою.
– Объясни, – сухо потребовал Крэйг.
– Зачем?.. – сказал Эвин. Но все-таки продолжил, видимо, все еще на что-то надеясь. – Там, в трактире… Удар мне в спину был нанесен не справа, как было бы удобнее праворукому Гагу. А слева. Значит, кто-то ударил меня левой рукой. А среди Полуночных Егерей нет левшей. Кроме разве что тебя, командор. Ты ведь тоже в тот момент был за моей спиной. Рядом с Гагом. Которого подставил под мой удар. Намеренно или по удачной для тебя случайности – уже не важно.
– Я не левша, Эвин… – медленно выговорил Крэйг.
– Нет, – согласился юноша. – Но скверно владеешь правой рукой после давней раны – по каковой причине и перешел на двуручный меч. Следовало бы мне догадаться раньше…
Эвин смотрел прямо в глаза командору, и тот не отводил взгляда.
– Нет мелочей в мире вокруг нас, – негромко проронил Крэйг, – так ведь ты всегда говоришь…
– Кто заплатил тебе за мою жизнь?
– Да при чем здесь деньги? – пренебрежительно сморщился командор. – Я сколько раз повторял тебе: если профан взваливает на себя великое дело, жди великих несчастий и большой крови… Первая кровь пролилась три дня назад в том безвестном трактире. И сегодня снова прольется…
– Это ведь ты убил Гага! – выкрикнул юноша. – Брата-Егеря Гага!..
– Разве моя рука сломала ему шею?
– Ты подставил его под удар! Ты пытался убить меня! А теперь меня же во всем и обвиняешь?!
– Думаешь, мне доставляет удовольствие убивать своих братьев? – Крэйг повысил голос, кажется, немного сильнее, чем требовалось – и это не ускользнуло от внимания юноши. – Все должно оставаться так, как есть! Если бы не твоя дурацкая идея, что ты вбил себе в голову, ничего подобного не случилось бы!.. Нельзя просто так ломать то, что работает!
Он чуть качнулся назад, поднимая руки. Эвин отпахнул полу плаща рукой, которой сжимал меч:
– Не нужно. Ты не успеешь обнажить оружие.
Крэйг замер. Затем осторожно опустил руки.
– Верно, не успею. Да и драться с тобой мне смысла нет. Ты все равно сильнее меня, хотя я и вдвое больше.
Юноша промолчал.
– И что ты теперь намереваешься делать? – усмехнулся командор Крэйг, уловив растерянность в этом молчании. – Зарубишь меня безоружного?
– Ты должен сказать, кто велел тебе убить меня!
– Тебе я ничего не должен, Эвин.
– А кому должен?
Командор Крэйг прикрыл глаза, будто бы собирая в себе силы для ответа.
И вдруг, мгновенно напрягшись, пронзительно выкрикнул:
– Гха-эронг!
Это короткое слово-формула на Древнем языке словно на миг сгустило воздух вокруг