На нынешнем этапе китайско-американского соперничества обе державы сталкиваются со значительными проблемами у себя дома. Учитывая китайскую точку зрения, что прогресс развивается десятилетиями и столетиями, а не занимает дни или месяцы, Китай, можно сказать, исторически демонстрирует способность откладывать решение проблем на длительную перспективу, что подтверждается, например, Шанхайским коммюнике 1972 года, эффективно снизившим остроту споров вокруг Тайваня, или соглашением 1978 года, когда по инициативе Дэн Сяопина Китай предложил Японии отложить выяснение принадлежности островов Восточно-Китайского моря минимум на поколение[715]. Американцы, как правило, менее терпеливы. Однако обилие потенциальных соглашений выглядит плодотворным вариантом: здесь и договор о «замораживании» споров из-за Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей, и гарантии свободы судоходства для всех судов во всех международных водах, и признание допустимых областей для кибератак при отказе от них в ряде сфер (прежде всего в критически важной инфраструктуре), и запрет конкретных форм вмешательства во внутреннюю политику друг друга.
Как было в период разрядки в ходе холодной войны, США и Китай могли бы увязать уступки с заключением соглашений, которые сулят им достижение целей, для них принципиально значимых. К примеру, Соединенные Штаты Америки могли бы смягчить критику нарушений прав человека в Китае, прекратить выпуск ежегодного отчета Государственного департамента по правам человека о Китае и отказаться от встреч высокопоставленных чиновников с далай-ламой в обмен на согласие КНР ограничить масштабы экономического шпионажа. Если Пекин согласится убрать противокорабельные и противовоздушные ракеты с островов в Южно-Китайском море, Вашингтон мог бы сократить число наблюдательных операций у берегов Китая, особенно поблизости от военных объектов КНР на острове Хайнань, чего давно требуют китайские лидеры. Китай же вдобавок может отказаться от регулярного патрулирования вблизи островов Сенкаку в Восточно-Китайском море, если США прекратят свои провокационные действия по защите свободы навигации в Южно-Китайском море. США могут предложить Китаю приостановить возведение искусственных островов в Южно-Китайском море, ввести ограничения на модернизацию подводного флота и противоспутникового оружия, а также снизить потенциал амфибийных сил в обмен на то, что Америка замедлит или даже прекратит разработку концепции глобального превентивного удара, не станет развертывать новые и удалит существующие передовые системы противоракетной обороны в Южной Корее и Японии и признает суверенитет Китая над Парасельскими островами. Еще США могут ограничить или даже прекратить продажу оружия Тайваню и вывести часть своих сил из Южной Кореи, если Китай заставит Пхеньян покончить с испытаниями ядерного оружия и ракет дальнего радиуса действия[716].
В 2012 году Си Цзиньпин предложил президенту Обаме совместно продумать «новую форму отношений великих держав», в рамках которой США и Китай будут уважать жизненно важные интересы друг друга. Для Си под этим определением скрывается уважение фактических сфер влияния друг друга, причем применительно к Китаю это не только Тайвань и Тибет, но и Южно-Китайское море. Не желая принимать такие условия, администрация Обамы отвергла предложение, а новый президент Трамп тоже не счел его заслуживающим внимания[717]. Впрочем, США могли бы предложить Китаю собственную концепцию новой формы отношений великих держав.
В последние годы холодной войны, на приватной прогулке, где присутствовали президенты Рейган и Горбачев и их переводчики, Рейган задал вопрос: «Если бы на Землю вторглись враждебные марсиане, как отреагировали бы на это вторжение Советский Союз и Соединенные Штаты?»[718] Русский переводчик неправильно понял американского президента, и его перевод заставил всех изумиться: мол, мистер Рейган сообщает мистеру Горбачеву, что на Землю вторглись марсиане. Когда с путаницей разобрались, Рейган повторил свой вопрос. Его цель состояла в том, чтобы подчеркнуть взаимные интересы двух стран, которые в остальном были непримиримыми соперниками.
Если последовать примеру Рейгана, спросим себя: сталкиваются ли сегодня США и Китай с угрозами, аналогичными вторжению инопланетян, то есть настолько серьезными, что обеим сторонам придется действовать вместе? Нет нужды копать, что называется, слишком глубоко, чтобы ответить утвердительно. Налицо четыре «мегаугрозы», которые вырисовываются отчетливо: ядерный Армагеддон, ядерная анархия, глобальный терроризм, особенно угроза исламского джихадизма, и изменения климата. Каждая из перечисленных угроз показывает, что у жизненно важных национальных интересов двух сверхдержав сходств намного больше, чем различий.
Неумолимая логика взаимного гарантированного уничтожения гласит: если США и Китай втянутся в войну, которая вынудит их распахнуть свои ядерные арсеналы, оба государства будут стерты с поверхности планеты. Поэтому насущные интересы требуют избегать такой войны. Более того, противники должны искать компромиссы и ограничения, которые не позволят впредь проверять друг друга на трусость, когда любая случайность может привести к страшному исходу.
Ядерная анархия представляет собой отдельную мегаугрозу. Мир, в котором многие государства обзавелись крупными ядерными арсеналами, окажется миром, где ряд конфликтов будет ядерным, а атомное оружие попадает в руки террористов. Атомная война, допустим, между Индией и Пакистаном способна убить сотни миллионов людей и учинить глобальный экологический хаос. Продажа Северной Кореей ядерного оружия следующему поколению террористов «Аль-Каиды» или группировкам в Синьцзяне и взрыв ядерного устройства в Нью-Йорке или Пекине коренным образом изменят наш мир.
Президент Кеннеди обозначил эту угрозу еще в 1963 году, предположив, что в 1970-х появятся двадцать пять или тридцать государств, обладающих ядерным оружием. Понимая, что это будет означать для выживания и благополучия Америки, он призвал реализовать совокупность инициатив, опирающихся на договор о нераспространении ядерного оружия[719]. Совместные усилия увенчались успехом. Сегодня не двадцать пять или тридцать, а всего девять стран обладают ядерным оружием. Благодаря сотрудничеству Китая и России удалось переговорами замедлить ядерную программу Ирана как минимум на десятилетие. Тем не менее наращивание ядерного оружия и материалов для его производства, особенно в Северной Корее и Пакистане, существенно увеличивает риск ядерного терроризма. Ни одно государство не может решать эти проблемы эффективнее, чем Китай и США, особенно если они будут действовать сообща и смогут убедить Россию присоединиться к ним. Улаживание вопроса о нераспространении ядерного оружия Северной Кореей и Пакистаном не только снизит риски атомного терроризма, но и помешает появлению атомных бомб у таких государств, как Южная Корея и Япония. А если этого не сделать, мы вправе ожидать, что ядерная бомба взорвется в Мумбаи, Джакарте, Лос-Анджелесе или Шанхае – причем в любой момент[720].
Другие типы «мегатерроризма» представляют собой меньшую, но все же ощутимую угрозу для США и Китая. Передовые технологические достижения второй половины двадцатого столетия пришлись на область сопряжения инженерии и физики, которая создала все, от компьютерного процессора и Интернета до атомной бомбы. Аналогом двадцать первого столетия выступает интеграция инженерии с геномикой[721] и синтетической биологией, которая подарила человечеству не только чудодейственные препараты, уничтожающие конкретные разновидности рака, но и биологическое оружие, способное по воле ученого-«изгоя» убить сотни тысяч человек. Сама природа как бы предупредила нас об этой опасности через эпидемию атипичной пневмонии в 2003 году и эпидемию лихорадки Эбола в Африке в 2014 году. Теперь вообразите террориста в биотехнологической лаборатории, который создает устойчивый к антибиотикам возбудитель оспы и выпускает его в аэропорту Куньмина или Чикаго. С этой опасностью ни одной стране не справиться в одиночку. Широкое сотрудничество, двусторонний обмен информацией и работа в составе наднациональных организаций наподобие Интерпола, а также внедрение глобальных стандартов безопасности имеют важнейшее значение[722][723].
Четвертым всадником потенциального апокалипсиса является непрерывное выделение парниковых газов, которое чревато тем, что мировой климат становится несовместимым с привычным человеческим существованием. Ученые предупреждают, что, когда концентрация парниковых газов достигнет 450 частей на миллион, мы, вероятно, зафиксируем повышение мировой температуры на 3 градуса по Фаренгейту; это приведет к катастрофическим последствиям. В одиночку США и Китай ничего не добьются в пределах своих границ и не смогут помешать неотвратимой катастрофе. Пускай обе страны активно выбрасывают парниковые газы в атмосферу, но если хотя бы они сократят эти выбросы до нуля (а все прочие страны сохранят свой нынешний уровень), глобальное изменение климата задержится на несколько лет. Президенты Си и Обама признали этот факт и заключили климатическое соглашения между США и Китаем, которое стало прологом Парижского соглашения 2016 года, обязавшего государства к 2030 году радикально сократить выбросы и продолжать эту политику далее. Мир оценил это соглашение, действительно крайне важное, но существуют два фактора, которые нельзя не учитывать. Во-первых, при использовании совр