Даже сквозь толстую ткань форменной куртки девушка ощущала литую твёрдость мышц, и это прикосновение почему-то выводило из равновесия, заставляло нервничать. Казалось, Атор ждёт от неё каких-то действий, но Дана искренне не знала, как поступить. Отталкивать мужчину не хотелось. Обнять в ответ? Но правая ладонь прижата к его груди. А продолжать стоять вот так, как сейчас, было невыносимо.
— Приглашение на чай ещё в силе? — тихо спросила девушка, найдя, наконец, повод хоть как-то разрешить ситуацию.
— В силе, — боевик отпустил её, но Дана не торопилась отступать.
Зачарованно глядя в янтарные глаза мужчины, она медленно, словно боясь обжечься, коснулась тонкими прохладными пальцами его подбородка, провела ладонью по щеке.
И испуганно отшатнулась, когда он, повернув голову, коснулся её руки быстрым горячим поцелуем. Смущённо зарумянилась, спрятав ладошки за спину, словно сделала что-то запретное.
— Если касаешься мужчины, будь готова к ответным действиям, — мягко предупредил он.
Дана молчала, чувствуя, как пылают щёки. Атор понимающе улыбнулся, поманил её к себе. Его взгляд одновременно смущал и волновал, заставляя сердце колотиться, как у загнанного зайца. Разозлившись на себя за нерешительность — сама ведь его по щеке погладила, никто не заставлял — девушка шагнула ближе. И замерла в настороженном ожидании. А когда мужчина легонько чмокнул её в кончик носа, вздрогнула, вскинув на него недоумевающий и слегка обиженный взгляд.
— Пойдём, солнышко, — боевик обнял её за талию. Склонился к ушку и шепнул: — А поцелую я тебя потом. Если захочешь.
В его блок в общежитие поднимались молча. Под предлогом необходимости вымыть руки, Дана заперлась в ванной, включила воду и бессильно прислонилась к дверному косяку. Ну и что это было, спрашивается? Напросилась на чай, погладила по щеке, расстроилась, когда Атор поцеловал её в нос, а не в губы… Зато теперь, взволнованная и не понимающая сама себя, стоит в чужой ванной, руки мелко подрагивают, а сердце сладко замирает от прозвучавшего обещания поцеловать по-настоящему позже. Поплескав холодной водой в лицо, Дана несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь. «Мы просто попьём чая, — строго сказала она сама себе. — И поговорим». Отгоняя мысль, что с Атором «просто» не бывает, выпрямила спину, улыбнулась отражению в зеркале и направилась на кухню.
— Можно личный вопрос? — поинтересовалась, против обыкновения садясь не напротив боевика, а рядом с ним, и придвигая ближе кружку с чаем. — Почему ты поступил на ФБМ так рано?
— По той же причине, что и большинство студентов, — спокойно ответил мужчина. — Проблемы с законом. Я убил отчима. Ножом. В спину. Спящего. 20 ударов. И сделал бы это снова.
Дана порадовалась, что не успела поднять чашку. Выронила бы. Такого откровения она не ждала. Но, зная Атора, не сомневалась, что его отчим заслужил такую смерть. Но что нужно было сделать, чтобы 14-летний подросток набросился с ножом на взрослого мужчину, она не представляла.
— Расскажешь? — она вопросительно взглянула на боевика.
— Это долгая история, — холодно ответил Атор. — И мрачная.
— Ночь длинная, — девушка чуть отодвинулась, чтобы лучше его видеть.
— Мне понимать это так, что ты готова остаться до утра? — мужчина поднял бровь. — Дана, ты уверена, что тебе нужно это знать? Для чего?
— Хочу узнать о тебе больше, — честно ответила она. Слегка покраснела, но решительно произнесла: — Учитывая наши… отношения, думаю, это будет справедливо. Я ведь ничего о тебе не знаю. Даже почему ты не носишь фамилию отца.
— Потому что я бастард, а проще говоря, ублюдок, — усмехнулся мужчина. — Вальтормар — фамилия моей матери. Хорошо, солнышко, считай, что ты меня убедила. Пей чай и пойдём в комнату. Терпеть не могу ночные откровения на кухне. Кстати, ты понимаешь, что знание о моём прошлом свяжет тебя сильнее, чем клятвы всем богам разом?
Дана молча кивнула и осторожно отхлебнула горячий чай. На этот раз — с каким-то цитрусовым ароматом. Но любопытство не давало покоя. Обещание поцеловать, если она захочет, будоражило, тем более, учитывая, что девушка фактически согласилась остаться до утра.
— А можно ещё вопрос? — покосилась она на Атора.
— Нет, я не собираюсь тебя сегодня соблазнять, — покачал он головой. Заметив ошарашенное лицо Даны, пояснил: — У тебя все эмоции на лице написаны. И я в состоянии понять, когда женщина думает о сексе. И когда опасается, что он всё-таки произойдёт, тоже.
— Я думала о поцелуе! — обиженно нахохлилась девушка. — Не надо мне всякие там мысли развратные приписывать.
— Дана, давай я тебе скажу откровенно, — буднично и почти равнодушно произнёс боевик. — Первое. Развратные мысли — это нормальное явление. У меня в твоём присутствии они вообще в перманентном фоновом режиме. Второе. Если бы я хотел просто вставить по-быстрому и неважно, кому, сходил бы в «весёлый дом». Я могу сдерживаться столько, сколько понадобится, чтобы в итоге мы получили взаимное наслаждение и удовольствие от близости.
— А третье? — не дождавшись продолжения, спросила Лидана.
— Третье… — задумчиво повторил Атор. Притянул её к себе, коснулся губ коротким ласковым поцелуем и отпустил. — Ты ждала этого.
— Я думала, будет иначе, — осторожно призналась девушка.
— Ночь длинная, — мужчина хищно потянулся. — Будет и иначе. Мне тоже нравится тебя целовать.
Дана тихонько вздохнула и снова потянулась к кружке. Боевик молчал, размышляя, с чего начать рассказ. Ему давно уже было наплевать на мнение окружающих, к тому же, назвать Императорского Жнеца бастардом мог разве что самоубийца. К биологическому отцу, Коулу Бергенсону, он не испытывал никаких тёплых чувств. Разумеется, сейчас тот с распростёртыми объятьями принял бы в семью лучшего боевого мага Империи, но Атор не желал иметь с «родственником» ничего общего.
Лицо мужчины омрачила лёгкая тень недовольства. Коул был бы уже мёртв, если бы не обещание, которое боевик дал матери. Мирелла Вальтормар до последнего дня хранила нежные чувства к герцогу Бергенсону, хотя, с точки зрения Атора, поступки Коула не вызывали ничего, кроме презрения. Историю этой несложившейся любви ему рассказала бабушка. Мать на эту тему предпочитала не заговаривать, отделываясь общими фразами.
Бабушка Атора, Шанталь, была из ромэ. Наперекор семье вышла замуж за укротителя диких животных, служащего в труппе бродячего цирка. Ушлый владелец цирка моментально сообразил, как извлечь выгоду из этого обстоятельства и предложил молодой ромэ контракт. Перед каждым представлением Шанталь в отдельной палатке, расписанной псевдомагическими символами, предсказывала судьбу всем желающим. Господин Редо, услышав, что ромэ не назначают фиксированную сумму за предсказание, установил нижнюю границу, меньше которой заплатить было нельзя. Палатка гадалки пользовалась популярностью и вносила ощутимый вклад в общую выручку.
Но семейное счастье Шанталь было недолгим. Муж погиб, когда дочери едва исполнилось семь. Однажды, во время отработки нового трюка, тигр неудачно прыгнул с тумбы и сбил дрессировщика с ног. Эйс Вальтормар сильно ударился затылком и через полчаса умер, не приходя в сознание. Явившийся целитель лишь развёл руками, зафиксировав смерть.
Возвращаться в табор Шанталь не захотела. так и осталась при цирке. А малышка Мирелла, не унаследовавшая дар от матери, стала плясуньей на канате. Гибкая, стройная, изящная, она танцевала над натянутой для вида сеткой, сама получая искреннее удовольствие от выступления. Той весной, когда Мирелле исполнилось 17, цирк раскинул шатры на землях герцогов Бергенсонов.
Шанталь, как обычно, приоткрывала завесу тайны будущего всем желающим, Мирелла вместе с другими артистами готовилась к вечернему представлению. Обычно на первое выступление приходили владельцы земель с семьями. И этот раз не был исключением. Герцог Горд Бергенсон пришёл на представление в сопровождении сына, зятя и младшей дочери. Герцогиня осталась в поместье со старшей дочерью и новорождённым внуком.
Коул, избалованный молодой повеса, сразу обратил внимание на стройную красавицу-плясунью. Дождался её после выступления, чтобы лично выразить восхищение, засыпал комплиментами и назначил свидание на следующий день. Обходительный, галантный, благородный… У Миреллы не было шансов устоять. Первый поцелуй Коул сорвал через два дня. А через неделю юная красавица оказалась в его объятьях. Цирк полтора месяца неспешно передвигался по крупным городам герцогства. Коул, не на шутку увлёкшийся молодой любовницей, не жалел денег на порталы и съём мебилированных комнат.
Счастливая Мирелла ни о чём не рассказывала матери, опасаясь, что та воспротивится её отношениям с будущим герцогом. Девушка была уверена, что любимый никогда её не оставит. И когда в положенный срок «лунные дни» не пришли, обрадовалась. Целитель подтвердил ожидания Миреллы, и новой встречи с Коулом она ждала, мысленно уже примеряя свадебный наряд. Но будущий герцог новости не обрадовался. Швырнул ей кошель с золотом и приказал избавиться от проблемы.
Мирелла пришла в ужас. Коул был непреклонен. Более того, заявил, что это не его ребёнок. Мол, откуда ему знать, с кем проводит ночи плясунья, пока его нет. А затем ушёл, оставив любовницу рыдать над растоптанными надеждами.
Избавляться от ребёнка Мирелла не хотела. Она уже любила ту маленькую жизнь, что зародилась в ней. Но сейчас, оставшись без поддержки, совершенно растерялась. И, как в детстве, пошла за советом к матери. Шанталь всю оставшуюся жизнь не могла себе простить, что не досмотрела, упустила, не уследила за дочерью. Но её беременный ребёнок смотрел на мать с такой безграничной верой в то, что сейчас она решит все проблемы, что Шанталь лишь вздохнула и пообещала, что поможет. Что ей ещё оставалось?
Но молодого Бергенсона она навестила. Хотела всего лишь поговорить с ним о том, чтобы он участвовал в жизни будущего ребёнка. Коул лишь рассмеялся ей в лицо и заявил, что ни о каком ребёнке и знать не хочет. Мол, мало ли, от кого его нагуляла молоденькая плясунья? Подарила невинность самому выгодному кавалеру, и пустилась во все тяжкие. Шанталь начала злиться. А Коул, в полной уверенности, что ничего ему эта гадалка не сделает, продолжал обливать Миреллу грязью. А после, окончательно обнаглев, предложил Шанталь ублажить его. Мол, тогда он подумает над тем, что