– Дело не в этом. А что скажут твои родители?
– А что они скажут? Прошу, не уходи. Как бы то ни было, не думаю, что папа тебя выставит: что о нем тогда напишут в газетах? Сначала он утверждает, что А2 уничтожены, потом выставляет на улицу девушку, которая осталась сиротой по милости этой группировки. Вот уж чего точно не случится.
Она смотрит на меня, склонив голову к плечу, и выдавливает смешок.
– Пожалуй, ты права. Но все равно не в этом дело.
– А в чем же?
Она качает головой.
– Я уже даже не знаю.
– Оставайся. Поверь мне.
Она бледно улыбается.
– Спасибо, что выслушала. Но меня ждут письма. – Она касается сумки, которую так и не выпустила. – Хочу почитать в одиночестве.
– Ты уверена?
– Да, вполне.
– Дай мне знать, если надоест одиночество или захочется поговорить. Что бы ни случилось. Ладно?
– Хорошо. Обещаю.
Я обняла ее. Она не сразу расслабляется, но потом прижимается ко мне щекой. Отстраняется и смотрит на меня. В ее глазах появляется что-то новое, чего я не могу прочесть.
Она опускает взгляд и говорит:
– Иди.
13. Ава
Я слежу за Сэм, когда она идет через комнату. На пороге она останавливается, будто сомневаясь, но все-таки выходит. Дверь закрывается.
Я вздыхаю, откидываюсь на спинку дивана. Злость проходит: ее прогнали слова Сэм об отце. Я улыбаюсь, но улыбка быстро сходит.
Она все еще не знает главной причины, почему я не могу оставаться здесь в качестве ее подруги. Не знаю, как долго я смогу скрывать свои чувства к ней.
Но куда еще мне пойти?
Я качаю головой. Я просто пытаюсь отвлечься от того, что нужно сделать. Я отчаянно хочу прочитать письма и вместе с тем боюсь.
Я открываю сумку. Письма к папе тоже здесь. Их я оставлю на потом или вовсе не стану читать.
Я достаю те, что адресованы мне, не меняя порядка.
Сначала самое раннее. Я касаюсь надписи на конверте – обвожу пальцем буквы, которые она выводила, чтобы отправить письмо мне.
Я вскрываю конверт, достаю листок, раскрываю его и читаю.
«Моя драгоценная Ава!
Сначала я должна сказать: прости, что не попрощалась. Я посчитала, что поступаю правильно, но стоило уехать, и я тут же пожалела о своем решении. Прости меня.
Я вернулась в Швецию. Я так по тебе скучаю, больше чем по звездам в небе, чем по волнам в океане. Я уехала не потому, что хотела.
Я больна. Ужасно больна. Без помощи врачей мне не обойтись, но этого мы не можем позволить себе в Лондоне. Поэтому мы с твоим папой решили, что мне лучше вернуться домой, в Швецию.
Я знаю, что папа любит тебя. Он сделает все, чтобы присмотреть за тобой, чтобы сделать тебя счастливой. Прости и его тоже.
С любовью,
Мама».
Полились слезы, и зрение затуманилось. Читать я больше не смогла.
Позже я одно за другим открыла остальные письма. В каждом мама говорит, как сильно любит меня. А еще она рассказывает о цветах в больничном саду, о том, что видит в облаках, о добрых медсестрах и докторах, которые пытаются ей помочь.
В последнем чувствуется, что она уже догадывается о близком конце. Она говорит, что я должна быть храброй, что у меня есть сила и упорство, чтобы достичь чего угодно.
И прощается.
14. Сэм
Я вернулась в комнату, и тут же в дверь постучали. Вошла мама.
– Папа вернулся, – говорит она. – Хочет поговорить с нами обеими в кабинете. Сейчас.
– О чем?
– Не знаю, – трудно не заметить, как мама взволнована.
Мы вместе входим в кабинет сквозь открытую дверь, и мама закрывает ее за нами.
– А вот и мои девочки, – говорит папа.
– Что случилось? – спрашивает мама.
– Садитесь. – Мы переглянулись и опустились на диван. Он подтащил стул и сел к нам лицом. – Пришло время для семейного совета.
– В чем дело, Мертон? – беспокоится мама.
– Информация конфиденциальная, учтите.
Со мной обычно не делятся такими сведениями.
– Ты меня пугаешь, – говорю я.
– Премьер-министр Пауэлл подает в отставку в связи с недавними событиями в Лондоне и стране.
– Когда? – спрашиваю я.
– Сегодня вечером состоится пресс-конференция.
– Значит, теперь премьер-министром станешь ты? – говорит мама.
– Маловероятно, – отвечает папа. Мама явно разочарована, а я чувствую облегчение.
– Это значит, что вся реформаторская партия лишается мест или просто назначат другого лидера? – спрашиваю я, мысли беспорядочно скачут. – А что с коалиционным правительством? Будут выборы?
Папа вскинул бровь.
– Вопрос еще решается. Мне нужно возвращаться.
– Ты что, всю ночь не спал? – спрашивает мама.
– Почти. Прилег на пару часов в кабинете на диване.
– Ты можешь нам еще что-нибудь рассказать? – прошу я.
– Имей терпение. – Он помедлил. – Пришло время перемен. Этой стране нужен твердый правитель, – говорит он и берет нас с мамой за руки. – Команда Грегори в сборе? – спрашивает он, как раньше спрашивал всякий раз перед важными политическими событиями, когда нам с мамой приходилось стоять за его спиной, улыбаться и махать. Это значит, что мы вместе против целого мира и нельзя показывать слабину.
– Конечно, – говорит мама.
Он целует ее в щеку и сжимает мою руку.
– Саманта? – спрашивает он.
Он хочет, чтобы я согласилась, не зная, что нас ждет и что мне предлагают. Но я соглашаюсь. А как иначе? Я киваю, и он целует меня в щеку.
– Мне нужно в душ, переодеться, и я пойду, – говорит папа. – Смотрите новости, телефоны отключите. Телефонной службе велено пока блокировать звонки.
Он поднимается и идет к двери.
Мы с мамой переглядываемся. Она качает головой.
– Что дальше? – Мама обнимает меня, по-настоящему, не боясь помять одежду или испортить макияж.
Это случается так редко, что я еще больше пугаюсь.
Я дождалась папу на лестничной площадке. Меня мутило от предчувствия, что вот-вот случится нечто плохое: не только со страной, но и с нами.
Вскоре он спустился ко мне, в свежем костюме, и я проводила его до дверей.
– Пап. Мы бежим с крысами или идем на дно с кораблем? Пусть будет ни то, ни другое, пусть кто-нибудь другой решает.
Но он не слушает. Никогда не слушал, с чего бы стал сейчас?
15. Ава
Я застряла в дверях, испугавшись людей. Мне не хотелось никого видеть, но Сэм рассказала, что происходит, и я не смогла остаться в стороне. Надеялась незаметно постоять в уголке и уйти, когда захочется.
Но Сэм, наверное, ждала меня. Стоило войти, она обернулась к двери и помахала. И я пошла, будто меня подцепили на крючок. Она приберегла мне местечко рядом с собой на диване. С другой стороны сидит ее мама и, увидев меня, кивает. Пенни тоже тут, стоит позади дивана, а еще десяток других, незнакомых людей расселись по диванам и стульям. Женщина, похожая на маму Сэм, но с более округлой фигурой – должно быть, сестра, а еще другие родственники, друзья и старшие слуги. Пенни коротко касается моего плеча, но ничего не говорит, все остальные тоже молчат. Они будто затаили дыхание, и я спокойно выдыхаю – все внимание сосредоточено на телевизоре, а не на мне.
По новостям показывают то, что теперь называется «Зверства А2», и произносится это явно с заглавной буквы. Лондон, Бирмингем, Манчестер и Глазго стали целью четырех смертников. Я поняла, что есть и другие люди, которых это коснулось, и почувствовала себя не такой одинокой. Вот только все зашло слишком далеко, беспорядки и насилие не могу быть делом рук только одной группировки. Будто на свободу вырвалось то, что долго, очень долго ждало своего часа.
И не только эта комната ждала, затаив дыхание. По лицам ведущих новостей и экспертов, к которым обращались за советом, ясно читалось: близятся перемены, которые перевернут все.
Наконец прозвучали слова: «Далее прямая трансляции пресс-конференции из Вестминстера». Кто-то нашел пульт и прибавил громкость.
Все три партийных лидера – Грегори, Армстронг и Пауэлл – стоят плечом к плечу. Но ведь это не настоящая пресс-конференция. Она проходит в стенах Вестминстера, так что присутствуют только специально приглашенные корреспонденты.
Премьер-министр Пауэлл подходит к микрофону. Прочищает горло. В руке у нее листок, и он дрожит.
– Спасибо, что собрались здесь сегодня после череды событий, которые случились на прошлой неделе и останутся в моей памяти самыми кровавыми. В первую очередь позвольте мне от лица всего правительства и всех партий принести глубочайшие соболезнования всем невинным жертвам, пострадавшим от террористических зверств, а также их друзьям и семья. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь им справиться с последствиями.
Этой ночью в ходе длительных переговоров нами было достигнуто историческое соглашение между тремя партиями. С настоящего момента я снимаю с себя обязанности премьер-министра. Парламент распускается, и объявляется чрезвычайная ситуация. Это беспрецедентный случай для нашей страны. В ходе трехсторонних переговоров было решено внести изменения в действующее законодательство. Подробности последуют позже. С настоящего момента и до урегулирования ситуации формируется временное правительство на основе нового коалиционного правительства, после чего состоятся выборы. – Она помолчала. – Это было честью для меня – стоять во главе великой страны.
Она делает шаг назад и… вперед выходят Армстронг и Грегори. Армстронг встает у микрофона.
– Для нас наступают тяжелые времена. Нашей стране требуется порядок, твердая и честная рука, которая заставит террористов из А2 отвечать за свои поступки. Не время для партийной политики, нужно заявить о себе, приняв решительные меры.
Он продолжает говорить, и его слова наверняка придутся по душе многим людям, но в них нет смысла. И я перестаю прислушиваться. И хоть моя собственная жизнь полна событий, голова идет кругом от услышанного.