Меган проводила меня к главной дороге. Я выбрала направление и продолжила путь, на ходу размышляя об Аве.
Прости, что я сейчас не рядом.
Именно сегодня она не должна быть одна.
43. Ава
Я готовлюсь к тому, к чему вообще нельзя приготовиться, когда звонит телефон.
Неизвестный номер?
Мысли скачут.
«Прошу, пожалуйста, пусть это будет Сэм!»
– Да?
– Ава? Здравствуй. Это Пенни.
– О, здравствуйте.
– Я понимаю, что сегодня очень сложный для тебя день, но… мне очень жаль, как бы мне ни хотелось, я не смогу присутствовать на церемонии прощания с твоим папой.
В голосе слышится непритворное беспокойство, и, несмотря на все происходящее, я тронута.
– Спасибо, Пенни. Я понимаю.
– Я договорилась, чтобы в десять тебя забрала машина от школьных ворот.
– Не нужно. Я поеду на автобусе.
– Все уже готово, не спорь. Тебя отвезут туда и обратно. Могу ли я еще чем-то помочь?
– Нет, спасибо. Вы уже и так достаточно сделали.
– И, Ава… Мы все ужасно волнуемся о Сэм. Как наверняка и ты. Если услышишь о ней, дай мне знать, хорошо? И попроси ее позвонить домой. Ее мама с ума сходит от беспокойства.
Мы попрощались, и я вновь стала готовить вещи для церемонии (черная юбка и небесно-голубая блузка – пусть и не самый подходящий цвет, но зато самая моя нарядная вещь) и размышлять. Она правда звонила по поводу моего папы? Или просто хотела узнать, что слышно о Сэм?
44. Сэм
Я не люблю традиционный английский завтрак, но после слов Меган никак не могу выкинуть его из головы. Я иду уже целый час, только иногда задерживаюсь на автобусных остановках и сверяюсь с картой, желудок подводит от голода, чего прежде со мной не случалось.
Я выбрала кафе попроще, но довольно оживленное, где толпилась куча студентов колледжа или университета. Отстояв очередь, я нагрузила поднос едой и расплатилась. Денег почти не осталось. Но Меган и ее приятелям они в любом случае нужнее.
Все посетители сидят за длинными общими столами и едят в дружественной тишине. Меня как будто не замечают, так что и я перестаю обращать на людей внимание и принимаюсь за еду.
Впервые в жизни меня так интересует полная тарелка. Я глотаю торопливо, почти не жуя, но велю себе не спешить, иначе станет плохо. Тосты с маслом, жареная яичница и бекон – что может быть вкуснее?
Сначала я не заметила шепотков – они постепенно проникли в сознание, как и растущее вокруг напряжение.
Я подняла взгляд, и жирная еда заволновалась в желудке.
Двое полицейских. Загородив дверь, они обшаривают взглядами кафе, будто кого-то ищут.
Я пригнулась. Напротив сидит высокий парень, надеюсь, за ним меня не разглядят.
Полицейские наугад проверяют удостоверения, сканируя их каким-то устройством. Если притвориться, что их не видишь, может, они пройдут мимо?
Но они приближаются.
Один из них подходит ко мне со спины. Другой все еще загораживает дверь.
– Удостоверение.
– Мне восемнадцать.
– Ну конечно.
Он хватает меня за плечо, но я выворачиваюсь и отпрыгиваю, и тогда он вцепляется в меня обеими руками и, несмотря на отчаянное сопротивление, тащит к выходу. Шапка спадает с головы, и по плечам рассыпаются волосы.
– Это же Джульетта! – восклицает кто-то. Другие подхватывают, и теперь все взгляды обращены на меня.
– Отпустите ее! – возмущается кто-то.
– Да, отпустите ее! – повторяет еще кто-то.
И вот уже все вскакивают с мест и окружают нас, толкаясь и пихаясь. Меня то тянут куда-то, то сдавливают, будто тисками, и я попеременно чувствую страх и тошноту. Но полицейский не ослабляет хватки и упорно тащит меня к двери.
Стоит оказаться на улице, к нам тут же со всех сторон бегут люди – откуда они только взялись? От тесноты тел у меня перехватывает дыхание. И тут…
Это случилось.
Желудок скручивает, по телу пробегает невольная судорога. И наконец меня сильно рвет. Вся рвота попадает на полицейского, который меня удерживает. Он отшатывается.
И меня тут же утягивают в толпу, которая все увеличивается с каждой секундой.
В отдалении раздается вой сирен.
– Бегите! – кричит кто-то, и люди бросаются врассыпную.
За руку меня хватает какая-то девушка.
– Ну же, Джульетта, беги!
Страх придает сил, и я стараюсь не отставать от студентов. Мы бежим по переулку, сворачиваем в проулок и подлетаем к задней двери дома. Все шесть человек торопливо протискиваются внутрь, но я еще помню, чем в прошлый раз обернулась помощь незнакомца, и поспешно отступаю.
– Входи скорее, пока нас не засекли. – Девушка усиленно затягивает меня в дом, а два парня, немногим старше меня, взволнованно выглядывают погоню.
Они совсем не похожи на вчерашнего мужчину – просто испуганные студенты, которые очень рискуют, чтобы помочь мне.
И я сдаюсь.
45. Ава
Как Пенни и обещала, правительственная машина подъехала в десять. И хотя сначала я отказывалась, теперь порадовалась, что не придется добираться на автобусе, пересаживаться и переживать, как бы не опоздать.
Я скользнула в салон на заднее сиденье, и машина тронулась.
Глядя в окно, я подворачиваю рукава блузки и размышляю, что стоило надеть черную, но вряд ли кому-то есть дело до моего наряда. Вряд ли кто-то вообще придет.
Жду я только Сэм.
Оставшееся утро сливается в памяти. Я не ожидала, что придет столько людей: Читра, Амели, их подруги, которых я на днях запускала через черный вход; папины старинные приятели, которых я смутно помню по временам, когда он преподавал в Королевском колледже Лондона; но в основном водители такси.
Папа всегда говорил, что среди них встречаются интересные люди. Не только ему пришлось променять ученую степень на водительское удостоверение, чтобы выжить, но и среди таксистов чудаки – не новость: герои и неудачники, философы и знатоки классической эпохи, те, кто знал каждый закоулок Лондона и презирал всякие технологии. Вскоре выяснилось, что лично папу знали немногие, остальные же пришли просто попрощаться с коллегой.
Церемонию вел мирской человек, если так можно выразиться. Папа не был верующим, да и я тоже, поэтому особо настаивала на таком ведущем. Он сказал пару слов о папе, о его жизни.
И как он гордился мной. Но ни слова о жене, которую любил и которая, как все считают, его бросила.
Я неотрывно слежу, как гроб по специальному полотну уезжает за штору, чтобы исчезнуть в огне.
«Прощай, папочка».
Голова идет кругом, от боли и потрясения перехватывает горло, и я задыхаюсь.
Его нет. Его правда больше нет.
Добродушный водитель-кокни помогает мне подняться, он однажды приходил к нам на Рождество с бутылкой виски.
Он провожает меня к дверям и поддерживает, пока я жму людям руки и благодарю за то, что пришли. Наконец можно уходить.
На улице я жадно хватаю ртом воздух и ненасытно дышу, пока не подъезжает машина.
До начала церемонии я оборачивалась каждый раз, когда открывалась дверь – ждала, что войдет Сэм.
Сейчас до меня вдруг дошло, что ждала не только я. Чуть в стороне стоит смутно знакомый мужчина. Это он допрашивал друзей Сэм в школе.
Он заметил мой взгляд и кивнул, но я уже забралась в машину.
46. Сэм
Мы прошмыгнули в дом, закрыли дверь и заперлись на засов. У всех вырывается тяжелое дыхание. Здесь собрались четыре парня и три девушки, считая меня.
Одна из них выглядывает сквозь жалюзи на улицу.
– Вовремя мы. Они только завернули за угол. Кажется, не заметили, где мы скрылись.
Все разом заговорили, а у меня от случившегося пошла кругом голова.
– Что теперь?
– Прятаться?
– Нет! Станут обыскивать.
– Быстро, идем через главный вход. Пока они еще найдут обходной путь.
– Думаю, скоро.
– Ну так и поторопись!
Меня утаскивают дальше по коридору. Одна из девушек взлетела по ступеням и чуть позже вернулась с охапкой вещей. Меня шатает – наверное, от недостатка сна и после рвоты. Я ничему не сопротивляюсь, сил не осталось размышлять, что хорошо, а что плохо. Ребята на моей стороне, ведь они помогли мне сбежать.
– Снимай, – велит девушка. Мою кофту? Я оглядываю себя – вся заляпана рвотой.
Она стягивает с меня через голову свитер, надевает нечто голубое, и мы снова бежим по коридору. В руках у нее лыжная шапочка, и мне помогают спрятать под ней волосы.
– Не бросайте тут, – велит она, указывая на свитер, и он тут же исчезает в чьей-то сумке. – Избавимся по дороге.
Коридор вывел нас к лестнице, и мы торопливо сбежали вниз по ступеням. Девушка, явный лидер, взялась за дверную ручку.
– Ведите себя спокойно. Выходите по одному и не спешите, – велит она.
Дверь открывается на оживленную дорогу, одну сторону занимают кафе и магазины, а с другой стороны к стене ютятся однотипные домики.
Один парень берет меня под руку, видимо, поняв, что я едва держусь на ногах, и мы переходим дорогу.
Вой сирен приближается, но мы идем не спеша. Через открытую дверь мы проходим в торговую галерею и, чуть ускоряя шаг, минуем магазины. В конце еще одна дверь, и она ведет в переулок, за которым начинается рынок. Минуя оживленные прилавки, мы оставляем рынок в стороне.
Мы без остановки петляем по улочкам и переулкам, пробираемся задворками, оставляя вой сирен позади. Наверное, ребята хорошо знают местность, поэтому мы ни разу не попали в тупик. Я уже перестала ориентироваться, окончательно выбилась из сил и стала все больше опираться на руку парня. Он приостанавливается и обхватывает меня за талию, чтобы удобней было поддерживать.
Между студентами, идущими впереди, вспыхивает спор: решают, куда идти дальше. Делают пару звонков.
Мы дошли до парка. Кажется, теперь нужно дождаться звонка, и я валюсь на скамейку. Чуть позже звонит телефон, и мы встаем и идем к другому выходу.
Подъезжает машина, двери открываются, и мы забираемся внутрь.