– Значит, тебе больше ста?
– Куда больше.
– Двести?!
– Ещё больше… – задумчиво откликается дракон.
– Да по меркам Аштарии ты древний старик! – не удерживаюсь я.
– Хорошо, что мы не там, правда? – мрачно хмыкает муж, поднимаясь со мной по лестнице. И чем ближе становится третий этаж, тем мне страшнее.
Вытянув шею, я смотрю на перила… Лакированное дерево покрыто трещинами. Ничего общего с ночным видением, когда лестница казалась новой, будто недавно покрашенной.
Когда мы вступаем на третий этаж, половицы жалобно скрипят под нашим общим весом. Нас встречает звенящая тишина и аура запустения. Стены серые и без картин, в углах клубятся тени.
“Может, мне правда всё приснилось”, – мелькает мысль, но я гоню её взашей. Ведь если всё приснилось, то откуда я знаю имя “Эйда”!
Клоинфарн уверенно заходит в первую дверь – заброшенную гостиную. И кивает на портрет, приставленный к стене.
– Это видела?
– Да… – признаюсь я.
– Да ты прирождённый шпион, – хмыкает он, и, ничего не объяснив, выносит меня в коридор и идёт уже к другой комнате… той самой, где я видела его вчера. Мои нервы натягиваются струнами, а от лица отливает кровь.
Дракон шепчет заклинание, а потом, прижав меня к себе, плечом толкает дверь. Скрипнув, та медленно открывается перед нами.
Кажется, сейчас я готова к чему угодно! К тому, что нас встретит очередная жуткая тень… Или даже бывшая жена Клоинфарна выскочит с топором! А может, она лежит на кровати в вечном сне, как в сказке?
Или… Висит на крюке… Как в другой, более мрачной сказке…
Я крепче вцепляюсь в шею своего опасного мужа, когда он переступает порог таинственной комнаты, и уже совсем не рада, что напросилась сюда.
Взгляду открывается просторное помещение, освещённое тусклым мерцанием лампы. Нос щекочет застоявшийся вишнёвый запах. Я выхватываю взглядом лежащие у кровати дорогие туфли, будто только что скинутые с женской ножки.
На стуле висит когда-то красивое алое платье – а сейчас поникшее, с посеревшими от пыли оборками. Полки стеллажей заполнены женскими безделушками – шкатулками, заколками, гребешками, на туалетном столике лежит пудреница, она смотрит в потолок мертвым зеркальным глазом. Комочки белил рассыпаны по столешнице, точно её припорошило пеплом, а по стеклянному флакону духов ползут паутинки трещины…
Видимо, эта комната раньше и правда принадлежала жене Клоинфарна. Но, очевидно, её тут давным-давно нет.
Вместе с одеялом муж опускает меня в глубокое кресло… Усевшись, я осторожно провожу по нему ладонями. Кожа подлокотников слегка царапает – она вся потрескалась, точно от старости. Будто с момента ночного видения прошло множество лет.
Но как такое возможно?
Тем временем, подойдя к окну, дракон отдёргивает занавески, пуская в комнату свет и поднимая пыль. Сморщив нос, он поворачивает затвор и открывает раму. В комнату тут же врывается свежий воздух, вытесняя запах вишни и прибивая к стенам частицы пыли.
– Если дух моей бывшей жены где-то и обитает, то здесь, – повернувшись ко мне, ровным тоном говорит дракон. Он стоит спиной к свету, и его фигуру окружает белый ореол, а глаза на контрасте кажутся чёрными дырами.
– Она… погибла? – спрашиваю я, зябко кутаясь в одеяло.
– Да. Много лет назад.
– И стала призраком?!
– Нет. Призраков не существует. Говоря “обитает”, я имею в виду, что тут всё ещё чувствуется её… личность.
Я пытаюсь угадать эмоции дракона, но Клоинфарн ушёл в глухую оборону, а на поверхности оставил лишь гуляющую по губам ухмылку.
– Но почему я видела эту комнату ночью совершенно другой?! Тут был ты и она…
– Ты отравилась туманом, Адель, а ещё в доме были тени, – терпеливо объясняет дракон, облокотившись на подоконник. – Это создания сумрака. Они слишком слабы, чтобы навредить, но твой разум был отравлен. Ты оказалась восприимчива. Они питаются отрицательными эмоциями, и могли наслать на тебя видение… Любое. Лишь бы испугать посильнее.
– Получается, вчера я даже не выходила из комнаты? – спрашиваю я.
– Верно. Я ведь закрыл дверь, ты не могла выйти.
– Значит… всё было сном?
– Насланным видением.
– Его мне внушила тень?
– Да.
– Но откуда я узнала имя “Эйда”?!
– Тени повторяют то, что слышали, как эхо. Возможно, это создание сумрака когда-то узнало имя от меня. Или от кого-то ещё.
Всё звучит складно – я отравилась туманом, а тени наслали видение. Это объясняет, почему кувшин, который я разбила о стену, наутро был цел. И почему я видела этаж иначе. А также почему лицо женщины было так похоже на моё! Тень повторила его так же, как повторяет слова. Также, как повторила имя “Эйда”! Возможно, в прошлом она видела подобную сцену – где Клоинфарн обнимался со своей женой – и показала картину в несколько изменённом виде.
Неприятно, но не страшно.
Однако что-то продолжает меня беспокоить. Какая-то заноза тревоги застряла в сердце, и не удаётся её подцепить и вытащить. Что-то здесь не так… Что-то не сходится. Но что?
С другой стороны, зачем Клоинфарну лгать? Я не вижу в этом никакого смысла! Он мог бы вообще ничего мне не объяснять! Но всё же – отвечает на вопрос за вопросом. Он не хотел меня сюда приводить, но привёл… Чтобы успокоить. Чтобы я почувствовала себя лучше.
И это сработало. Тиски панического страха, медленно, но верно отпускают моё измученное сердце. Я ещё не чувствую себя в полной безопасности, однако и земля под ногами уже не шатается.
Ладно…
Допустим.
Мне всё привиделось.
– Надеюсь, больше ничего подобного не повторится? – спрашиваю, ёрзая в кресле.
Задумчиво сощурив глаза, Клоинфарн отрывается от подоконника и подходит ко мне. Не спросив, касается моего горячего лба своей широкой прохладной ладонью. Я замираю, заворожённо глядя на мужа снизу вверх.
– Жар ещё есть, – недовольно сообщает он. Его пальцы, нежно соскальзывают вниз к моей скуле, подхватывают несколько упавших на мою щёку прядок и убирают их за ухо. – Не уверен, как долго будут длиться последствия отравления. Но острая фаза позади.
Он отходит от меня к кровати.
– Как-то ненадёжно, – бормочу, невольно касаясь своей щеки. Места, которых коснулись пальцы дракона, будто горят. А рядом витает его запах – едва уловимый, древесный, дымный.
– Днём тени малоактивны, а ночью я мог бы накрыть тебя щитом, но…
– Но?
– Но для этого мне придётся спать с тобой в одной спальне.
– Нет уж! – тут же противлюсь я.
– Не настаиваю, – хмыкает Клоинфарн, садясь на край постели лицом ко мне.
– У меня есть предложение получше, дракон! Может, пока что переедем куда-нибудь? Туда, где нет теней, например? – в мой голос закрадывается сарказм. – Знаешь, я хоть и принцесса, но мне подойдёт милый домик у речки, где птички поют.
– Пока что переезд невозможен, – Клоинфарн проводит ладонью по своим серебряным волосам, убранным в хвост, приглаживая малейшие изъяны. – Но ты права, принцесса. Тебе нужна смена обстановки. Как только выздоровеешь, устроим свидание там, где захочешь. Могу показать тебе город, или горы, или лавовые реки.
– Свидание где угодно… В совершенно любом месте? – я взволнованно облизываю сухие губы. – Обещаешь?!
– Да. – его взгляд соскальзывает на мои губы, а потом медленно поднимается обратно к глазам. Голос дракона делается низким, бархатным: – Когда выздоровеешь, малышка. Произошедшее – мой недосмотр и моя вина. Я попросту забыл, насколько хрупкими бывают люди. Поэтому прошу, сообщай, если заметишь что-нибудь странное. Или ощутишь. Даже мелочь. Вот, например, сейчас… ты же наблюдала в видении эту комнату?
– Да.
– И как ты себя здесь чувствуешь? – Клоинфарн так внимательно вглядывается в моё лицо, что я невольно тушуюсь. Подтягиваю повыше одеяло.
– Нормально вроде…
– Может, что-то пугает? Или притягивает? Может, хочется взять какую-то вещь?
Я хмурюсь, пытаясь понять суть вопроса. Слишком странно он звучит, слишком вкрадчиво.
– Нет, ничего такого, – бормочу я.
– Хорошо… Надеюсь, так будет и дальше. А отсюда, пожалуй, лучше уйти… – Клоинфарн задумчиво оглядывает помещение, будто теперь сам ищет нечто, что пугает или притягивает уже его. Тёмный взгляд дракона блуждает, скользя по стеллажам, потом опускается на столик возле кресла. И там замирает.
На столешнице в золотой изогнутой вазе скрючились почерневшие от времени цветы. Дракон смотрит на них, и глаза его стекленеют. По лицу пробегает рябь застаревшей боли.
Я вдруг ясно понимаю: “Он думает о ней”.
В моей груди что-то болезненно дёргается, будто невидимая рука потянула за жилы. В горле начинает ворочаться раздражение.
Нет, всё же мне здесь не “нормально”. Эта комната мне не нравится! И дело не в ночном видении…
А в чём?
Я не хочу себе признаваться! Однако часть меня знает…
Дело в засохших цветах, который кто-то когда-то заботливо поставил в вазу. Дело в дорогих украшениях, которые кто-то подарил девушке, что тут жила. Дело в изящных платьях! В уютном сервизе, стоящем за стеклянными дверцами шкафа! Дело в остекленевших глазах дракона, который что-то почувствовал, глядя на этот иссохший букет.
– Ты до сих пор её любишь? – срывается с моих губ.
Глава 10
– Ты до сих пор её любишь? – срывается с моих губ.
Клоинфарн вскидывает на меня взгляд. В нём мелькает живая эмоция – будто в тёмной воде отразилась ночная звезда. Но это длится лишь мгновение, а потом дракон кривится как от зубной боли.
– Любовь… – дракон произносит это слово так, будто оно жжёт ему язык. – Нет, мои чувства к Эйде гораздо глубже…
– Глубже?
– Да. Они ближе к ненависти.
– Ты ненавидишь её? Почему? Она что-то тебе сделала?
– Что-то… нда. Можно и так сказать.
– Что между вами случилось? – допытываюсь я, чувствуя, что должна узнать правду.
Дракон недовольно дёргает уголком рта, его радужка окрашивается в льдисто синий, а зрачки вытягиваются в вертикальные иглы.