В Германии периода Третьего рейха были и такие герои, ненавидящие нацизм с его глашатаем Адольфом Гитлером. В современной ФРГ фон Тресков считается героем антинацистского сопротивления. В его честь названа одна из казарм бундесвера.
Позже, когда Гитлер окончательно решил наступать не на Москву, а на Украину, Гудериан скажет:
«Перед лицом надвигающейся опасности нельзя придерживаться политики страуса… Такая политика насильственного закрытия глаз перед суровой действительностью привела к катастрофическим результатам, последствия которых мы вынуждены испытывать и теперь… Сам начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер был глубоко потрясен тем, что его план развития наступления на Москву потерпел крах».
Настырный Гудериан, с надеждой повлиять на Гитлера в вопросе об опасности менять и сбивать темп наступления на советскую столицу, обратился к непосредственному начальнику, авторитетному прусскому вояке фельдмаршалу фон Боку. Командующий группой армий «Центр» ответил ему, что он запрещает поднимать перед фюрером вопрос о наступлении на Москву.
Гудериан собрался выехать в войска.
Однако после того, как главнокомандующий сухопутных войск генерал-фельдмаршал фон Браухич вызвал Гудериана в Берлин, планы танкового стратега изменились. Он понял, что его вызывает сам фюрер. В тот же день он вылетел в Летцен (Луганы) в восточной Пруссии и встретился с Браухичем, который предупредил его, что с ним собирается побеседовать Гитлер. Потом он добавил:
— Я запрещаю вам поднимать перед фюрером вопрос о наступлении на Москву. Имеется приказ наступать в южном направлении, и речь может идти только о том, как его выполнить. Дальнейшее обсуждение вопроса является бесполезным.
Браухич знал то, о чем догадывался, но не знал в подробностях энергичный Гудериан.
На самом деле 21 августа 1941 года Гитлер уже отдал приказ на перенацеливание наступления:
БЕРЛИН. РЕЙХСКАНЦЕЛЯРИЯ ГИТЛЕРА.
Август 1941 г.
«Предложение ОКХ от 18 августа о развитии операций в направлении на Москву не соответствует моим планам. Приказываю:
1. Важнейшей целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват Крыма, индустриального и угольного района Донбасса и лишение русских доступа к кавказской нефти; на севере важнейшей задачей считать блокирование Ленинграда и соединение с финнами.
2. Исключительно благоприятная оперативная обстановка, которая сложилась благодаря достижению нами линии Гомель — Почеп, должна быть использована для того, чтобы немедленно предпринять операцию, которая должна быть осуществлена смежными группами армий «Юг» и «Центр». Целью этой операции должно явиться не простое вытеснение 5-й армии русских за линию Днепра только силами нашей 6-й армии, а полное уничтожение противника до того, как он достигнет линии река Десна — г. Конотоп — река Сула. Это даст возможность группе армий «Юг» занять плацдарм на восточном берегу Днепра в районе среднего течения, а своим левым флангом во взаимодействии с группой армий «Центр» развить наступление на Ростов, Харьков.
3. Группа армий «Центр» должна, не считаясь с дальнейшими планами, выделить для осуществления указанной операции столько сил, сколько потребуется для уничтожения 5-й армии русских, оставляя себе небольшие силы, необходимые для отражения атак противника на центральном участке фронта.
4. Овладеть Крымским полуостровом, который имеет первостепенное значение для беспрепятственного вывоза нами нефти из Румынии…»
Гудериан прибыл с мечтой, что он сможет убедить фюрера в его стратегической ошибке с учетом временных, территориальных и погодных условий.
Встреча с фюрером состоялась 23 августа 1941 года в восточно-прусской ставке в присутствии Кейтеля, Йодля, Шмундта и других руководителей рейха. Гудериан доложил обстановку на фронте перед своей танковой группой. О планах наступления на Москву он ни словом не обмолвился, памятуя советы Бока и Браухича. Гитлер слушал главного танкиста рейха, не перебивая, но катая от недовольства желваки, а потом задал вопрос:
— Считаете ли вы свои войска способными сделать еще одно крупное усилие при их настоящей боеготовности?
— Если войска будут иметь перед собой настоящую цель, которая будет понятна каждому солдату, то да! — ответил Гудериан.
— Вы, конечно, подразумеваете Москву! — ехидно подчеркнул Гитлер.
— Да. Поскольку вы затронули эту тему, разрешите мне изложить свои взгляды по этому вопросу.
— Говорите…
И Гудериан, сосредоточившись, изложил все свои доводы в необходимости до зимы взять Москву. Он указал на вероятность тяжелых последствий в случае, если операции на Украине и юге России затянутся, особенно из-за плохой погоды…
Гитлер ни разу не прервал монолог Гудериана. А потом фюрер, встав из-за стола и уставившись широко раскрытыми глазами на фронтовика с лампасами, заметил, что сырьевые ресурсы и продовольствие Украины крайне важны в начавшейся войне и что некоторые генералы при высоких должностях ни черта не понимают в военной экономике.
— Я приказываю вам не-мед-лен-но перейти в наступление на Киев, — все послушно закивали головами, надеясь получить еще какие-либо важные приказания.
— Все свободны, — с растяжкой проскрипел в конце беседы фюрер и быстрыми шажками направился к огромному глобусу и такому же письменному столу, заваленному картами и другими штабными документами.
Отправившись на фронт, Гудериан понял одно: после того, как решение о переходе в наступление на Украину было еще раз подтверждено Гитлером, генералу ничего не оставалось, как выполнить наилучшим образом приказ своего верховного главнокомандующего.
И вот тут в личности фюрера смешались заносчивость и вера в свое Провидение, которое его не раз подводило и не единожды мистически выручало, повергая в шок его близкое окружение. Группу армий «Центр» по приказу фюрера стали «секвестировать» — передавать моторизированные соединения группам армий «Север» и «Юг», когда главком сухопутных сил генерал-фельдмаршал Браухич и его начальник генштаба Гальдер запротестовали.
Гитлер ответил на этот демарш:
— Мои генералы ничего не понимают в военной экономике.
После этого он приказал Геббельсу подготовить пропагандистские листовки. В одной из них печатался такой призыв:
«Немецкие солдаты — вперед на Москву! Убивайте всех, кого только сможете. Русские — бездельники, вечно пьяный и продажный народ, не способный заботиться о богатстве, которое дал им Бог. Это богатство по праву принадлежит немецкому народу. Вперед на Москву — вас ждет победа и слава!».
И.В. Сталин понимал, что главная цель Гитлера, как когда-то и Наполеона, взять Москву, но не сжигать, а затопить после парада победы на Красной площади. Эти растиражированные болтунами из его политической и военной элиты данные подтверждались сообщениями закордонной и зафронтовой агентуры внешней и военной разведки, а также военной контрразведки. В них делался акцент на то, что вермахт планирует нанести удар на Москву через Брянск.
Но Сталин не мог знать августовского поворота мысли Гитлера — повернуть часть сил группы армий «Центр» на юг. Советский вождь ожидал крупного сентябрьского сражения под Москвой. Тем временем, изменив первоначальную задачу, немецкое командование начало подготовку к переброске 2-й танковой группы Гудериана и 2-й армии Вейхса из состава группы армий «Центр» с московского направления на юг к Киеву для уничтожения Юго-Западного фронта.
Без права на реабилитацию
Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера.
Не бывает войн без предательств. И без батальных сцен — полно измен. Так уж устроена наша жизнь. Нередко под лицемерной маской любви, дружбы, уважения и преданности скрывается предательство. Когда тебя предали, а ты, несмотря ни на что, хочешь общаться с этим человеком и желаешь ему только счастья, то ты или святой, или дурак. Предательство — это удар, которого не ждешь. Поэтому мудрецы советуют — не возвращайтесь к людям, которые вас предали. Они не меняются.
Первый, кто предал Сталина и подписанный Пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом в августе 1939 года, был Гитлер.
Горькое чувство разочарования, помноженное на ненависть от вероломства гитлеровцев, после 22 июня 1941 года ощутили и партийные функционеры в Кремле, и воины РККА, стоящие на западных рубежах СССР, и простые граждане, слушающие выступление Молотова о начале войны.
Постоянные указания сверху «не провоцировать врага» расхолаживали наше воинство, особенно командный состав, приводя порой к недоумению. А когда враг «неожиданно» двинулся всей быстроходной броневой мощью через Белоруссию, а потом с поворотом на Украину, первым эскарпом встали против агрессора и сражались, как львы, наши пограничники многих… нет, всех западных застав. Почти все пограничные стражи пали смертью героев. Через их тела прогрохотали траки бронемашин вермахта.
Да, наши пограничные войска НКВД СССР, несмотря на свою стойкость, все же не смогли сдержать напора во много раз численно превосходившего противника. Так же, несмотря на свой героизм, советские войска вынуждены были отходить вглубь страны — не ожидали они такого мощного напора. Но в первые несколько дней отступление не походило на хаотичное бегство. Они отходили с боями, защищая каждую пядь родной земли.
А вот дальше, при отступлении на широком пространстве двух фронтов — Западном и Юго-Западном, обстановка стремительно менялась. Наши войска вынуждено отступали — и организовано, и стихийно, попадая в окружение и котлы. Первые неудачи нашего воинства породили пессимистические настроения, негативные взгляды красноармейцев на то, что они увидели на полях боев и сражений.
На предательство влияет качество человеческого материала. Все зависит от человека. К сожалению, у славян эта склонность довольно сильная. У некоторых типов холуйство, угодничество, покорность перед силой, хамелеонство естественно переходило в соответствующих условиях в предательство. Вспомните боевого генерала Власова при обороне Москвы зимой 1941 года и Власова во 2-й ударной армии летом 1942 года. Это разные люди.