Они же распространяли листовки и призывали соотечественников к благоразумию, дабы исключить «вавилонское столпотворение». На одном из таких плакатов можно было почесть:
«Берлинцы! Солдаты!
К чему сопротивление? Оно совершенно бессмысленно! Доверьтесь Красной армии! Она воюет не с немецким народом. Она хочет уничтожить нацистских убийц, которые вас предали, а теперь скрываются и трусливо спасаются бегством.
Организуйте белую акцию! Приготовьте белые флаги! Подходящий момент назначьте сами!
Боевое объединение «Свободная Германия»
Секция Берлин».
К полудню 25 апреля кольцо окружения вокруг Берлина окончательно замкнулось. Передовые отряды танковых частей обоих советских фронтов соединились под Кетцином, северо-западнее Потсдама. Именно в это время Германия была фактически разделена на две части. Солдаты 58-й советской и 69-й американской дивизий встретились под Торгау на Эльбе. Они устроили там историческое братание. Об этом мирному населению и войскам нацисты ничего не сообщали, а колченогий Геббельс утешал берлинцев, что их ждет скорое освобождение приближающимися армиями генералов Штайнера и Венка. А Гитлер, трудно узнаваемый даже соратниками, на одном из последних совещаний хриплым голосом под конец своего спича обреченно выкрикнул:
— Я остаюсь в Берлине! Если Берлин действительно погибнет, тогда и Германии конец. А Германия — это я! Значит, я или добьюсь победы, или погибну!
Геббельс, Борман, Кребс, Бургдорф и другие поддержали фюрера. Только командующий обороной и последний комендант Берлина генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг побледнел от этих глупостей политиков и отошел в сторону. И внезапно генерала охватило отвращение к этим недочеловекам, замышлявшим еще что-то более страшное в практически закончившейся поражением Германии войне. Он теперь возненавидел эту стаю нелюдей, но долг солдата взял верх. И он убыл на свой командный пункт — сопротивление в центре Берлина продолжалось…
Участвовала в обороне Берлина и французская добровольческая дивизия «Шарлемань», личный состав которой был облучен нацистской пропагандой. Добровольцы из Парижа, с берегов Луары, из горных долин Пиренеев, равнин Бретани, Дюнкерка, Кале, Меца и других местностей сражались за идеи Гитлера до последнего…
1 мая генерал-полковник Кребс, полковник фон Дувфинг и переводчик, латышский обер-лейтенант Нейландис с белым флагом направились на командный пункт 8-й гвардейской армии. Ею командовал генерал армии Василий Иванович Чуйков. Это был тот самый генерал, который 2 года тому назад защищал Сталинград и удержал город, а сейчас пришел с возмездием, чтобы завоевать Берлин. Немецкие офицеры, прибывшие для переговоров, знали об этом.
Кребс намеревался сообщить важную новость о том, что 30 апреля Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством.
— Я это знаю, — спокойно ответил Чуйков.
Кребса такой ответ несколько смутил. Тогда он положил на стол письмо — послание Геббельса с предложением о перемирии.
— Вы уполномочены предложить безоговорочную капитуляцию?
— Нет, Геббельс предложил добиться только временного перемирия…
Но перемирия не получилось. В ответ на попытку прорыва немцев командующий 1-м БФ маршал Г.К. Жуков приказал открыть ураганный огонь по городским позициям противника…
2 мая 1945 года Верховный главнокомандующий ВС СССР маршал Сталин, ставший генералиссимусом только в июне 1945 года, отдал Красной армии приказ такого содержания:
«Войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова при содействии войску 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Конева после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группы немецких войск и сегодня, 2 мая, полностью овладели столицей Германии — городом Берлином, центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии.
Берлинский гарнизон, оборонявший город, во главе с начальником обороны Берлина генералом от артиллерии Вейдлингом и его штабом сегодня в 15.00 прекратил сопротивление, сложил оружие и сдался в плен.
2 мая к 21 часу нашими войсками взято в плен в городе Берлине более 70 тысяч немецких солдат и офицеров».
А верховное главнокомандование вермахта ответило на приказ из Москвы об окончании битвы за Берлин такими словами:
«Битва за столицу рейха закончена. В исключительной, героической борьбе войска всех частей вермахта и подразделений фольксштурма, оставаясь верными воинской присяге, оказывали сопротивление до последнего вздоха и явили пример наилучшей немецкой солдатской закалки!»
О вожде, под руководством которого они сражались, не упоминалось…
Учитывая наиболее успешное продвижение 5-й ударной армии при штурме вражеской столицы, а также яркие личные качества ее командарма, удостоенного накануне Берлинской операции звания Героя Советского Союза, командование назначило генерал-полковника Николая Эрастовича Берзарина 24 апреля первым советским комендантом и начальником советского гарнизона в Берлине.
28 апреля 1945 года был опубликован подписанный Берзариным приказ № 1 о переходе всей полноты власти в Берлине в руки советской военной комендатуры.
Как городской комендант, он запретил Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и все ей подчиненные организации. Приказал всем коммунальным предприятиям города возобновить работу по обслуживанию нужд населения, а должностным лицам государственных продуктовых складов и частным владельцам в течение 24 часов с момента опубликования приказа зарегистрировать у военных комендантов районов все имеющиеся запасы продовольствия. Расходовать их только с разрешения районных военных комендантов.
В самый разгар этой работы, 16 июня 1945 года Н.Э. Берзарин погиб при исполнении служебных обязанностей.
Апофеозом человечности Советской России и Красной армии явилась фотография нашего солдата-повара с черпаком у полевой кухни, раздающего армейскую кашу изголодавшим берлинцам. Было ли что подобное со стороны солдат вермахта на территории Советского Союза? Нет! Они как захватчики и поработители только грабили и убивали мирное население оккупированных территорий.
Возмездие — 13 ступенек в ад
Очарование — дело веры, разочарование — возмездие за слепую веру.
«Возмездие — это кровавое прощение зла, — говорил Фазиль Искандер. — Но зло нельзя прощать, но и нельзя мстить. Нельзя слепо мстить. Дубина возмездия должна быть в руках Правосудия. Каждый сотворивший кровавое зло должен помнить о карме».
В ночь с 15 на 16 октября 1946 года колокола оставшихся не разрушенными колоколен кирх отсчитывали для 11 главных нацистских преступников последние часы. Они ждали своей кары в одиночных камерах Дворца правосудия в Нюрнберге за совершение преступлений против мира и человечности.
Дрожащие звуки колоколов плыли над городом, превращенным в руины после январских бомбардировок англичанами в 1945 году, когда на Нюрнберг было сброшено 6000 фугасных бомб. 90 процентов средневековых зданий было уничтожено за несколько дней — со 2 по 7 января. Жителям Нюрнберга, как и всем остальным гражданам Германии, пережившим войну, но потерявшим все, как говорится, до последней чашки, пришлось годами ютиться в подвалах, шалашах и развалинах домов.
«По ком звонит колокол?» — спрашивал и отвечал в своем одноименном романе американец Эрнест Хемингуэй в 1940 году, когда полыхала почти вся Европа, подожженная нацистами. В октябре 1946-го колокольный гул превратился в похоронный звон, утверждавший, что час для узников пробил, как пробил он когда-то для миллионов солдат, идущих на смерть по их приказам. Он словно будил воспоминания — факельные шествия, костры из запрещенных книг, чеканный шаг армейских коробок, хриплый ор фюрера о появлении тысячелетнего рейха и рев буйствующей толпы с лесом вскинутых рук.
Потом артиллерийские залпы по городу, авиационные бомбежки и лязг гусениц бронетанковой техники американских оккупационных войск.
Суд над человеческими палачами был не местью, а карой за то, во что они превратили свою страну, свой народ с богатством культуры, техники, науки, образования и здравоохранения. Он ответил на вопрос, как мог дойти этот самый народ до табунного скотства, до единения и политической деградации под воздействием расовой теории фюрера.
Осужденные отвечали за цепь развязанных ими жесточайших по последствиям войн с гибелью миллионов мирных жителей в Центральной и Восточной Европе, а также в Северной Африке.
Палачи отвечали перед Нюрнбергским трибуналом союзников СССР — США и Великобритании. Кстати, примкнувшей к ним покоренной немцами Франции, которая тоже ходила в победителях, в конце войны главные союзники выдели свою оккупационную зону. Наши воины шутили: чтобы французы тоже принимали бы участие в Трибунале, надо было не сдаваться, а воевать.
Теперь Главный Мировой Суд должен был показать немцам, что агрессивная война — это злейшее преступление.
Уже к началу 1942 года народы в странах, не оккупированных фашистами, и без Интернета знали о страшных зверствах нацистов в отношении евреев, цыган, славян, военнопленных и мирного населения.
Символично, что в день создания Главного управления контрразведки (ГУКР) Смерш НКО СССР 19 апреля 1943 года вышел непривычно длинный Указ Президиума Верховного Совета СССР № 39. Вот его название: «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников».
В заявлении от 25 октября 1941 года Уинстон Черчилль подчеркивал, что возмездие за преступления немцев «…должно отныне занять место среди важнейших целей нашей борьбы».
Осенью 1943 года госсекретарь США Кордэлл Хэлл посетил Советский Союз, где вместе с Вячеславом Молотовым и Энтони Иденом подписали 1 ноября Московскую декларацию о суде над военными преступниками. Имен в ней не называлось. В декларации говорилось: