Шон оцепенел. Его серые глаза растерянно заблестели, а небритые щеки зарделись. Он выпрямился во весь рост, но все равно казался маленьким, несчастным. Одиноким.
– Да, – буркнул я. – Мы много раз обсуждали отсутствие твоей личной жизни.
Любой парень после бутылки пива рад потрепаться о своих подвигах. Но Шон отмалчивался и уклонялся, когда мы звали его в бар, клеить пьяных красавиц. Разбитое сердце? Специфические предпочтения? «Мне неинтересно», – только раз сказал он. Скорее всего, Шон асексуал, и его выбор никак не влиял на нашу дружбу или работу. Но уколоть его в момент своего морального разложения казалось приятно – на секунду.
– Шон, извини меня…
– Я хотел сказать, что пришла Аристель. – Голос Шона чуть заметно дрогнул, как и губы – в натянутой улыбке. На меня друг не смотрел.
А из моей головы пропали все мысли.
У входной двери в квартиру Стива я отправила Шону СМС: «Я здесь».
Страшно было приходить. Несколько дней я блокировала мысли о встрече с отцом и предложении Стивена, хотя попросила время, чтобы разобраться. Я чувствовала себя голой, смущенной. Оказалось, мне принять себя как девушку с психологической травмой намного сложнее, чем Стивену. Дни я проводила в танцевальной студии Cotton Candy или на собраниях анонимных наркоманов. Нюхнуть хотелось, но я сразу вспоминала мертвую Асоль и в итоге обратилась за помощью. Стив бы мной гордился…
Джерад нечасто бывал дома; кажется, он окончательно потерял ко мне интерес, растворившись в работе диджеем. Я лишилась обоих мужчин. Нет сил вернуть их или оставить окончательно.
СМС от Шона меня взволновало: «Ари, ты нужна ему». Вдруг что-то случилось? Стивен всегда будет близким мне человеком. И я пыталась разобраться: кого я люблю – Стивена Рэтбоуна, звезду из телевизора, Стива-доброго-незнакомца-из-Сан-Диего или Стивена, что предал и был предан, растоптал и был растоптан?
Дверь распахнулась. Шон чудом не сбил меня с ног, в последнюю секунду я успела отскочить.
– О, – кивнул, – привет.
– Привет…
– Мне пора.
Шон, всегда невозмутимый, был расстроен и взвинчен. Жутко представить, что наговорил ему Стив – вспыльчивости Рэтбоуну не занимать. Я сняла куртку и застыла с ней в руках, провожая взглядом Шона.
Стивен и алкоголь в трудные минуты – лучшие друзья. Но я представляла Рэтбоуна за столом кухни, слегка взлохмаченного. А Стивен передо мной сидел в гостиной, оперевшись спиной о диван. В одной руке бутылка, в другой – сигарета. Пепел и окурки усеяли пол. Воняло страшно, несмотря на распахнутое настежь окно. Его аккуратная щетина стала неопрятной бородой, волосы грязные, слиплись и спадали на глаза: мрачные, с синяками и красными прожилками.
– И? – спросил Рэтбоун.
Голос звучал странно. Стивен много дней ни с кем не говорил?
– Зачем ты так много пьешь?
– Не так уж много, – прохрипел Стивен. Футболка в пятнах и разводах доказывала обратное. – Решил взять отпуск. Все отлично.
– Ага, – возмутилась я. – Ты бутылки считал? Они по всей квартире разбросаны! Только здесь я насчитала десяток…
– Не выкидывал давно, – ответил он и простонал: – Говори тише.
– Я не буду говорить тише! – Меня не остановить: зачем он наматывает сопли на кулак?! Проблемы в отношениях – не повод ломать свою жизнь! – Что на тебе надето? А этот запах? В кого ты превратился?!
Стивен изумленно моргнул и уставился на меня, пытаясь сфокусировать взгляд. Негодование на его зеленовато-сером лице сменила ярость, багровыми пятнами проглядывая сквозь бороду.
Затушив сигарету о ковер, Стивен переспросил:
– Ты отчитываешь меня? – Он отыскал подлокотник дивана и медленно, как раненый, встал. Подлокотник под напором его тела заскрипел. – Как ты смеешь приходить в мой дом и упрекать меня?
Он словно лазером прожигал взглядом. Кем ты стал…
– Мне жаль, Стивен. Я хочу помочь.
– Иди на хрен со своей помощью! – Он ринулся вперед, и я невольно отступила. – Ты мне поможешь?! Лучшее, что ты можешь сделать, – никогда не попадаться мне на глаза! – Он рухнул на пол. Вцепился в свои волосы – грязные пряди стояли на голове иголками.
Вот что он испытывал, когда я нюхала. Бессилие – оно разъедало, как кислота. Видеть моего супергероя сломленным оказалось чересчур больно. Я пересекла комнату, опустилась перед ним на колени – Стивен демонстративно смотрел вдаль – и крепко стиснула его запястье. Я рядом.
– У меня все отлично, Ари. Правда.
– Неправда, – мягко возразила я.
Он поднял плечи, опустил, промолчал. Я не сдавалась:
– Ты кричишь. Проявляешь эмоции. Мы справимся…
– Нет никаких «мы». – Скинул мою ладонь. – Уходи.
– Я не готова выйти замуж, но это не значит, что ты мне не дорог.
Стив поднял голову, и я отпрянула, задетая болью в его взгляде.
– О да, я всего-то буду вторым после Джерада. Уходи.
– Не уйду.
Какой Джерад? Какой, к черту, Джерад?! Я не могу принять нас, Стив, после всего, что случилось. Ты знаешь слишком много, всю меня. Давай аккуратно, по шажочкам, выстраивать наш путь, а не прыгать в безумный водоворот.
– Майк говорил…
– Майк умер, если ты забыла! – Стивен схватил бутылку и жадно отпил. – Его убили, потому что он лез не в свое дело! Так же закончить хочешь?! – Бутылка полетела на паркет и со звоном разбилась.
Вспыльчивость – демон Стивена. И я принимала его, но сегодня установка дала сбой. «Лез не в свое дело». Майк спас меня!
– Когда протрезвеешь, не смей мне звонить.
Хватит цепляться за девичьи мечты. Я потратила столько лет, тоскуя по прошлому. Тот Стивен, в моих фантазиях… он не сомневался во мне, и его любви не мешали никакие обстоятельства. Того Стивена нет. Возможно, и не было. Я очаровалась им в Сан-Диего. Да и ехала с определенным образом в мыслях. Подогнала под свои мечты, в итоге – обожглась. Лучшее решение – стать эфемерной тенью, такой была для него до встречи на концерте, такой была ему всю жизнь – никем. Осколки в гостиной пусть собирает сам.
Я кидала в сумку вещи. Отец скоро откроет мне доступ к счету, ведь он серьезно воспринял угрозу. Я могу уехать в Германию. Быть Аристель Тешер, богатой наследницей с именем, которое выбрала сама.
– Что ты делаешь?
Джерад сидел на кровати и, щелкая зажигалкой, наблюдал за моими сборами. Он не произнес ни слова с момента, как я влетела в квартиру и закрылась в ванной, и молчал, когда я спокойно начала сгребать одежду с полок. С чего вдруг проявил интерес?
– Не видно? Собираю вещи.
Джерад фыркнул и снова открыл зажигалку. Смотрел на огонь, но на деле сверлил взглядом меня.
Я зачем-то стала оправдываться:
– Еду в Германию.
Джер ничего не ответил. Ему все равно? Отлично! Так даже проще!
– Подкинь до посольства. – Спортивная сумка, удобные джинсы, стоптанные кеды, теплая куртка-бомбер поверх футболки – я готова к долгой дороге и новым приключениям. – Поехали?
Он с щелчком захлопнул зажигалку и убрал ее в карман. Стивен попытался бы обсудить со мной варианты, а Джерад взял с тумбочки ключи и зашагал следом. Я списывала его поведение на особенность характера, но безразличие перешло все границы. Зачем я нужна? Отомстить Стивену? Ему и так несладко. Развалить группу? И кто выиграл от этого?
Кинув сумку на заднее сиденье «Порше», я села вперед, пристегнулась и многозначительно посмотрела на водителя. Он повернул ключ зажигания, и мы поехали в нервном молчании. Единственное, что могло разрядить обстановку, – пустая болтовня.
– Я соскучилась по снегу, – барабаня по приборной панели, рассказывала я. – В Германии снега больше, чем в Америке. Ты был в Германии, Джер? Или только в Англии и во Франции?
Он молчал. Хмурился, думал о чем-то. Редко Джерад Андерсон выглядел настолько задумчивым. Его маска равнодушия спала, и тонкие ноздри подергивались. Жалеет, наверное, что отказался от группы ради меня.
Я задремала, а когда проснулась, увидела знакомые пальмы.
– Какого черта? Зачем мы вернулись?
Джерад молча вышел, открыл заднюю дверцу и кинул мою сумку на асфальт. Вопли истеричной девчонки его не заботили. Мы несколько секунд переглядывались: Джерад с обочины, я – из «Порше».
– Без вещей обойдусь, – выплюнула, отстегнув ремень.
Что ему от меня надо?! Я издала звук, похожий на рык, и перебралась на водительское место. Вжала педаль газа и вывернула руль в сторону. Джер знает, с моим умением водить его крошка врежется в первый столб. И говоря смазливое «крошка», я имею в виду не себя, а его машину. Из-за четырехколесной дьяволицы я и влипла в историю Рэтбоун – Андерсон.
– Стой! – как и думала, запротестовал Джерад. – Ари!
Вздохнув, я опустила стекло и громко, отделяя слова, крикнула:
– Я! Не хочу! Оставаться! И я уеду! С тобой! Или без тебя!
– О’кей, вперед. – Он рассмеялся. Облегчение в ленивом тоне, издевка в широкой улыбке. – Все равно далеко не уедешь.
– Я разобью твою тачку всмятку.
Джерад изменился в лице. Почему ему настолько важна эта машина?! Будь она проклята! Джерад потянул за фиолетовую дверцу:
– Выходи.
– Нет.
– Выходи.
– Мне нужно уехать! – Я ударила по рулю.
– Ты никуда не поедешь! – заорал в тон, и я подпрыгнула от страха. – Что бы за дерьмо с тобой ни происходило, ты останешься здесь!
Джерад впервые показал эмоции так бурно. Раскраснелся, вытаращил глаза, резко распахнул дверцу и взглядом потребовал выйти. Он уже ударил меня раз, и, боясь повторения, я медленно вылезла из «Порше».
Андерсон кивнул и подхватил мою сумку. Мы вернулись в квартиру. Сердце до сих пор бешено колотилось. Я пыталась восстановить дыхание на полу в ванной. Нельзя злить Джерада. Как нельзя было злить отца или Карлоса.
Мне точно надо уехать, и как можно быстрее.
На следующий день Джерад опять куда-то ушел. Я вывалила из сумки одежду и принялась аккуратно складывать вещи. Раньше в Эл-Эй меня держали друзья и Cotton Candy, а наркотики заменяли любимого мужчину. Проще, чем уехать, было бы вернуться к Neon Cloud: действия опережают мысли, никаких тревог. Я остановилась. Пальцы смяли одну из маек. К горлу подкатила желчь. Грязь, похоть,