– Пожалуйста, Соф…
Она видела другого Джерада. Влюбленного. Покоренного. Его глаза по цвету как разбитое зеленое стекло бутылки. Без холода и насмешки.
Нет. Нельзя сдаваться.
– Я не верю тебе. – Прежде чем он успел среагировать, Софи вырвалась и ринулась в комнату; горло сдавили слезы. Она кричала: – Никогда у нас не будет все так, как у Стивена и этой… Ари. Мы другие! – Судорожно глотала воздух и слезы. Руки шарили по столу: в темноте, на ощупь, она искала ручку и бумагу. – Другие! – Заправляя волосы за ухо, писала записку для Стивена. Почерк размашистый, в конце сердечко, чтобы ничего не заподозрил. – Мы должны перестать верить в это дерьмо! Я не верю. – Последние слова она прошептала и, закинув на плечо всегда собранную сумку с необходимым для путешествий минимумом, направилась к входной двери.
– Куда ты? – Джер попытался схватить ее. – Не твори ерунду.
– Я улетаю в Нью-Йорк! – Софи восстановила сбитое дыхание, но дрожала. – Меня тошнит от этого города, тошнит от тебя!
– Останься ради Стивена, – попросил Джерад. – Скоро свадьба, не подводи его.
Штерн в упор посмотрела на Андерсона и расхохоталась. Переживает? Увел девушку, развалил группу, но волнуется, что Стивен будет глупо выглядеть на торжестве подруги Ари! Комично, в стиле Джерада – беспокоиться о ерунде, игнорировать важное.
– Я вернусь к этому дню, – пообещала Софи. Она прослезилась от смеха и вытирала глаза большими пальцами.
Перекинув через плечо сумку, Соф хотела обогнуть Джерада, но он отрицательно покачал головой. Штерн задумалась: наркотики потеряют силу, а стресс не пойдет на пользу изнуренному организму Стивена.
– Уеду после свадьбы. – В подтверждение словам она кинула сумку на пол. – Но ты уйдешь. Сейчас.
– Ха.
– Я серьезно. Стив может вернуться в любую минуту.
Джерад хотел возразить – от Ари влюбленного Стивена разве что пожар в студии оторвет, и то вряд ли, – но не стал. Противный ком в горле не давал ответить. Джерад ушел, не сказав больше ни слова.
– О чем вы говорили?
– О погоде, – издевалась Софи.
Джерад завел «Порше» и поехал вдоль улицы. Тишину в салоне разбавляли капли по стеклу и автоматические «дворники».
«Начался дождь, – заметила Софи. – Не убежишь: туфли жалко».
Джерад включил печку, а Соф положила ладони на колени и уставилась в окно. Улица пуста и размыта. Софи думала, что было бы, уговори она Стивена уехать с ней из города. Вероятно, ничего хорошего. Но тогда казалось, начать сначала – неплохое решение. Много раз она пробовала, с разными мужчинами, но все равно оказалась в фиолетовом «Порше».
– Сколько лет твоей развалюхе? – Соф брезгливо оглядела салон.
Джерад хмыкнул, погладил руль. Как Штерн идет стервозность!
– Я меняю машину каждый год. Это новая модель.
– Но что-то остается неизменным…
– Да. Фиолетовый цвет и марка, – подсказал, будто она не видела. Будто не знала. Не помнила. – Помнишь, Софи? Ты, я, ночной Париж. Та моя тачка и правда была развалюхой.
Воспоминания, приправленные ностальгией, сладкие.
Джерад нахмурился. Ему не нравилось молчание, не нравилось быть не в курсе. И он, завернув за угол, подальше от ресторана, потребовал:
– Рассказывай, чего Стивен хотел от тебя.
– Ничего. – Штерн проследила за тем, как Андерсон припарковался у тротуара и, развернувшись вполоборота, сидел к ней лицом. Софи глубоко вздохнула: – Я ничего не хочу рассказывать, это ты предложил подвезти.
Джерад кивнул:
– Хорошо. Вы расстались?
– С чего ты взял? – поймав интонацию собеседника, переспросила Штерн. – Все замечательно. Он пригласил меня в ресторан, делился планами на совместный отпуск, – врала Софи. – Рэтбоун очень мил.
– Так уходи! Вали к Стивену!
– Ты заблокировал двери, – ответила ровным голосом.
Их взгляды встретились. Всего на секунду: холодно-зеленые и карие, обжигающие.
Софи давно ждала, когда комплекс «спасателя» Стивена померкнет на фоне типичного для всех людей желания – быть счастливым. Соф испытала облегчение. Но не собиралась говорить об этом Джераду.
– Я разблокировал двери.
Она глянула на огонек «заблокировано» и улыбнулась.
– Там дождь, – подыграла. И нервно заломила пальцы: – Я чуть не призналась Стивену во всем. Не знаю, что меня удержало. Наверное, я такая же мерзкая, как и ты.
– Спасибо за ответ. – Джерад разблокировал двери.
Софи не могла на него смотреть. В носу противно защипало. Ничего не изменилось. Ни черта, мать его, не изменилось! Джерад сыграл и раскаяние, и ревность, чтобы она рассказала правду о беседе со Стивеном. И Софи повелась. Глупая, глупая Софи!
– Больной. – Она толкнула дверь. Плевать на туфли.
Джерад вновь сделал все, чтобы выглядеть в ее глазах ублюдком. Неосознанно, по привычке. И Соф не узнала, что он до последнего надеялся: она останется, а не побежит без зонта. Не узнала и то, что Джерад мысленно умолял ее остаться. Умолял помочь ему.
Последний шанс – пригласить ее в отель и все-все рассказать.
Глава 24
Гордец отверг меня. И думала я так:
Он враг всем женщинам, самой любви он враг.
Но нет, есть женщина (как я узнала ныне),
Что одержала верх над этою гордыней.
Всю ночь я лежала одна в постели Джерада и пыталась ни о чем не думать. Но мысли устроили дебаты: правда – неправда, верить – не верить. Когда щелкнул дверной замок, у меня не было сил даже плакать.
Андерсон зашел в комнату.
– Доброе утро, – пропел он.
Я вскочила и крепко его обняла.
– Скажи, что это неправда, – прошептала ему в ухо.
Он отлепил меня и удивленно уставился, всем видом показывая, что сомневается в моей вменяемости.
– Плохой сон? – предположил и направился к шкафу. Джер поменял футболку на рубашку и покинул спальню: на кухне зазвенела посуда.
– Что между тобой и Софи Штерн?
Не услышал или не захотел услышать. А я не осмелилась повторить вопрос. Убежать бы. Уехать, как планировала. Главное – не знать, правду ли сказал Бен. Но я ждала ответа. Тревога стиснула горло, стало трудно дышать.
Я покинула спальню и застыла в дверном проеме.
Джерад что-то пел, пока делал коктейль из водки и сока.
– Будешь? – предложил, подняв бокал.
Я отрицательно качнула головой и на негнущихся ногах подошла к столу. Быстро отчеканила, давясь воздухом:
– Ты слышал вопрос. Ответь.
– Ой, – махнул ладонью, – я устал. – И сделал глоток.
– Скажи правду хоть раз! – Мой голос сорвался, а рука дернулась, выбив из пальцев Джера бокал. Звон. Осколки. Жидкость темным пятном расползлась на его джинсах.
– Какого…
– Ответь! Вы встречаетесь? Любите друг друга? Что происходит?!
Зрачки его глаз увеличивались, зеленая радужка блестела.
– Ну, как сказать… – Ботинком Джерад сгреб осколки. Я следила за каждым его действием. Триумфальная улыбка на тонких губах красноречивее слов. – Ты всегда была не в меру любопытной, малышка Ари. И нетерпеливой.
– Поверить не могу…
– Теперь финал окажется не таким ярким.
В глазах то темнота, то белый свет.
Я выбежала прочь из квартиры.
Разговор с Ари произвел волшебный эффект: презрение к себе настолько сильное, что алкоголь не помог забыться. Я выкинул бутылки – закрытые тоже, – принял ванну, вызвал домработницу и отправился в студию. А также позвонил в рехаб[48], туда я отправлюсь перед туром.
Черт дернул сказать грубость про Майка… Несправедливую грубость.
Творчество хорошо лечит, и я написал уже три песни для нового альбома. Бен отказался присоединиться. Когда я позвонил, он начал мямлить в трубку и театрально кашлять. Так и скажи: ведешь кого-то на свидание! Я жалок, но способен выслушать о чужом счастье. Бен настаивал на своем. Пришлось сдаться первым, и я поплелся в студию один.
В здании меня прошиб ледяной пот. Я сел на диван и закрыл лицо руками. Здесь Ари целовала меня. Хотела меня. Любила меня.
Я взял гитару и пару раз перебрал струны, но это не помогло. Думал, как там Ари, что планирует делать дальше.
Отложив гитару, я оглядел комнату. Взгляд задержался на маленьком шкафчике у стены: его трудно заметить, много хлама навалено сверху, будто внутри что-то ценное спрятано от посторонних глаз… Вскочив с места, я убрал мусор и открыл первый ящик. Среди огрызков карандашей, фантиков и потрепанных медиаторов лежал пакет с зеленой мелкомолотой травкой.
Никогда не курил в одиночестве. Вообще бы не курил, не подначивай меня Джерад. Накуриваться вдвоем было весело. Джер… Я скучал по нему.
Горло саднило от предвкушения, когда я поджигал край самокрутки и прикуривал. Слюна вязкая и пульс гремит в ушах. Но с первой затяжкой все исчезло. Я сел на диван и прикрыл глаза. Вдохи и выдохи стали глубокими, дым нежно обволакивал легкие. Происходящее за этими стенами – незначительно. Отпускал прошлое. Отпускал все.
Стивен покинул ванную и хмуро глянул на меня, застывшую в коридоре. Серый тон кожи, покрасневшие белки глаз, сухие губы. Стив наверняка озадачен тем, что я заглянула без приглашения.
– Хорошо проблевался?
Он вытер ладонью рот:
– Отлично, Ари. Спасибо за заботу.
Стивен подошел к письменному столу и оперся руками о деревянную поверхность. Спина напряжена. Не знал, как со мной разговаривать. Я сделала пару шагов и застыла посреди гостиной. Ладони вспотели, и я вытерла их о край джинсов. Я не злилась на Стивена за грубые слова о Майке. Вероятно, на фоне поступков Джерада это пустяк. Или моя благодарность за все хорошее сильнее обид.
Я молчала, собираясь с мыслями. Стив постукивал пальцами по столу. Да к черту! Выпалила все как есть, местами сбиваясь и повторяясь: